Injectio Платины

Так они обе и притворялись, пока благодатный сон всё же не снизошёл на них, дав отдых измученным нервам.

Утром метель почти стихла, от волков и следа не осталось, а с ними исчезли и вчерашние страхи. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, девушка отправилась в овраг.

После завтрака, состоящего из щедро политого соевым соусом варёного риса, жрица насыпала в фарфоровые чашечки по щепотке содержимого одного из бумажных пакетиков и залила крутым кипятком.

— Это чуа, — пояснила она бывшей рабыне. — Пейте, Платино-ли. Только осторожно.

— Надо немного ждать? — уточнила та, хорошо помня, как заваривали чай у них дома.

— Нет, нет, — энергично запротестовала собеседница. — Пейте сейчас, иначе вкус будет уже не тот.

Пожав плечами, Ия сделала маленький глоток. Ничего из ряда вон выходящего. Обычный травяной отвар. Хотя это, конечно, гораздо вкуснее, чем пить простую воду.

— В мудрых книгах сказано, что петсора всегда исчезает зимой, — блаженно щурясь, проговорила женщина. — Сын Неба скоро обязательно освободит дороги. Через три, нет через четыре дня попробуем ещё раз добраться до Букасо. Только бы Вечное Небо уберегло моего брата и его семью.

— Не надо ходить, Сабуро-ли, — возразила недавняя невольница и в ответ на недоуменно вздёрнутые брови собеседницы разъяснила, тщательно подбирая слова. — Сначала смотреть, потом ходить. Есть гора близко идти. Там дорога видно. Мы смотреть. Есть следы — мы идти, нет следы — мы ждать.

— Да, — подумав, согласилась спутница. — Так будет лучше.

Прихваченные из вымершей деревни овощи и специи смогли сделать рис более аппетитным, от чего переносить невольное затворничество стало чуть легче.

Воспользовавшись образовавшейся отсрочкой, путешественница между мирами продолжила интенсивное изучение местного языка, который сама Сабуро называла то датогайским, то тонганским. В любом случае, именно он являлся основным и государственным на территории той страны, где оказалась Платина. Кстати, с названием государства всё тоже оказалось не так просто.

Преподавательница долго, подробно и малопонятно объясняла озадаченной ученице значение эпитета «муннджанг», используя все ранее изученные понятия. Наконец, дабы сберечь мозг, Ия определила его для себя как: «любимая богами». То есть ей повезло попасть в страну, жители которой считают, что именно к ним высшие силы относятся с наибольшей симпатией.

Как она и предполагала, местное общество имеет строго сословный характер. Для лучшего понимания и дабы не запутаться окончательно, раскладывая по полочкам полученную информацию, девушка решила про себя использовать термины и понятия, известные ей из истории родного мира.

По рассказам Сабуро выходило, что всё население здесь в самых общих чертах делилось на рабов, лично свободных простолюдинов и дворян. Последние две категории также имели свою ещё не вполне понятную градацию.

Так спутница недавней невольницы принадлежала к наиболее многочисленной части благородного сословия, называемой «гау», и, судя по всему, являвшейся «средним классом» местного дворянства. Выше их по общественному положению располагались «вандзи» — местная элита элит, о которых служительница культа говорила мало и с большим почтением.

Нижний слой привилегированного сословия именовали «хокару». Ничего подобного в знакомой истории Ия вспомнить не смогла. Это были дети благородных отцов, рождённые не законными жёнами, а столь же законными наложницами.

К несказанному удивлению путешественницы между мирами выяснилось, что местные альфа-самцы, кроме главной супруги, имеют право совершенно официально заводить себе столько сожительниц, сколько смогут содержать.

Платина неоднократно переспрашивала собеседницу, стараясь сформулировать вопрос по-новому, но все её ответы, сопровождавшиеся пространными разъяснениями, не оставляли никакого сомнения в том, что она попала в страну, где многожёнство является совершенно законным и обыденным явлением, а положение наложницы богатого и знатного мужчины в глазах аборигенов выглядит почётным и привлекательным.

Детей этих женщин и называли «хокару». Они так же считались благородными и имели все полагающиеся привилегии. Однако их потомки уже не будут дворянами, если, конечно, отцы не подсуетятся и, устроившись на государственную службу, не достигнут определённого ранга или не выслужат положенное количество лет.

А сделать это, по словам Сабуро, совсем непросто. Для начала следовало сдать экзамен, подтверждающий знание священных книг, истории и ещё чего-то, что путешественница между мирами пока не понимала.

В случае успешного прохождения данного испытания, соискатель становился младшим чиновником, которого власти могли послать в любой, самый отдалённый уголок страны.

Если же молодой дворянин проваливался на экзамене, то вновь попытать счастья стать государственным служащим он мог только через три года.

Ия жадно впитывала сведения об особенностях структуры здешнего привилегированного сословия, но гораздо больше её интересовало место женщины в том мире, где ей придётся провести остаток своей жизни.

А вот с этим всё оказалось не просто плохо, а совсем отвратительно. Даже дворянки не имели практически никаких прав, находясь в полной зависимости и подчинении сначала отца, потом мужа, а в случае его смерти — старшего сына.

Когда Платина робко поинтересовалась, каким образом женщина может заработать себе на жизнь, собеседница посмотрела на неё с явным непониманием.

Значительно откашлявшись, она наставительно пояснила, что долг благородной дамы — рачительно вести хозяйство, всячески ублажать мужа, а главное — рожать побольше сыновей, чтобы было кому совершать моления и ритуалы почитания предков.

Всё остальное женщину просто не касается, ибо обеспечивать семью деньгами — обязанность мужчины.

— Разве у вас не так? — спросила жрица после короткой лекции.

— По всякому бывает, Сабуро-ли, — уклончиво ответила бывшая рабыня, всячески старавшаяся избегать разговоров о её мире. Но тут имел место прямой вопрос, а значит, надо что-то говорить. — У нас и женщины деньги зарабатывают.

— И что же они делают? — заинтересовалась спутница.

— Торгуют, шьют одежду, готовят вкусную еду, — взялась перечислять Ия. — И делают ещё много вещей, названия которых нет в вашем языке.

— Подобные занятия приличествуют разве что простолюдинкам, — презрительно скривила губы собеседница.

— Учат детей, — продолжала задетая за живое девушка. — Лечат людей и животных… Даже служат на государственной службе!

— Не может быть! — ошарашенно охнула служительница культа. — У вас есть женщины-чиновники?

— У нас их много, — гордо заявила путешественница между мирами. — Есть даже очень важные. Начальники округов, как ваш брат, или даже начальники областей!

— Уж не хотите ли вы сказать, госпожа Платино, что ваши женщины командуют мужчинами? — крайне недоверчиво усмехнулась жрица.

— Да, госпожа Сабуро, — подтвердила Ия. — И очень часто.

Судя по растерянно-ошарашенному лицу, известие о том, что в мире спутницы женщины занимают руководящие посты, поразило собеседницу не меньше, чем картинки и видео на экране смартфона.

Придя в себя, жрица вдруг спросила:

— А чем занимается ваша достойная матушка, Платино-ли?

— Она помогает отцу, — машинально ляпнула бывшая рабыня.

— Вот как! — вскинула брови женщина, тут же поинтересовавшись. — Ваш благородный родитель, должно быть, служит чиновником?

Девушка мысленно выругалась. Долгое время ей удавалось избегать разговоров о родителях, то ссылаясь на плохое знание языка, то искусно переводя беседу на другую тему.

Однако неизбежное случилось, и необходимо что-то отвечать, иначе спутница может насторожиться и даже, чего доброго, заподозрит её в неискренности.

А недавняя невольница понимала, как важно сохранить доверительные отношения со служительницей культа, принадлежащей к знатному роду и имевшей брата главой местной администрации.