Страница 20 из 46
— Ну… Какой ты парень…
— Ты про возраст, что ли? Еще вполне себе парень…
Игорь опять рассмеялся.
— Я не о том, — снова пылали мои щеки. — Ты — старый знакомый.
— Старый… Спасибо… Малина, я серьезно сейчас.
— О чем?
— О своем вопросе. Почему такая красивая девушка вдруг одна?
— Потому что я в женском зале теперь работаю.
Это я врала. Разделения у нас не было никакого. Крохотное помещение в жилом доме на четыре кресла, вот и вся красота.
— Почему ты одна? Тебе же двадцать. Девчонки уже замуж выскакивают в этом возрасте.
— Ага, как моя сестра…
— Не, ну так, как твоя сестра, не надо… — рассмеялся он. — Можно же и без детей. Замуж.
— Зачем?
— Потому что все девчонки хотят замуж.
— Моя мама оттуда сбежала. Ее даже две дочки не остановили. Вернее, ради нас она и ушла от отца. Точнее, выставила его за дверь с чемоданом. Сказала — вали, откуда пришел.
— Чем он так провинился? По бабам бегал?
— Нет. За мамин счет жил. Ну, она посчитала, что нам не надо иметь перед глазами пример дурного брака. Типа, девочки выбирают себе мужей под стать отцу.
— И?
— Что и? Я зарабатываю больше, и ему это не нравилось. Помнишь, что Гога в фильме сказал: жена не должна зарабатывать больше мужа…
— Ищи побогаче.
— Мне это не надо.
— Чего не надо?
— Говорить обо мне не надо! — ответила я поспешно, чтобы Игорь не подумал заговорить со мной про постель.
Я и так об этом думала, трогая битый час его волосы. И потом в прихожей, глядя на влажную шевелюру, я…
17. "Со сливками и клубникой"
— Чего ты так на меня смотришь?
Думаешь, на полотенце смотрю? Сквозь него? Нет, в глаза… Они у тебя безумно красивые. И безумные… Ты ведь смотришь мне не в лицо. Ты стоишь достаточно далеко, чтобы всю меня сожрать глазами. Всю — у меня даже косточки хрустят, так смачно ты меня пережевываешь…
— Смотрю, все ли ровно, — все равно вспыхнула я, хотя и приказала себе быть взрослой, в меру распущенной и знающей себе цену. — Работу проверяю, чтобы клиент остался мною доволен.
Знающую цену, а не набивающую себе цену… Ну и чего стоит мой первый взрослый флирт?
— Проверь на ощупь. Так вернее будет, нет?
Да ты читаешь мои мысли… Мои желания… Мои страхи…
Ты же не просто так склонил передо мной голову. Довольно сильно склонил — я видела даже шейный позвонок, проступивший под кожей. И не отказала себе в возможности еще раз, пусть даже в последний, дотронуться до любимых шелковистых, пахнущих чем-то очень вкусным, волос. Опустила руку ему на голову, будто благословляя. На что? Или давая разрешение… Так на что же? Поцеловать?
Игорь не дернулся. Ему такая детская ласка даже, кажется, понравилась… Я успела заметить на его лице секундное разочарование, появившееся, когда я убрала руку.
— Ты чего здесь сидела? Чай хоть сделала?
— Я не буду пить чай. Уже поздно. Я лучше пойду домой, — обрубила я все концы, ударив себя мысленно по шаловливым ручкам.
Неумелым, но которым очень хотелось научиться приносить ему радость. Зачем? Ну кто же даст ответ на такой провокационный вопрос? А чтобы уметь!
— Погоди, я тогда принесу твой подарок.
Игорь прошел мимо и закрыл в свою комнату дверь. Поэтому точно не мог услышать вздоха разочарования, которого я не сдержала. Или облегчения… Я и сейчас не уверена, что это было. Или могло быть.
За закрытой дверью было слишком тихо. А чего шуметь? Он же не копается в завалах барахла. Он явно приготовил подарок заранее. И в любом случае, ему нужно одеться, но и тут почему обязательно делать это громко?
Я действительно надеялась, что Игорь оденется, чтобы проводить меня до метро. Так ведь принято… Я все-таки девушка, а он все-таки воспитанный молодой человек… Ну, или хотя бы для того, чтобы открыть входную дверь, тоже ведь нужно спрятать торс. А то соседскую старушку напугает…
Ошиблась. Что он так долго делал в комнате в полной тишине, я так и не узнала. Думал? Обо мне? Так долго? Когда дверь снова открылась, Игорь оставался, как и прежде, в полотенце. Руки пустые. Где, спрашивается, мой подарок?
— Может, все-таки хочешь чаю?
Если бы он сказал это на пороге кухни, я бы поняла фразу дословно. А сейчас… На пороге комнаты с кроватью она звучала иначе… Приглашением войти.
— Нет, наверное… Я лучше пойду.
Что понял он из моего ответа, непонятно. Наверное, что я на самом деле согласна, просто боюсь… Вот голос и прозвучал почти неслышно. Боюсь показаться совсем уж доступной. Или… Просто боюсь… Вот и все.
Он толкнул дверь, чтобы распахнуть настежь, а потом толкнул меня, или я сама отскочила к двери ванной, пытаясь увернуться от его рук, но те все равно железным кольцом сомкнулись у меня на талии.
— Не уходи…
Я лишь чудом не переломила себе позвоночник, когда спасала свои губы от его губ. Дурочка… Все равно поймал и поцеловал — далеко не убежишь. Квартирка-то крохотная. Хоть до пола выгибайся в мостик… Целовать ведь можно не только лицо… Да и на полу грязно от моих ботинок, а там… За приглашающе открытой дверью будет грязно от чего-то другого.
— Остаешься? — прошептал он в миллиметре от моих полураскрытых губ, еще блестящих нашим первым поцелуем. — А потом чай. И я отвезу тебя к метро, чтобы не идти по темноте. Или хочешь такси вызову? Но сейчас в центре жуткие пробки. В этом плане лучше, конечно, на метро…
Я ничего не ответила. Я смотрела в его глаза, и все поплыло куда-то: он сам, потолок, стены… Я сообразила, что мы перешагнули порог спальни, только когда Игорь рухнул на кровать вместе со мной. На секунду я замерла в последней попытке сохранить связь с реальностью, но во мне проснулся тормоз перестройки, а когда я оказалась снизу, сопротивляться было поздно. Не ему, а собственному желанию сорвать с него мокрое полотенце.
Я крепко держала его за шею. Волосы мокрые — мои ладони и подавно. Губы ждут, губы жаждут поцелуя. И он не заставил себя ждать. Поцелуй и Игорь… Прошло всего каких-то четыре года после нашего знакомства. Четыре года… Чего мы ждали, спрашивается… Ведь аппетит приходит во время еды…
Игорь не играл моими губами, он их пожирал. Я напрасно пыталась взять инициативу своим языком, куда там! Не разрывая поцелуя, он расцепил на моей выгнутой спине крючки и стиснул голую грудь сильнее, чем недавно щеки.
— Приподнимись… Давай уж сама… Разденешься. Чтобы ничего не порвать.
Сама, все сама… Всегда сама! Сама стянула с себя водолазку. Сама скинула с плеч бретельки майки. Бюстгальтер, правда, свалился сам и прямо Игорю в руки.
Я видела в его глазах неподдельное восхищение и краснела, ужасно краснела — пятнами шла вся кожа, не только на лице…
— Дальше я сам… Разберусь… Ширинки я умею расстегивать…
А водолазки, типа, твои девушки не носят… Нет, водолазки слишком хлипкие, от одного неловкого движения трещат по швам.
Сейчас по швам трещали бы и его джинсы, если бы они на нем были. Я сумела уцепиться дрожащими пальцами за край полотенца. И вот когда Игорь прошёлся костяшками пальцев мне по бедру, срывая разом три слоя защиты, я рванула полотенце на себя. Но должного киношного эффекта не получилось: оно застряло под его коленкой. И свалилось само собой, когда Игорь вытащил колготки из моих джинсов.
— Порвал, черт…
— Ну и черт с ними…
— С меня новые, слышишь?
— В качестве чаевых? — расплылся мой рот прямо-таки до ушей.
— В качестве компенсации за мою криворукость. Говорил же, что практика нужна во всем…
Практика… Я прекрасно понимала, что с ним это всего на один раз, не больше…
— В другой раз я разденусь сама… — сказала с деланным смешком, чтобы улыбка не сделалась горькой.
Разденусь не здесь, а дома. И зашью колготки. Под джинсы зимой неважно со стрелкой они или без…