Длинные версты

Вот охренеть, благодетель! Два взвода ему вынь да положь! И так просяще он со мною разговаривает исключительно потому, что у нас отдельный батальон центрального подчинения. Если бы мы непосредственно под ним ходили, то беседовали бы сейчас совсем по-другому. Хотя… не факт. Времена ныне такие, что перегни командующий палку, люди вполне могли его послать в далекий пеший маршрут. Не то что прямо вот в глаза, а к примеру, предоставив решение матросского комитета об отказе. И все. Ничего бы он сделать не смог. Только долго и упорно убеждать, взывая к совести, пролетарскому чутью и революционной сознательности.

Но я сам понимал необходимость скорейшего ввода в строй «Братишки». И когда Матюшин, обеспокоенный моим угрюмым молчанием, уже начал намекать на привлечение к этому делу Жилина, просто кивнул и предложил позвать к нему в кабинет Гриню.

Трофимов нарисовался буквально сразу, так как находился в здании штаба. Я же, глядя на своего зама, вздохнул и обрисовал ему все получающиеся расклады. Глаза у зама вначале вспыхнули.

– Меня? Командиром бронепоезда? И наша братва в экипаже? Ух ты, как кучеряво вырисовывается!

Но буквально сразу бывший боцман погас и, виновато глядя на меня, хмуро признался:

– Не потяну. Месяц назад даже и не раздумывал бы. Сразу согласился. А теперь понимаю, что не потяну, и все тут! Да и как мы батальон бросим?

Матюшин начал было убеждать, что это не так, но я жестом прервал Анатолия Ивановича и обратился к заму:

– Григорий Иванович (в этот раз интонации были нормальные, поэтому Гришка удивленно уставился на меня), твои сомнения в том, что справишься с командованием «Братишки», говорят в твою пользу. Дурак бы согласился сразу. Но скажу, как человек, достаточно тебя узнавший, – ты за этот месяц столько опыта поднабрал, что реально на голову выше всех прочих, кого могут предложить. Тут ведь как – даже если попадется толковый командир, то с братвой может не управиться. Или с нашими матросами поладит, но сам при этом дуб дубом. Поэтому я рекомендовал твою кандидатуру.

Тут я Гришке безбожно льстил, но деваться действительно было некуда. Любого опытного офицера (а где еще грамотных на БП брать?) мореманы не примут. А насчет Грини у меня был план. Поэтому, когда он вскинулся:

– Товарищ Чур, но как же так! Я же…

– Ша! – жестом прервал начавшего паниковать Трофимова и продолжил: – Считай себя и людей временно прикомандированными на БеПо от нашего батальона морской пехоты. В экипаж со взводов отберешь всех комендоров и механиков. В отделение управления возьмешь пятерых с нашего взвода управления. Григоращенко не трогать! С ним только посоветуешься, он тебе подскажет, кого брать. Возьмешь еще трех ружмастеров из рабочих-путиловцев. Так же я отдаю тебе Васильева. Александр Михайлович артиллерист от бога – он и поможет, и подскажет. Пойдет твоим заместителем. Сам понимаешь – держать целого штабс-капитана взводным это чересчур жирно. А тут считай, должность – замком дивизиона. Думаю, он будет не против…

Реакция последовала именно та, что и ожидалось. Зам был достаточно амбициозен, но при этом вполне отдавал себе отчет, что как командир он может накосячить. Да что там «может?». Обязательно накосячит! А тут я ему считай мозговой центр предоставляю, в виде Васильева. Товарища, проверенного и признанного самим Чуром. Такого даже прилюдно послушать не грех, несмотря на то что бывший офицер. И вообще – это он раньше был офицером, а сейчас свой в доску однополчанин – морпех! Поэтому, услыхав мои слова, Трофимов подскочил:

– Ух ты! Михалыча даешь! Живем! Э-э… А как же сам?

Я усмехнулся:

– Он своих подчиненных надрочил от души, так что пока вместо него Саблин будет.

Гриня кивнул:

– Это который бывший прапорщик? Ну, тогда нормально. Толковый парень. А это… – было видно, что заместитель стесняется. – Ну… пулеметчики…

Тут он погас совсем, но я ободряюще улыбнулся:

– Двоих получишь. Кузьмина – это отделенный второго отделения, и Шашкина. Люди опытнейшие, но уже несколько в годах. Им по степям гулеванить, пусть даже и на тачанках, тяжеловато. А вот культурно ездить на поезде – вполне. Вот и считай, что у тебя командиры пулеметных вагонов уже есть. Ну а остальную братву они на ходу подучат. А дорожных ремонтников вам командование подкинет. Ведь подкинет?

Я повернулся к внимательно слушающему нас Матюшину, и тот радостно кивнул:

– Подкинем. Обязательно подкинем! И ремонтную бригаду, и пехоту для десанта. Так-то людей у нас хватает. Специалистов вот почти нет…

Вспомнив, я продолжил:

– Да, еще нужны бригады машинистов на оба паровоза. – Глядя на приподнятые брови командующего, я пояснил: – И в бронепоезде, и в паровозе бригады немецкие. В бронепоезде были военные железнодорожники, так мы их сразу повязали. А в паровозе – гражданские. Тех мы пуганули, вот они нас и привезли сюда.

Анатолий Иванович деловито уточнил:

– Распропагандировать их не пробовали?

Я развел руками:

– Смысла нет. Они же по-русски ни бум-бум. – И прикуривая от бычка, продолжил: – Остался главный вопрос. Кто на «Братишке» будет комиссаром? Лапин мне самому нужен. Его помощник, из студентов, пока еще не в авторитете. А человек нужен не абы какой. Горлопан, с уклоном в мировую революцию, не прокатит. Его мои ребята сразу зачмырят. Есть у тебя на примете кто?

Политически подкованный Гриня деловито подтвердил:

– Да. Нам бы вот кого-то наподобие нашего Кузьмы или товарища Чура. Чтобы без завиральных идей, чтобы понятно все было и чтобы вдохновить мог.

Матюшин, пожевав губами, кивнул:

– Есть такой. Из наших, из жилинцев. Сам – из рабочих. В партии с двенадцатого года. Вот прямо от сердца отрываю…

Выражение его физиономии подтверждало отрыв от души, но я решил возмутиться:

– А я, мля, своих ребят от чего-то другого отрываю? Но на нашем участке это единственный бронепоезд! Ведь «Алая заря» сейчас Краснова тиранит, так что мы свой БеПо должны лучшим снабдить! И людьми, и снаряжением, и продовольствием!

Анатолий Иванович быстро поправился:

– Да нет. Я это сказал, чтобы вы поняли – действительно лучшего комиссара вам хочу дать. И чтобы его твои орлы там не… э-э… как ты выражаешься, «не зачмырыли». – Тут, немного отклоняясь от темы, командующий решил уточнить: – Вот откуда ты все эти словечки берешь? И главное, не знаю, что это такое, но смутно чувствую, что лучше быть побитым, чем зачмыренным.

Вместо меня пояснил Трофимов:

– Это точно.

После чего в меру своего понимания объяснил Матюшину значение термина. Я же, слушая их, просто улыбался, мысленно не переставая себя нахваливать. Вот насколько верно сделал, что с самого начала решил не косить под местного и говорил так, как привык разговаривать в своем времени. Начни маскироваться, все равно где-то бы да прокололся. Даже невзирая на то, что с революцией появилось множество разных новых слов и смыслов. Зато сейчас мои словечки, обороты и интонации разошлись далеко за пределы батальона, и никто уже не задаст вопрос – а чего это Чур так странно гутарит? Кто-то считает, что это не я странный, а он темный, активно при этом перенимая новый лексикон. Кто-то принимает мою речь за говор какого-то отдаленного региона, также заимствуя наиболее смачные выражения. А кто-то (типа Матюшина) просто спрашивает значения незнакомых слов, не особо ударяясь в этимологию их происхождения.

В общем, после Гришиных объяснений мы дальше стали обсуждать действия по поводу подготовки «Братишки» к боям. Но минут через двадцать в дверь постучали, и после разрешения телеграфист торжественно внес ленту сообщения. И оно было для меня. Вначале шли поздравления от правительства РССР с блестяще проведенной операцией. А вот дальше была конкретика непосредственно от Жилина. Он предписывал не позднее двадцать четвертого мая быть с батальоном в Таганроге (либо, если обстановка изменится, то в Ростове) для получения дальнейших распоряжений, которые он отдаст лично.

Интересно девки пляшут… А если бы я не пригнал бронепоезд и не появился в расположении красных? Как бы Седой до меня эту весть донес? А главное, что в конце послания идут две точки и запятая. По нашей договоренности это значит, что дело очень важное. Чего же там у него такого приключилось, что при первой возможности председатель ЦИК батальон из рейда выдергивает? С другой стороны – чего гадать? Меньше двух недель осталось до срока. Появится сам да скажет.