Мужское счастье

– С ночевкой?

– Можно.

– Нужно! – В интонации приятеля чувствовалось что-то плутовское. – Подгребай сейчас же, я дома. И тебя ждет приятный сюрприз.

Сюрпризы Иван не любил, но Дабрый сказал «приятный сюрприз», а это могло быть чем угодно – от запотевшей бутылочки чего-то экстраординарного до пьяной вечеринки в самом разгаре. В отличие от бросившего пить Ивана и вечно трезвого Коляуса, Дабрый себя в спиртном не ограничивал.

По пути Иван увидел массовое помешательство и встретил любовь всей жизни. А теперь, после вырванного у судьбы свидания и прошедшего затем долгого допроса бабульками, он добрался, наконец, до первоначальной цели. Дабрый жил на первом этаже ветхой пятиэтажки, он встретил Ивана в дверях:

– Наконец-то, а то все глаза просмотрели: где наш Водяной потерялся, не смыло ли вместе со снегом? Заходи, чувствуй себя как в гостях, но не забывай, что ты дома.

После крепких объятий Иван оказался в прихожей, где попал в другие объятия:

– Ну, привет, Гроза русалок.

– Коляус!

Усталый взгляд, лоб в морщинах, ввалившиеся щеки… Старый друг выглядел так, будто его на годы ссылали в каменоломню. От Коляуса остались только умные проницательные глаза и добрая улыбка, остальное потрепалось и сдулось, как пляжный мяч в конце лета. Даже строгий костюм с галстуком и высокий рост при сохранившейся осанке стального лома не спасали от чувства, что последние месяцы друг работал на износ и вот-вот надорвется окончательно.

– Сообщил Даброму, что приеду с утра, но тоже задержался, – объяснил Коляус. – Пришел за пару минут до тебя. Все кончилось хорошо?

– Два условно.

– Могло быть хуже.

– Вы о чем? – Дабрый напрягся.

– Иван попал в передрягу, отделался условным сроком.

– Почему мне ничего не сказали?!

– Ты бы здание суда штурмом взял, и вместо того, чтобы меня отпустить, нас посадили бы обоих. – Иван знал, что Дабрый сделает ради друзей невозможное, но помощь Коляуса оказалась весомее.

– Еще раз узнаю что-то задним числом – обижусь. – Дабрый показал скуксившимся лицом, как именно он обидится, и повел всех на кухню.

Как в старые добрые времена три неразлучных сослуживца оказались за одним столом. В стаканы разлили квас – более крепкие напитки принимал только Дабрый, но с пивом и прочим он решил повременить. Первый тост – за встречу. Нечасто получалось увидеться. Собственно, встреча втроем – впервые после увольнения. Дабрый сидел за столом в голубой тельняшке и спортивных штанах, Иван снял свитер, под которым оказалась такая же тельняшка. Коляус с улыбкой расстегнул воротник рубашки, где в глубине виднелись голубые полоски.

Дабрый вновь поднял стакан:

– За ВДВ!

Тост прозвучал с ухмылкой, понять ее дано лишь посвященным. «На дембель» Иван, Дабрый и Коляус, как и прочие сослуживцы, отправились в голубых беретах, тельняшках и шевронах с парашютом, а в реальности дело обстояло иначе. Служба проходила в основном в Подмосковье, в хмуром городке с солнечным названием. Были и прыжки, как у обычных десантников, и командировки в горячие точки, как у контрактников, и многое другое, о чем не расскажешь без опасения загреметь далеко и надолго. Профессиональный праздник отмечался двадцать седьмого февраля, хотя ведомство, к которому относилась военная часть, называлось не ССО (сокращение от «сил специальных операций»), а другими тремя буквами. Буквы звучали более грозно и относились к разведке. Дабрый специализировался по рукопашке, Коляусу легко давались задачи планирования и управления, Иван мог починить все, что ездит хотя бы теоретически, и мчать на нем так, чтобы гонщики обзавидовались. Каждый давно понял, что лучше быть, чем казаться, и после службы друзья с горькой усмешкой отворачивались от горделивых «павлинов», увешанных аксельбантами и рядами значков. Настоящие умения не выпячиваются. У себя в деревне Иван не связывался с частенько задиравшими его, как они себя называли, подводником и летчиком. После армии оба гордо демонстрировали соответствующие татуировки на плече, но первый на самом деле возил в военный городок из соседнего хозяйства продукты на подводе (отсюда и «подводник»), а второй в холодильных установках при кухне специальным инструментом намерзший лед откалывал – то есть, не летчик был, а «ледчик».

Дабрый собирался поднять последний безалкогольный тост за дружбу и службу и перейти к пиву, Иван перебил:

– Давайте выпьем за меня.

– За жизнь на свободе и неповторение ошибок! – с удовольствием провозгласил Дабрый.

Иван покачал головой:

– Нет, хотя это тоже. Есть другой повод. Кажется, я женюсь.

Коляус кивнул с одобрением: «Правильно, давно пора, остепенишься, и все будет хорошо». Говорил Коляус только по делу, и выразительное молчание сказало больше, чем сотни ненужных слов. Он был рад за друга и всячески поддерживал в задуманном.

В противовес покойницкому спокойствию Коляуса Дабрый напоминал действующий вулкан.

– Когда? – Он вскочил от возбуждения, новость поразила, обрадовала и заставила вспомнить о неприятном – с семейной жизнью никому из троих пока не везло. – Почему не предупредил, когда звонил?

– Я еще не знал. – Иван вытащил телефон и показал сделанное на улице фото. – Дабрый, видел ее когда-нибудь?

Коляус покосился сбоку на изображение и еще раз одобрительно кивнул, а Дабрый долго всматривался.

– У нас город маленький, – наконец, проговорил он, – все знакомы если не напрямую, то через кого-то. Это Маша, я ее сестру знаю.

– Маша – моя невеста.

– Хороший выбор. – Дабрый отвел глаза.

– Знаешь что-то плохое? Говори.

– Ну… Сказал же – сестру знаю.

– И что с сестрой?

– Сложный человек. И много проблем в прошлом – Маше хронически не везло с родственниками.

Бабульки у подъезда тоже намекали на тяжелое прошлое.

– Отец погиб, – продолжил Дабрый, – мать много лет лежит в больнице.

У Ивана отлегло от сердца. Он предполагал нечто намного худшее.

– А ты, значит, бесповоротно решил жениться? – напирал Дабрый. – Вот так – сразу?

– А как иначе? – Иван напел: – «Любовь нечаянно нагрянет…»

– А твоя избранница?

– Вроде бы согласна.

Коляус грустно улыбнулся, Дабрый во все горло расхохотался:

– «Вроде бы»?!

Иван посерьезнел:

– Я не отступлю. Или она, или никто.

Дабрый достал из холодильника пиво, вскрытая бутылка с шипением взвилась в его руке:

– За тебя и за Машу, чтобы у вас все получилось.

Иван и Коляус за компанию отхлебнули из своих стаканов.

– Авто не знакомо? – Иван еще раз показал фотографиею. – Номер «а»-сто-одинадцать…

– Я вижу. – Дабрый растянул фото пальцами и вгляделся еще раз. – Внутри сидели вот такие? – Его глаза прищурились, щеки надулись, челюсть выпятилась.

– Они самые. – Иван не сдержал улыбки: внешность пристававших к Маше бандюганов Дабрый передал точно. – Пассажира Маша назвала Виктором.

– Это из нашей конторы, и машина наша. – Дабрый почесал выскобленный подбородок. – Охранное агентство «Леопард». Что у вас произошло?

– Не давали Маше прохода. Я ее защитил.

– Защитил?! – Челюсть Даброго поехала вниз. – От Артура и Виктора Алексеевича?!

– Ограничились словами, они уехали, я остался с Машей.

– И сразу понял, что она – твоя судьба? – Глаза Даброго переполняло ехидство. – За одну минуту?

– За несколько часов. Я проводил ее, был в гостях. Сказал, что женюсь. Она сказала, что ждет меня завтра.

– Завтра? – Даброго удалось удивить. – Ты уверен, это точно была Маша? Насколько я ее знаю…

– Плохо разбираешься в людях. – Иван снисходительно вздохнул. – На нужных лекциях спал, наверное. Вернемся к вашему «Леопарду». Рассказываю с такими подробностями, потому что я в городе пока еще гость, и мои случайные терки с местными могут отразиться на тебе, как моем друге.

– Не отразятся, все нормально. – Дабрый вновь поднял бутылку с пивом: – За дружбу, счастье и мир во всем мире!

– Есть еще вопрос, – продолжил Иван.