Страница 84 из 97
Глава 47
Ника
Я просыпаюсь от еле слышного тявканья собаки. Клянусь, что реально слышала собаку. Я даже глаза распахнула и начала яро задумываться не приснилось ли это мне. Но на пьяную голову вот так думать оказывается болезненно. Стону и хвастаюсь за виски. Блин, сегодня 31 декабря а я с утра с похмелья. Да и не я одна. Только мы с Яром могли нажраться за день до Нового года. Никогда не угадаете, что послужило причиной. Мы прикончили одну бутылку вина, потому что не могли нормально нарядить гигантскую ель. Мы из-за елки набухались! Могу с уверенностью заявить, что не только я в этом доме законченная истеричка. То у него шарики постоянно лопаются, то пушок линяет, то лестница шатается, то гирлянды слишком тусклые. И это парень, блин! Ну ладно, я тоже недалеко ушла.
Но мы всё-таки справились! Хоть и стыдно за то, каким образом. Короче, всю елку нам нарядила… Викуля. Да, моя лучшая подруга в день перед Новым годом, вместо того, чтобы готовить свой праздник, сидела на полу в нашей квартире и распутывала гирлянды, обзывая нас криворукими идиотами. И, бинго! Она за полчаса обвесила всю громадину, когда мы за три часа не могли даже звезду на макушку повесить. Золото, а не подруга.
Но сейчас не об этом. Самое время проверить мое психическое состояние.
— Да тихо ты, бракованный, обратно сдам.
Улыбаюсь и на цыпочках крадусь к двери. Осторожно нажимаю на ручку, приоткрывая…
— Мелкая, замри и ничего не делай!
Хмурюсь от непонимания, но стоит опустить глаза…
— Аааааааааааа!!!!
Собака! Собака! Собака! Тот самый щенок из приюта, где мы кошку для соседки выбирали. Тот самый! Блин! Аааааааааа!
На эмоциях в первую очередь бросаюсь на брата, обвивая его всеми конечностями и сдавливая насколько хватает сил.
— Мелкая, у тебя после пьянки суперсилы появляются? — сдавленно смеется Ярослав.
А мне пофиг на подколы с утра пораньше. Я настолько сильно счастлива! Я настолько сильно его люблю!
— Я тоже тебя люблю, гном, — опять вслух сказала. — Но, кажется, мы с тобой в первый же день запугали бедного собаку, — это уже со смехом, кивая на мою комнату.
Поворачиваю голову и тоже смеюсь, хотя сердце сжимается, как и крошечный комочек у моей тумбочки. Блин, я ж заорала на всю квартиру.
— Мы с тобой никчемные родители, — крепко чмокаю парня в губы и слезаю с него.
Осторожными шагами двигаюсь в сторону комнаты, на полпути протягивая руки к сокровищу. Не передать словами, что я испытала, когда щенок звонко тявкнул и кинулся на меня, принявшись облизывать и тереться. Не знаю, можно ли это объяснить тем, что он меня вспомнил. Я, что сидела на корточках, не удержала равновесия и свалилась на пол.
— Семейная идиллия, правда? — улыбается Полянский.
— Это самый лучший подарок в моей жизни, — чуть ли не плачу от умиления. Пусть звучит до жути пафосно, но это правда так. Мама бы в жизни не разрешила мне завести собаку. — Как ты догадался?
— Вспомнил, какими оленьими глазами на него смотрела в приюте, когда думал, что тебе подарить. Угадал? — обожаю его полуулыбку-полуухмылку. Безумно хочу его поцеловать. Поднимаюсь на ноги и тяну парня за шею к себе, крепко целуя в губы, стараясь вложить в этот поцелуй все чувства, которые сейчас испытываю.
— Это самое лучшее, что ты мне дарил.
— Ауч! — притворно дуется Яр. — Мой тезка сейчас обливается горькими слезами.
Пару секунд думаю, а потом громко смеюсь. Да уж, гоблин меня не простит.
— Кстати, мне сказали, это девочка. Как назовешь?
Вряд ли мне сейчас что-то нормальное придет в голову.
— Твои варианты? — пожимаю плечами.
По его лицу поняла, что с фантазией у парня так же туго, как и у меня. Господи, его тарантула зовут Хома!
— Мурка?
Прикусываю губу и прыскаю, чуть ли не сгибаясь пополам от смеха. Что и требовалось доказать.
— Сам ты мурка, дурачина, — не могу перестать хохотать. — Не удивлюсь, если ты кошку жучкой назовешь.
— Ну тогда каштанка.
— Лучше молчи, Яр, — у меня сейчас живот лопнет.
— Чем тебе каштанка не нравится? — тоже поддерживает мой смех парень.
Долго смотрю на маленькое чудо, которое облизывает свои лапки.
— И как тебя зовут? — присаживаюсь на колени прямо на пол, подпирая подбородок кулаками.
На мой вопрос девочка лишь громко тявкнула. И тут в мою голову резко пришла офигенная идея.
— Ты Ханни, малышка, — аккуратно поднимаю щеночка на руки и улыбаюсь. Это реально ее имя. Никакое другое не подойдет так же, как это. Такое же мягкое и нежное, как и она.
— Каштанка ей больше шло, — притворно фыркает, покидая комнату, заставив меня снова рассмеяться.
Как оказалось, на сегодня это были не все сюрпризы. И самый главный ждал нас где-то в середине дня, когда я вспотную занималась готовкой, гоняя бедного брата по магазинам, потому что постоянно что то забывала вписать в список. Сейчас я занималась коржами для торта. Терпеть не могу покупное. Фиг знает, что они туда мешают. Да и вообще с детства не была в восторге от магазинных сладостей.
Ярослав в очередной раз поехал в магазин. Я уже и сама не помню за чем я его отправила. Включаю миксер, как на столе мигает телефон. Выключаю прибор: предпочитаю полностью отдавать себя готовке, не отвлекаясь на другие дела.
Вытираю муку со лба и руки полотенцем, заглядывая на дисплей. Мама? Странно, за всю поезку она так ни разу и не позвонила. Могу предположить, что это будет банальное поздравление в наступающим.
— Привет, — сухо здороваюсь, обопираясь о столешницу.
Пару секунд в трубке слышится только размерное дыхание.
— Как дела у тебя? — неуверенно спрашивает.
— Хорошо, — прикусываю губу. Кто бы знал, что мне будет так неловко разговаривать с собственной матерью. Может потому что любые разговоры у нас всегда сводились к минимуму.
Опять молчание.
— Ты что-то хотела? — не выдерживаю я.
В венах постепенно начала вскипать кровь. От раздражения, от боли, но больше всего от обиды. Мне было больно и обидно слышать, как Ярослав по два раза на день разговаривает со своим отцом, смеется, рассказывает все, а она… Она позвонила один единственный раз в месяц и молчит.
Как бы больно ни было это признать, но я потеряла свою мать еще в тот день, когда сбежала из дома после той пощечины. Я просто посмотрела в ее глаза и поняла, что у нее больше нет дочери, да и не было никогда. В этих глазах я видела отражение своих. У меня больше нет матери… Воспоминания оказались настолько яркими, что по щеке скатилась одна крупная слеза, желая превратиться в что-то большее.
— Я беременна…
…И перед глазами проносится вся моя жизнь. Детство, сад, школа, боль, крики, истерики, порванные рисунки, синяки на теое, крупные пряди, разлетевшиеся по полу, закрытая за отцом дверь, хлесткая пощечина…Грудь настолько сильно сдавило в железные тиски, что я перестала дышать.
— Сочувствую, — безжизненным голосом выдала, чувствуя на губах солёную влагу.
— Что?
Усмехаюсь, через боль.
— Я сочувствую этому ребёнку мам… Ни один ребенок не заслуживает того, что пережила я, — отключаю вызов, бросая мобильник на стол.
Крепко ражмуриваю глаза, спешно стирая руками слезы, так как слышу, как хлопает входная дверь. Еще не хватало и ему настроение испорнить за полдня до Нового года. Так! Нужно сообщить ему эту новость с максимальной радостью. Какая к черту радость, если сердце готово в любую секунду разорваться от боли?! Всеми матерными словами призываю себя успокоиться, в последние секунды умывая лицо холодной водой.