Вот это попала!

Только машина остановилась, отдал купюры водителю и со словами «сдачи не надо» пулей вылетел из авто. Не думая, набрал номер первой попавшейся квартиры, представился бедным соседом без ключей — сжалились, открыли. Бегом взбежал на седьмой этаж. Хм, кажется не пользоваться лифтом в её доме входит в привычку. Нажал на звонок и стал прислушиваться, послышались шаги.

— Кто там? — услышал он.

— Заказное письмо, — ответил. И тишина. Скрипнул от злости зубами. Ей Богу, он вынесет эту дверь, если она не откроет.

— Света, открывай, — сказал, нет, приказал Горский.

Подействовало. «Щелк, щелк» — дверь открылась.

Он тут же зашел, заполнив все пространство её и без того маленького коридора, громко захлопнул за собой дверь.

— Ну, здравствуй, Светлан Юрьевна.

— Горский? Что ты тут делаешь?

— Да вот, сказали, что срочное письмо из деканата у тебя, надо бы забрать, — сказал и сделал шаг к ней.

— А… Это… Ну… это до понедельника теперь. У меня его нет, — выдавила из себя Света, отводя глаза в сторону.

— Нет? А куда ж оно делось? А, Свет? — тихим голосом спросил и медленно осмотрел ее с головы до ног: знакомый уже халат и белые колготки в сеточку — странный вкус. На лицо ее перевел взгляд: глаза казались больше, глубже, с поволокой. Накрасила глаза ярче обычного, — резюмировал он. Медленно, не отпуская ее взгляд, сделал еще шаг. Провел пальцами по вороту халата, так же, не спеша опустил руку к поясу, потянул его на себя. Света схватилась за полы халата, оттолкнула его руку, будто очнувшись.

— Станислав, я действительно приходила. Просто, чтобы поговорить. Мы не очень хорошо расстались. Вот я и подумала, что необходимо, как взрослым людям обсудить все. Я очень сожалею, что нарушила ваше уединение с Еленой, но я не могла предположить, что так произойдет.

Улыбка растянулась на его лице. Черт, да он просто стоял и улыбался во все тридцать два. Если секунду назад его лоб был нахмурен, то сейчас он расцвел как роза майская, ну или кактус.

— Что? Что такое? Почему ты улыбаешься? Я что-то сказала смешное? — в недоумении спросила Света.

— Так вот в чем дело.

— В чем?

— Тебя смутило присутствие Лены у меня дома? Да ты ревнуешь!

— С какой стати? Это твое право с кем тебе проводить время, так же как и мое право выбирать себе партнера, — добавила она.

— Партнера, говоришь? Партнера для чего?

Девушка смутилась от его взгляда и от вопроса двусмысленного.

— Ну, для отношений, например.

— Или для постели. Да, Свет? — смотря в упор, доводил он ее.

Странно, но уже от его присутствия и намеков не самых святых ей становилось все жарче и жарче. Она облизала внезапно пересохшие губы. Он проследил взглядом, но по прежнему, не двигался.

— Ну и это тоже.

— И по каким же критериям ты выбираешь? А? Может, я сгожусь?

— Стас, я…..- она окончательно растерялась.

— Да, Свет, слушаю внимательно, — наклонил голову набок и приблизился вплотную.

Она подняла на него растерянные глаза, а еще в них было ожидание. Стас очень хотел сгрести ее в охапку и закончить этот бессмысленный диалог. Но надо было довести ее до принятия решения, чтобы чётко сама сказала, сама попросила, сама… чтобы не было на утро жалости к себе и бессмысленных стенаний.

— Я не знаю, что тебе сказать, — тихо проговорила она и опустила голову.

Стас поднял пальцами ее подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

— Я скучал, — поцеловал уголок ее рта. — Очень, — поцеловал другой.

Света судорожно выдохнула, подняла руки и обняла его за шею, приближая свое лицо, и тихо ответила:

— Я тоже.

— Лена — просто друг, — легонько чмокнул в губы. — А ты та, что не даешь мне дышать, не могу без тебя, — посмотрел в упор, обжег своим дыханием и поцеловал, настойчиво, вкладывая в этот поцелуй ожидание всех дней, всю горечь и радость от того, что она сейчас рядом. Света чуть всхлипнула и ответила со всей страстью, которая накопилась в ней за это упущенное время.

Осыпая друг друга поцелуями, они добрались до комнаты. Стас взялся за пояс, тяжело дыша, пытаясь сдержать себя, задал последний вопрос, на который был сегодня способен, но который должен был задать:

— Сожалеть не будешь?

Она мотнула головой.

— Уверена?

— Это ты пожалеешь, если не снимешь с меня этот проклятый халат, — с этими словами она, не прерывая зрительного контакта со Стасом, сама дернула за пояс халата, повела плечами, скидывая его с себя.

Стас сделал шаг назад и медленно провел глазами по тому, что открылось его взору. А там было на что посмотреть! Полупрозрачное платье из кружев белого цвета на красных бретельках, с глубоким вырезом, а на правой груди, хвати его кондратий, красный медицинский крест. Если ему не изменяет память, то красный крест — это медики, а это, если следовать его железной логике — костюм медсестры. Он перевел глаза ниже — платье заканчивалось ровно там, где начинались ноги. Тяжело сглотнул, опустил глаза еще ниже, на ноги — колготки с белой сеткой оказались белыми чулками, сверху на резинке увенчанные красными бантами. Вот к чему был такой странный выбор колготок, — невпопад подумалось ему.

— Не шевелись, — тихо попросил он.

Медленно, разглядывая, обошел ее, и если вид спереди снес ему крышу, то то, что он увидел сзади, просто убило. Спина была полностью голая, за исключением тесемки, завязанной на шее и такой же посередине. А юбка, еще хоть что-то прикрывающая спереди, сзади просто собиралась кверху и пряталась под таким же бантом, как и на чулках, открывая взору ее аппетитную пятую точку. И…стоп…

— На тебе нет белья?

— В набор, наверное, забыли положить, — беспечно пожала плечами.

— А как же ты ехала ко мне? — напряженно спросил он.

— В такси.

— В таком виде?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да. И без плаща, чтобы водитель наверняка довез. У нас у преподавателей зарплата не очень высокая знаешь ли, а так, хоть за бесплатно, и если я….

Он не стал больше слушать этот бред, его терпение лопнуло, он резко развернул ее к себе и впился в ее губы. Ощутимо кусил за нижнюю губу, наказывая за дерзость, она охнула, он тут же языком прошелся по месту укуса, опустился ниже, чуть прикусил основание шеи, прошелся руками по ее телу, опустил их пониже банта и рывком прижал к себе.

— Я так тебя хочу! — прижался к ее лбу и хрипло проговорил. — Боюсь, я просто не в состоянии ждать.

— Ну так и не жди, — сказала, а сама уже стаскивала с него рубашку, дрожащими руками помогала расстегнуть ремень, справившись, стянула и откинула джинсы вместе с боксерами.

Не выдержал, схватил ее, опустил на тахту.

Прелюдии, ласки, все потом, да простят его гуру секса и боги удовольствия. Но после этого маленького филиала ада, в котором он варился целую неделю, когда видишь ее день за днем и не можешь не то, что прикоснуться, но даже заговорить, он хотел получить ее сейчас же, сию минуту. Он видел, что она была готова, он чувствовал это. Резко вошел в нее, наполняя до краев ее, себя, свою душу, ее мысли. Может, в этот момент, может раньше, Горский понял, что эта женщина будет только его, навсегда и его.

— Моя, — прорычал он ей глядя в глаза, прежде чем вознести их на пик удовольствия.

Позже все повторилось снова, но медленно и тягуче, сладко. Он терял себя в ней. А она сходила по нему с ума.

19

Он проснулся, когда на улице вовсю уже был новый день. По квартире разносился невыносимо вкусный запах кофе и яичницы. Стас был очень голоден. Но он бы сейчас предпочел утолить голод по-другому.

Встал, нашел свои боксеры, натянул и пошел на кухню. Тихо зашел и улыбнулся, лицезрея открывшуюся картину: Света, его Света, стояла босиком в растянутой футболке со смешным хвостиком на затылке, пританцовывала, весьма фальшиво напевала песню, льющуюся из ее телефона и нарезала хлеб.