Страница 32 из 97
Глава 19
— Мелкая! *б твою мать! Овца тупая!
— Мало? — ору я, щедро шлёпая своим "оружием" по бедру парня, который зажимает руками нос из которого вытекает струями красная жидкость.
И я сейчас ни капли не сожалею о совершённом. Я говорила, что не стоит меня выбешивать. А он вообще должен под стол прятаться от стыда. Здорового спортивного амбала девчонка в метр без кепли отфигачила…БАКЛАЖАНОМ!
— С*чка! — стонет он, теперь зажимая и пострадавшую конечность.
— Тупой гоблин, ещё и глухой, — новый удар по колену.
— Да бл*дь! — рявкает пришибленный как в прямом так и в переносном смысле. — Хватит меня лупить, придурошная истеричка! И так почти прибила!
— Видимо не до конца, раз не затыкаешься, сейчас исправлю.
— Убери отсюда этот *баный баклажан!
Ага, щяс! Это моё оружие от психически неуравновешенных людей, тоесть его.
— Дай полотенце, — раздражённо выпаливает, закидывая голову назад.
— А в морду ещё раз тебе не дать?
— Я сейчас побои сниму, гном, — не поняла я пошутил ли он или говорил всерьёз. По его тону больше казалось, что говорит он всерьёз.
— Ага, я посмотрю, как ты будешь объяснять ментам, что тебя побил ребёнок, — усмехаюсь я.
— Видишь, сама призналась, что ты ребёнок, — повторяет моё выражение лица, не отрывая взгляда от потолка.
Он ещё может шутить? Точно мало ему врезала.
— Мелкая, если я сейчас захлебнусь собственной кровью, я каждую ночь буду являться тебе во сне и избивать БАКЛАЖАНОМ. Поверь на том свете я не буду жалеть о избиении женщин, особенно своей убийцы.
— Сам возьми!
— Мне двигаться неоьзя, идиотина!
— Сам ты идиот!
— Мелкая!
— Нефиг меня бесить!
— Быстро! Принесла! Ч*ртово! Полотенце!
— Да пошёл ты нахр*н! Тряпка! Позорная баба! Баба!
Рычит, как стая волков и в одно движение забрасывает меня на плечо, огромными шагами передвигаясь по дому.
— Я тебе щяс покажу бабу, новорождённый медведь! Ты меня конкретно достала уже!
— Это ты меня достал, недоразвитая породия на человека! Лапы от меня убери, чудовище! Вернул обратно, где взял, лопух! Вислоухая обезьяна! Я тебе твои последние зубы выбью баклажаном.
— Поп**ди мне ещё тут, панда-недоросток!
Как он меня назвал?
— Сволочь! Сам ты панда! Пустил меня! Аааааааааа! Ты что творишь, гоблин? — ору я, оказываясь под струями холодной воды.
Он засунул меня в душевую кабинку и закрыл её изнутри.
— Охладись, стерва! — перекрикивает мой поросячий визг и спокойно начинает промывать свой нос у раковины.
— Выпустил меня, свинья вонючая! — верещу во весь голос не потому, что боюсь, что не услышит, а потому что бешено зла, вымокла с ног до головы, продрогла до самых костей, пока около десяти минут торчала в этой кабине, колотя непробиваемую конструкцию и срывая голос, и безумно хочу убить гоблина. — Петушара беременный!
— Так Петушара или свинья? Может определишься уже, дура?
— Чм*рь недоразвитый!
— Ты конкретно допизделась уже, гном! — не вижу, что он сейчас делает, но подсознательно могу угадать план его действий. Как я и думала, дверца резко распахивается, и мыльцо летит точно в глаз.
— С****ка!
— В яблочко! — хохочу я, быстро выскакивая из кабинки, и поднырнув под его руку со всех ног несусь в единственное своё убежище: свою комнату, которая, слава Богам, закрывается на ключ. А оттуда я благополучно могу позвонить в психушку, ну или в службу отлова животных, если ситуация полностью выйдет из под контроля.
— Стоять!
— Мамочки! — неосознанно кричу я, спотыкаясь о кучу всяких тряпок, которые как назло попадались под ноги. Он вякнул таким голосом, что появилось чувство, что я убегаю от серийного убийцы. А впрочем… Сейчас он вполне мог сойти за него. Говорила мне мама: контролируй свой характер. Эх, быть мне заколотой кухонным ножом. Почему кухонным? А потому что поняв, что до своей комнаты я точно не добегу, так как этот маньяк мог догнать меня в два шага, и свернула на кухню, где есть не только холодные оружия, но и закрывающийся балкон. Ну и что, что на улице за -40°, всё же лучше, чем уютный маленький гробик.
— Жизнь тебя и наказала оборзевший медведь, — спокойным, полным удовлетворения голосом, замечает парень, когда я спотыкаюсь о свой БАКЛАЖАН и бухаюсь на пол, когда до балкона оставалось два метра.
— Аааааааааааааааааа!!!!!!!
— Дура, ты чё орёшь? — прифигев, спрашивает так, будто застал меня ночью возле холодильника и спросил, чего я не сплю.
— А ты меня убивать не будешь? — так же резко заткнувшись, как и заорав, таким же тоном отвечаю.
— Только руки о тебя пачкать, младенец, — фыркает. — Я вообще-то планировал на тебя Хому спустить.
— Ааааааааааааааааа!!!!!!!
— Да захлопнись ты, ненормальная!
Вскакиваю на ноги и в секунду выворачиваю на скривившегося парня оставшееся в миске после пирога тесто и заработав себе выигрышные пару секунд рванула на спасительный балкон. Но звёзды ко мне сегодня были равнодушны, как и всегда впрочем, раз в одно мгновение перед тем, как бы захлопнулась дверь, в проёме появляется половина мужской ноги. Я выпала в осадок. Огромный фингал под глазом, засохшие струйки крови на лице, футболка, волосы, лицо "украшала" вязкая белая жидкость, полубелые джинсы от молока. И всё это навевает лишь на одну мысль. МНЕ ХАНА!
— Мелкая, — я дрожу не холода, отнюдь. От его голоса, — я тутот подумал, что обычным совместным сном с Хомой ты не отделаешься. Я запру тебя в подвале, выключу свет, пристегну наручниками, наклею на тебя кучу мух и выпущу из клетки Хому. Поверь мне, мелочь, последнее время у Хомы зверский аппетит.
У меня подкосились коленки от представленной картины. Как эта тварь ползёт по моим ногам, пробираясь всё выше, прямо к лицу, клацая своими клешнями. И в тёмном подвале этот звук до жути громкий и ужасающий. Я так сильно вжимаюсь в прутья, что не замечаю, как переворачиваюсь через балкон, так как он был слишком низким…