Страница 11 из 60
что принято называть «более цивилизованными». Это английские политики из потомственных джентльмен нов простолюдинами не рядятся — там свои традиции. В других странах случалось и по-другому. Олин из американских президентов, родившийся в весьма респектабельном особняке, любил вкручивать избирателям, что появился на свет в бревенчатой хижине, стоявшей посреди глухой чащобы, кормился, бывало, жареными опоссумами, а волосы расчесывал сосновым сучком. При том, что его родители были тогда живы, и особняк стоял на своем месте. И ничего, электорат сглотал. И не он один среди американских президентов был такой. Да и в Европе бывали свои «пролетарии от сохи». Политики — народ специфический, у них свои игрушки и свои забавы...
Мазур не понимал ни слова, но примерно полу часовую речь президента старательно прослушал до конца — точнее, все это время присматривался к человеку, с которым предстояло послезавтра встречаться насквозь неофициальным порядком, пытался составить о нем некоторое представление...
Глава III
Старый знакомый и другие
Я вам искренне завидовою, сеньор адмирал, — сказала Исабель.
Мазур смотрел в окно. Столицу он более-менее изучил по картам еще лома, во время подготовки. Да и положение солнца на небе учитывалось. Они ехали именно что к восточной окраине города, в те места, где дислоцировался «Руслан». Как говорится, направление движения конечной цели маршрута соответствует.
— И чему же? — спросил он без особого интереса.
— Вашей завтрашней встрече с президентом. Я бы тоже хотела с ним сообщаться, как вы, в неформальной обстановке. Только кто же меня возьмет... В жизни человек совсем д р v гой, не такой, как на телевизоре. А президент мне очень интересен. Он жарко выраженный романтик
— Ярко, — машинально поправил Мазур (что у него уже вошло в привычку. Ом, правда, старался не реагировать на каждую ее ошибку — так Белкин русский звучал гораздо забавнее). — Интересно, почему вы решили, что он романтик? Я, например, НИКОГДА на него не смотрел с этой точки зрения. По-моему, он не давал никаких поводов считать его романтиком.
— Ну как же, — сказала Исабель. — Когда он заступил в политику, я была совсем маленькая, но мне потом много рассказали на службе... Когда он закончил лицей, отец хотел, чтобы он поступил в Академию Экономико. Там учат, как быть бизнесменом. Очень весьма уважаемый институт, там школярничают студенты из нескольких соседних стран. А президент, тогда еще, конечно, не президент, не восхотел. Поступил в Марина колледж имени капитана Кодарильо. Кодарильо был очень знаменитым испанский капитан триста лет назад... открыто говоря, пират, но он топил только англичан, а это совсем другое. Его уважали, он есть в учебниках об истории, в порту Майрес ему даже стоит памятник, лет сто... Колледж учил капитанов гражданских кораблей, он тоже престижное обзаведение, но с Академией Экономико, конечно, не сравнивать. И потом он двадцать лет проплавал капитаном траулера. Правда, траулер был большой, целая водоплавательная фабрика, там ловили рыбу и тут же делали консервы. Но все равно, отказаться работать в семейном бизнесе и двадцать лет проплавать в море может только романтик. Вы не согласны?
Мазур посмотрел на нее. Она сидела, по-утреннему свежая, с веселым огоньком в глазах, в довольно простом белом платье с зелено-коричневато-красной индейской вышивкой (в последний год индейские мотивы в женской одежде вошли в моду). И невольно ей позавидовал: счастливая девочка, головоломные сложности тайной войны ее нисколечко не касаются. А вот в море наверняка хочется, только кто ж ее пустит...
— Ну, почему же не согласен, — сказал он. Охотно верю. Отказаться стать бизнесменом ради моря и в самом деле может человек с изрядной долей романтики в душе. Но вот потом... Когда он, как выражаются моряки, встал на мертвый якорь, то есть отдал следующие двадцать дет политике... Сенатор, губернатор, министр, снова сенатор, вине-спикер парламента, наконец пять лет как президент... Я не циник, Исабель. Просто давно живу, жизненного опыта набрался. Двадцать лег подниматься по этой лестнице... Всякую романтику из человека выбьет. И еще. Романтики среди политиков встречаются, но они, без всяких исключений, бывают крайне неудачливы, а то и гибнут... Что-что, а уж история с переменой фамилии лишена всякой романтики. Уж если я знаю ее, вы не можете не знать.
— Знаю, — чуть погрустнев, кивнула Исабель.
Пять лет назад, «заступив», по выражению Белки, в политику, будущий президент начал с того, что переменил отцовскую фамилию, под которой прожил все эти годы на материнскую — законы республики это позволяют. Фамилия отца была красивая, старинная, прославленная десятками двумя крупных деятелей в самых разных областях жизни. И моментально выдававшая аристократа-гачупино: Беналькасар (до того, как вспыхнула революция против испанского владычества, Беналькасары писались с дворянской приставкой «де», на которую имели все права, но при республике как-то незаметно ее обронили). И взял фамилию матери — Васкес. Самую что ни на есть простонародную, ее большей частью как раз и носят индейцы. Президент с самого начала решил ваять образ пролетария от сохи, то чоло, то гачупино — в зависимости от обстоятельств и аудитории — и ведь не прогадал, ох как не прогадал...
Когда машина, значительно сбавив скорость, неспешно поехала вдоль длиннющей стены из темно-красного кирпича, казавшейся довольно старой, Мазур наметанным глазом уделил внимание многочисленным амбразурам, сразу видно, гораздо белее позднего происхождения. Правильные амбразуры — узкие, расширяющиеся к внешней стороне. И поблизости — никаких зданий, откуда можно было бы тешить отнюдь не праздное любопытство с помощью хитрой электроники.
А любители, несомненно, есть. Уж если в родном отечестве порой случаются... казусы. Штаб-квартира одного из российских спецназов располагается не так уж далеко от жилых домов — и пару раз фиксировались попытки именно что электронного любопытства. Не говоря уж о том, что над центрами спецназов регулярно пролетают американские спутники-шпионы. Трудно понять, отчего янкесы гробят столько времени и сил: на открытом воздухе никогда не бывает ничего секретного, вообще интересного. Мало того, известны наперечет как спутники, так и точное время их появления. А вот поди ж ты, стараются. Надо полагать, где-то на теплом местечке кормится бюрократ в погонах, регулярно отправляющий отчеты наверх — пусть и не содержащие ни крупицы полезной информации. Сама по себе регулярная отправка отчетов — неплохая кормушка для определенного народа...
При их приближении часовой в камуфляже с автоматом на плече проворно распахнул створку высоких ворот ажурного чугунного литья, своим видом лишний раз подтверждавших версию о почтенном возрасте располаги. Только караулка, сразу видно, более поздней постройки — но кирпичи явно подобраны так, чтобы цветом максимально соответствовали стене.
Внутрь пропустили легко. Часовой склонился к водителю, перебросился парой фраз на испанском и отступил, сделав приглашающий жест. Еще до того, как машина тронулась, Мазур, бросив быстрый взгляд вправо-влево, увидел стоявшие у амбразур пулеметы на треногах — старые добрые американские М60 (кое- где в свое время изрядно пострелявшие по американцам же или их куклам).
Понемногу у Мазура появились некоторые соображения о первоначальном назначении базы: длинные здания казарменного вида, десятка два маленьких красивых домиков в один и два этажа, обширная асфальтированная площадка, где стояла «Барракуда» огневой поддержки, а правее, на некотором отдалении от вертолета — тройка бронетранспортеров.
Машина остановилась у довольно большого трехэтажного здания — в прошлой жизни наверняка штаба и канцелярии, д а и в нынешней, скорее всего, тоже. От двери к ним стал спускаться человек в чистеньком отглаженном камуфляже без знаков различия и погон, лишь с нашивкой — эмблемой «Руслана» на левом предплечье и пятнистом кепи без кокарды. Камуфляж был местный, памятный Мазуру еще по прошлой командировке.