Тебе не жить, братик!

Глава 40

…Я ничего не чувствовала. Вообще ничего. Я и не помню в какой момент моё тело перестало меня слушаться. Не помню, когда пальцы на руках перестали шевелиться, а губы отказывались двигаться. Мне просто хотелось спать… Почему я не могу просто заснуть и отпустить это всё? Почему громкий голос непрерывно раздражает моё сознание, не давая окончательно потухнуть? Не хочу возвращаться обратно. Так хочу… Так хочу спать. Но не могу. Не могу отключиться из-за голоса, выкрикивающего моё имя.

Очень медленно веки разлепляются и голос становится в разы громче.

— Мелкая, — чувствую на своей щеке горячую ладонь, — потерпи ещё чуть-чуть, мы скоро приедем. Только не засыпай опять, всё уже позади. Мы скоро будем дома, только не закрывай глаза. Поговори со мной, — гладит ладонью кожу на щеке, сжимая руль до побелевших костяшек.

Я чувствую, что он очень напряжён и боится. За меня. И я не знаю чему удивляться больше: чтоя чувствую или что не безралична своему брату.

— Почему ты приехал за мной?

Мне показалось или я слышу глухой рык?

— Мелкая, ты такая… Блядь, ты такая дура! Какого чёрта ты отключила телефон? Какого чёрта позвонила ей, а не мне? Ей, а не мне! Чёрт! — всё это было сказано с такой жалостью и разочарованием, что тот холод, который наполнил всё тело, добрался и до сердца.

А правда почему? Да потомучто он сам дал понять, что я не нужна ему. Зачем тогда всё это?

— Ты хоть понимааешь, сколько временип вы бы потеряли? Ты понимаешь, что было бы, если б она не успела? Ты чуть не умерла сегодня, мелкая! Ты это понимаешь? Твою мать… — понимает, что перегнул палку, я и так еле нахожусь в сознании и держусь из последних сил, но это не отменяет того, что его слова проникают в самую душу отстрыми осколками правды.

Сегодня я сама вырыла себе могилу.

— Прости… Ппости меня, прости…Я чуть не поседел за эти два часа, мелкая. Я так испугался. Ну почему ты так мне не доверяешь?

— У тебя разве нет девушки?

— Какая к чёрту девушка? — искренне недоумевает он. — Когда ты научишься спокойно выслушивать людей, а не убегать, сломя голову. У меня даже не было ничего с ней. только не говори, что всё дело в такой мелочи.

У меня слишком мало сил, чтобы вести разговоры. Моё сознание держится на тоненькой ниточке, которая очень скоро порвётся.

— Мы с тобой обязательно поговорим, когда придёшь в себя и, наконец, расставим всё на свои места. Нам много в чём нужно разобраться.

А теперь мне можно уснуть?

— Эй-эй-эй! — в апнике дергается парень, когда моя голова опускается на моё плечо. — Вероника! Мы уже приехали. Ник. Ещё пару минут Потерпи ещё пару минут. Мы уже в городе.

Пару минут… Я потерплю… Попробую. Пару минут…

— Мелкая! — хорошенько гаркнул Ярослав.

Я не сплю. Не сплю…

— Всё приехали. Ника, мы уже дома. Давай, просыпайся, — легонько хлопает по щекам и за секунду оббежав машину, открывает дверь с моей стороны и на руках заносит меня в подъезд. Сама бы я точно не смогла передвигаться.

— Ну вот и всё, — аккуратно ставит меня у стены в прихожей и врубает выключатель. Слишком яркий свет настолько сильно режет глаза, что я издаю полустон.

— Пару минут точно не отключишься, — роняет парень и убегает вглубь квартиры, чтобы через минуту вернуться с горой одеял и сделать из меня гигантскую снежную бабу. В итоге я оказалась припечатаной к батарее, закутанная в гору одеял, пока брат набирал горячую ванну. Но почему-то тепла телу не прибавилось. И пахло это нехилым переохлаждением.

— Иди сюда, — вытягивает меня из импровизированного утеплителя, таща в сторону ванной. — Хоть чуть-чуть лучше стало?

Нет!

— Ничего не чувствую, — в тепле только зубы начали стучать друг о друга, как сумашедшие, а руки дрожать, как у наркомана.

— Хорошо, — что-то обдумывает у себя в голове, смотря куда-то в одну точку. — Чтоб ещё раз ты у меня из дома вышла, — а вот это уже мне.

— Ты что делаешь? — останавливаю мужские руки на своей талии, которые расстёгивают ремень.

— Мелкая, если ты сейчас грохнешься в обморок, мы потеряем кучу времени, пока дождёмся скорую. И не факт, что ты доедешь до больницы. Так что не выделывайся. Я не буду пялиться, обещаю.

— Я буду в белье, — предупреждаю, опуская руки, в то же время ремень приземляется на кафель.

— Да пожалуйста, ты заболеешь по-любому, — хмыкает, не опуская глаз, подцепляет край платья и быстро стягивает его через голову.

— Глаза закрывать не буду, мелкая. Что за детсад? — закатывает глаза, приподнимая меня и опуская в горячую воду. — Ты часто свои мысли озвучиваешь., - поясняет.

— Не уходи, — ловлю ег руку, когда собирается уже выходить из ванной с чувством исполненного "долга". Я не знала, что руководило мной в тот момент, понимала, что выгляжу глупой, но в этот момент я действительно очень нуждалась в нём. Я как-то подсознательно чувствовала, что если останусь одна, опять мысленно окажусь у той пустой тёмной дороги. — Не оставляй мен. Мне страшно.

Смотрит. Долго. Мне кажется, его взгляд проникает в самую душу.

— Скажи, что он ничего тебе не сделал.

Вот что его волнует. И что-то мне подсказывает, что он хотел задать этот вопрос намного раньше, только не знал готова ли я. А готова ли? Рассказать такое без истерик. И тем более я не хочу видеть жалость в глазах напротив. Это последнее чего бы мне сейчас хотелось.

— Сделал бы, если б я не расцарапала ему лицо, — спокойно отвечаю, стараясь не смотреть на парня.

— Ну от тебя подобного можно было ожидать. На мне натренировалась, — выдавливает полуусмешку, хотя я очень хорошо чувствую насколько сильно он зол. И я всерьёз начинаю бояться за жизнь Волкова. Не за его здоровье, а за жизнь. В таком состоянии он реально был способен на убийство. И я себе не прощу, если из-за моей глупости парень сломает свою жизнь.

— Пообещай, что не полезешь к нему, — с мольюой смотрю в родные глаза, которые сейчас далеко от меня.

— Я приенесу тебе халат, — сухо роняет, намеренно пропуская мимо ушей мою просьбу, отпуская мою руку и чуть ли не вылетая из ванной.

Он же не собирается сейчас срываться из дома? Игнорирую ломящую и жуткую боль во всё теле, вылезая из своего рая. Снима. с вешалки огромное махровое полотенце, которое, к слову, не моё, кутаюсь в него, как в кокон, и бегу в сторону двери.

— Ты куда рванула? — больно ударяюсь лбом о плечо сводного брата, который появляется на пороге с моим халатом в руках. — Отогрелась уже?

— Яр, я прошу тебя…

— Мелкая, ты слышишь себя? — отходит от меня, зарываясь пальцами в волосы. — Какого хера ты защищаешь уёбка, который тебя чуть не изнасиловал, а с меня не пускаешь ни малейшего косяка? Что у тебя с ним? Нравится? Любишь его?

— Да что ты несёшь? — больше не могу слышать этот бред, который непрерывно вылетает из его рта. — Это ты себя не слышишь. И меня в том числе. Как я могу любить человека, который меня… Да я за тебя переживаю, дурак! Ты же никогда никого не слушаешь! Пёшь напролом, не соображая ничего! Вот что ты собираешься делать? Убить его? А дальше что? Ты о своём отце подумал? Тебе же это так просто не сойдёт. Ты думаешь, что я ребёнок и несу один бред? Конечно, зачем меня слушать? Лучше пойти и напиться, как всегда! Что ты лыбишься?

— Ничего, — не стирая с лица улыбки, каким-то самодовольным голосом отвечает.

— Ты идиот? Я серьёзные вещи говорю!

— Я понял, мелкая, — усмехается, — Ты аправда переживаешь за меня?

Это единственное, что он услышал? Как будто со стеной говорю.