Страница 28 из 32
«Я Тео, — представился он. — Теодор».
Он протянул мне руку, но, увидев мое скорченное от боли лицо, нервно потер ладонь и извинился. Затем снова выбежал в коридор, позвал кого-то и тут же вернулся.
«Уже скоро…» — закивал он.
Мужчина мялся у двери, не отрывая от меня глаз. Он словно пытался что-то сказать, но никак не мог решить, с чего начать. Тут в комнату вошла вчерашняя эльфийка. С ходу она прочла заклинание, и боль пропала. Она улыбнулась человеку и попросила его выйти. Тот нехотя подчинился.
«Зря ты обидела Юнуши… Она, судя по всему, чудесная девушка», — сказала она словно невзначай, пока забиралась на стул и пыталась приоткрыть потолочное окно.
«Я не желаю об этом говорить», — заявила я.
«Хорошо», — кивнула она, но через секунду снова открыла рот.
«Вот даже не знаю почему, но наш Тео прямо-таки ночует у дверей твоей комнаты», — улыбнулась она, довольная, что окно таки поддалось.
«Передайте ему, чтобы не беспокоился, — огрызнулась я, — мне лучше одной».
Женщина посмотрела на меня так, что я сразу поняла, что она мне не верит. Я сама себе не верила. Я очень хотела зацепиться хоть за кого-то. Я так хотела почувствовать себя нужной, хотела знать, что я не одна в целом свете. В то же время ум нещадно прокручивал в голове, что я одна, ничтожная и жалкая, и твердил мне, чтобы я никого и на шаг к себе не подпускала во избежание еще большего разочарования.
«Я передам, — вдруг сказала женщина. — Но почему-то мне кажется, что он уже взрослый парень и сам знает, что ему делать, так что, если тебе что-то будет нужно — крикни. Я почти уверена, что Тео будет за дверью».
С этим она вышла.
И я, оставшись наконец одна, погрузилась в мрачные раздумья. Я лежала на кровати обездвиженная. Тело ныло, рука и лицо горели. Я чувствовала себя упавшей статуей какого-то свергнутого божества. Словно вот я стояла посреди прекрасной поляны, и мне приносили со всех сторон цветы, дары и золото. И весь мир был открыт моему взору, и я была его центром. Но пришли захватчики, свергли былой строй, уронили меня, и я, разлетевшись на куски, так и осталась лежать в сырой траве, зарастая мхом, не способная больше видеть ничего, кроме земли и ползающих по ней червей и муравьев. И теперь это все, что у меня есть. И я вынуждена лежать неподвижно во веки веков, и страданиям моим и боли утраты не будет конца…
…Пару раз заглядывала монахиня, переменить повязку и помочь мне справить нужду. Правый глаз открылся, хотя им я почти ничего не видела — лишь туман.
Я почему-то ждала, что скоро придет та женщина. Но она все не приходила. Я лежала на кровати и предавалась унынию, когда в дверь постучали, и вошел тот рыжий человек. Только теперь я разглядела, что волосы его имели такой же оттенок, как у Виллима. Быть может, поэтому он был мне так отвратителен. Рассмотрев его повнимательнее, других сходств я, однако, не нашла. Он был крупный, мускулистый, с лицом простым и весьма заурядным. Он принес еду.
Я была не голодна, но он заботливо сказал, что Ада велела мне съесть хоть что-то, чтобы восстановить силы. Затем он помог мне приподняться на подушках.
Я выпила чай и хотела съесть яблоко, но жевать было больно: с правой стороны рта и на щеке, похоже, почти не осталось кожи, мышцы ныли, и я боялась сделать неверное движение.
Человек с искренней жалостью посмотрел на меня, почему-то извинился, достал из-за пазухи ножик с кристальным лезвием и, мелко порезав яблоко, предложил мне попробовать есть маленькими кусочками. Я съела пару кусков, и силы снова покинули меня.
«Я хочу спать теперь», — проговорила я, сползая вниз по подушкам.
«Конечно», — мужчина поспешно собрал все с кровати, вскочил и, замявшись, начал двигаться к двери.
«Постой, — я обернулась. — Почему ты здесь, Тео?»
«Я… ммм… Это покажется вообще глупым», — он с силой сжал в руках поднос, и блюдца с чашкой зазвенели на нем.
Я, приподняв брови, дала ему знак продолжать.
«Я… я… — все не решался выдавить из себя человек. Он уже начал потеть, но продолжал что-то бормотать себе под нос. — Я видел тебя во сне», — выпалил он наконец.
Я хотела задать еще вопрос, но он резко выскочил в коридор и, как мне показалось, со всего духу понесся прочь.
«Ерунда какая-то», — решила я, но слова человека на время отвлекли меня от моих переживаний.
…Я проснулась. Был вечер. Я попыталась встать. Это вышло не с первого раза. Наконец ступни почувствовали холодный каменный пол, а ноги, дрожа, приняли на себя вес моего скрюченного тела. Выпрямиться я не могла: рана в груди ныла, и повязка туго сдавливала ребра. Из одежды на мне была лишь длинная рубаха. Давно не стриженные волосы висели грязными нитями по обе стороны лица… Виллим как-то сказал, что ему нравится, когда у девушки длинные волосы, и с тех пор я их растила… Виллим… Гнев снова овладел мной. Я стиснула в руках край матраса, но тут же тряхнула головой и постаралась не думать пока об этом, а попытаться просто дойти до двери. Кое-как, держась за стенку, я доползла до выхода и приоткрыла дверь. Длинный коридор вел наверх, в конце его брезжил теплый свет. Я, осторожно ступая, пошла вдоль стены, и, когда была уже почти у выхода, на меня налетел все тот же человек, Тео.
«О боги! Что ты здесь делаешь?» — вскрикнул он взволнованным голосом, подхватывая меня под руку.
Я видела, что он собирается отвести меня назад, но сопротивляться не было сил, и я беспомощно повисла у него на руках.
«Нет… — прошептала я. — Я не хочу обратно, — я чуть не плакала: так сильно я не хотела оставаться одна в этой крохотной темной комнате наедине со своими мыслями».
Я думала, что будь у меня под рукой нож, я бы зарезала себя от того чувства ужаса и безысходности, что последние дни не покидало меня.
Человек молча поднял меня на руки и понес в комнату.
«Нет, нет…» — шептала я, и слезы текли по щекам.
Тео аккуратно внес меня в келью и осторожно уложил на кровать.
«Я сейчас вернусь…» — сказал он.
«Нет… — я сжала пальцами его плечо, — не уходи, пожалуйста».
Тео тут же рухнул на колено у моей кровати и схватил мою руку своими ладонями. Они были большие, теплые. Так он сидел, ничего не говоря, довольно долго, пока я наконец не начала моргать. С трудом я заставила себя открыть глаза и убедиться, что я не одна, и лицо человека, смотрящие на меня большие зеленые глаза были для меня тогда целым миром, за который я зацепилась, словно не будь его — и я растворюсь во тьме, и меня не станет, но потом я сдалась и заснула.
«…Тео сказал, что ты готова выйти», — услышала я знакомый голос.
Я открыла глаза.
Передо мной стояла темная эльфийка, Ада. На ней было прекрасное белоснежное платье, на фоне которого ее кожа казалась совсем уж синей. Она, улыбаясь, глядела на меня. Так, мне казалось, мать смотрит на любимое дитя. И я даже смутилась от такой мысли.
«Смотри, что я принесла, — она подняла с постели и показала мне костюм из плотной коричневой материи с вырезом под крыло. — И вот это». — Она протянула мне мой покореженный дневник с обугленными краями, сказав, что его нашли в кармане моего прежнего костюма, который теперь совсем не пригоден к носке.
«Ах, да… — вспомнила я. — Я как раз делала запись, когда Виллим и Томаш отозвали меня, и я машинально сунула дневник в карман…»
Тогда я не хотела даже брать его. И Ада аккуратно положила его на столик возле кровати, заметив, что никто его не читал. Она помогла мне одеться, и мы вышли в темный зал храма, освещенный всего несколькими факелами.
«Сейчас ночь, — заметила эльфийка. — Я подумала, что лучше тебе выйти первый раз ночью — будет меньше зевак и вопросов».
Мы вышли в туманную темень города. На улице почти никого не было, словно он был мертв.
«А Тео?» — спросила я.
«Тео тоже нужно иногда спать», — улыбнулась Ада и затем рассказала, что ее беспокоит.