Страница 39 из 46
— Нет, пустить себе в квартиру! Малина, ты как вообще живешь?
— Мам, чего тебя вдруг перестал устраивать мой образ жизни?
Тишина. Теперь в ответ от нее.
— Мама, я не сплю на первом свидании. Этого мало? А потом… О какой общности интересов может идти речь в сорок лет? Да и в тридцать? Сначала нужно убедиться, что он в постели еще что-то может… Да и вообще секс во главе угла в любых отношениях. Никакие высокие материи не спасут, если низкие будут уже висеть…
— Малина, ты с матерью говоришь. Забылась?
— Извини, что не говорила с тобой о таких вещах в двадцать лет. Поверь, ничего не изменилось с тех пор…
— О, да… Я прекрасно помню, зачем ты встречалась с тем Игорем.
— Поверь, ничего не изменилось… — повторила, еле сдерживая улыбку.
Хотя чего сдерживать — мы же на обычном телефоне висим, да и на мобильном никогда не использовали видео-звонок. Наверное, я просто боялась заржать. Может, это побочка от таблеток или неконтролируемая радость, что у собаки после мази стал меньше слезиться глаз, да и вообще Грета сама, пусть и медленно, через сутки после операции, поднялась по лестнице.
— Охотно верю, но не охотно это принимаю. Малина, ну почему ты не желаешь повзрослеть?
— А что, по-твоему, взрослость? Замуж? Дети?
— Почему бы и нет? Ответственность какая-никакая…
— А собака?
— Малина, ты понимаешь, о чем я… Понимаешь. Прекрасно понимаешь.
— Мам, тебе хочется похвастаться перед подружкой, что у твоей дочери тоже свой салон есть?
— Почему бы и нет? — мама выдержала паузу. — Но лучше уж хвастаться тем, что ты тоже удачно вышла замуж. Хоть у кого-то из моих дочерей может нормально сложиться жизнь? Ты — моя последняя надежда.
— Нас у тебя всего две. Мам, ну хватит уже нервничать. У меня все хорошо…
— Если бы…
— Это у тебя в голове. А у меня все хорошо. С Гретой все в порядке, мне больше ничего и не надо.
— Это у тебя, Малина, с головой все плохо. Вместе с собакой.
Поговорили… Ну как всегда. С мамой нужно, по Высоцкому, молчать: а что молчит — так это он от волненья, от осознанья, так сказать, и просветленья…
Боже мой, боже мой… Я посмотрела на Грету — как принцесса в прозрачном воротнике, а в профиль прямо космонавт. Вчера весь день учились накрывать миску колпаком, чтобы попасть в неё мордой. Покормить можно и с руки, а потом протереть пластик влажной салфеткой, но пить из бутылочки мы не умеем.
А я так и не ела ничего толком после того обеда в ресторане. Позвонить, пригласить на ужин? Захочет, сорвётся? Захочет? Вот и проверим, есть ли у него кто-то, чтобы провести вместе вечер пятницы. Завтра на работу, так мне же не пить, мне поесть надо. А он пусть — ему не за руль.
— Игорь, как насчет поужинать? — сказала без здрасьте.
Это же мобильник!
— Ты приготовила?
— Нет, я приглашаю. Уже могу оставить Грету на пару часиков без проблем. Ей главное лекарство дать, антибиотик. Обезболивающее с утра уже не давала, а то она совсем сонная тетеря. Так что?
— Приеду к восьми. Не поздно?
— Часики не тикают. Кукушка сдохла. Жду.
А чего я ждала от последних дней осени?
Про лето песня давно допета, и с нею лето кануло в лету, и нынче аккорды осени сливаются в один тоскливый с проседью ноктюрн. За окном серая тоска злобной теткою воет не в такт сердцу. Главное, не вторить ей носом. Если я заболею, Игорь же не пойдёт за меня на мою работу. Он даже налысо не побреет. Главное, сам побриться чтобы не забыл.
До-ре-ми… Это такая трель приветственная на домофоне.
— С собакой погулять? — услышала вместо «это я» в ответ на «кто там?» — Одень ее, я схожу…
Боже, доказывает, каким замечательным отцом будет? Если что… А что?
Ну да ладно! Пристегнула собаку, поправила воротник, который до снятия швов снимать нельзя, и открыла дверь для папочки.
— Ты чего ещё не одета? Ужинаем дома, что ли?
— А я при параде должна быть? Главное, что мне тепло, — я поправила на шее шарф. — У меня, кажется, простуда.
— Говори прямо, секса не будет. Давай поводок! — и он сам его забрал. — Не хочешь никуда, давай закажем домой. Идет?
— Я просто даю тебе возможность уйти.
Игорь усмехнулся:
— Не дождёшься! Как там говорят, и в здравии, и в слабости?
— В здравом уме говорят и в слабоумии.
— Какая же ты грубая, Малина. Но почему-то я тебя все равно люблю. Спасибо, что пригласила.
— С собакой погулять.
Игорь потряс поводком.
— Ну хоть что-то! Первый шаг к совместному быту и детям, так сказать.
— Не каркай!
— А я не против накаркать. Твоя кукушка сдохла. Значит, будем жить вечно. Ладно, я пошёл. Собирайся.
Я собралась быстро, но Игорь ещё быстрее вернулся с собакой. Грета пописать-то успела? Или он ее на ручках над кустиком подержал «пись-пись-пись»?
Я нажала на кнопку домофона.
— Открывай.
Открыла дверь, пошла обуваться и застыла, когда приоткрытая дверь открылась настежь.
— А ты что тут делаешь? — вырвалось у меня испуганно.
— Из дома ушёл. Тебе мама позвонила? Откуда ты узнала, что это я? — пробубнил Гошка, перекатывая со спины на пол рюкзак.
Откуда? Ошиблась!
— Ко мне ушел?
— Если пустишь.
— Мама знает, да?
— Нет.
— Как нет?
— Так… Нет.
— Ничего не поняла…
Я же днём с его бабушкой говорила. Она бы про очередной скандал обмолвилась бы…
— Дверь закрой! Холодно.
Боже, у меня и без лестничного сквозняка мурашки по спине побежали. Приехали. То есть оба приехали. Сейчас крыша моя уедет…
Этот день когда-нибудь закончится? И чем…
— Разувайся, ну что ты стоишь?! — почти закричала я.
Нет, точно закричала и только потом поняла, что тапок у меня нет. В гости ко мне подросшие племянники не особо захаживали. А младший даже адрес вспомнил… Но как?
— Как ты вообще добрался?
— На автобусе, — не понял Гошка моего вопроса.
— Я про адрес спрашиваю…
— Так он на коробке с продуктами был. Только там не твоё имя стояло. Но я улицу помнил.
Не мое имя… Блин! Правильно, Знаменев ведь только адрес мой вбил, дебил! Точнее я дебилка, что воспользовалась той же коробкой. Как распечатку в ней не заметила! Спешила избавиться от следов присутствия Игоря! Доизбавлялась… До Гошки!
— Ты матери что-то сказал? Как ты вообще ушёл?
— Ее дома не было.
— Позвони ей, девятый час!
Гошка смотрел исподлобья:
— Не хочу!
— Что значит, не хочу?! Она же волнуется.
— Ну и пусть! — а потом прищурил глаза и добавил: — Она не волнуется. Ей пофиг!
— Это тебе пофиг!
Я бросилась на кухню за телефоном, но с полдороги пришлось вернуться к домофону. Нет, с полдороги я крикнула Гошке, чтобы открыл, это ко мне. Идиотка! Он все равно спросил:
— Кто там?
И что Игорь сейчас подумает? Он ответил:
— Свои. Открывай.
31. "Двое и собака"
— Не обознался, значит, — выдал Игорь с порога.
— Видел его, что ли? — процедила я сквозь зубы. — А он собаку нет?
— Да чего они видят, уткнувшись в телефон! — рассмеялся Игорь и протянул Гошке руку. — Игорь. А ты Геннадий, да?
— А вы Знаменев?
Игорь перевёл взгляд на меня.
— Нечего было на мой адрес свои продукты заказывать! — без всякой издевки, а скорее с горечью выдала я.
А Игорь рассмеялся.
— Надо было меня ими кормить, а им со твоего телефона заказать.
Я замерла. Знаменев, ты вовремя меня ущипнул. Вот что я бы сейчас сказала: ага, снесла к ним, точно на помойку, то, что не было нужно мне. Пусть так все и было, но ребёнок не должен чувствовать себя ущербно…
— Кстати, это все тролль! — пытался Игорь получше замять неприятное начало разговора, чтобы мой племянник запомнил лишь его конец. — Это же Гошкина книжка виновата, что я тебе его купил.