Страница 7 из 62
Эйра дернула меня за рукав, и я поняла, что смотрю не туда, куда следовало бы. Повернув голову, я увидела постамент, обложенный пушистыми шкурами, на которых располагались два резных кресла. И вот тут я, наконец, увидела самого сэра Лливелина. Колени у меня дрогнули — его жилище произвело на меня такое впечатление, что, казалось, он был самим королём этой страны, в которой я очутилась.
Получив толчок в спину от Эйры, я, глядя в пол, приблизилась к постаменту, больше всего боясь зацепиться за выбоину в полу или того, что у меня заплетутся ноги.
Наконец, я осмелилась поднять голову и встретилась глазами с хозяином, который, прищурившись, разглядывал меня.
— Рад приветствовать вас, госпожа, — нарушил он молчание. — Мне уже некоторым образом объяснили ваше появление в Ромарисе. Может быть, теперь вы расскажете сами? Садитесь, прошу вас.
Садиться куда, рядом с ним, что ли? Я неуверенно огляделась и увидела, что рядом со мной уже стоит небольшая скамья со спинкой, покрытая теми же пушистыми шкурами.
— Благодарю вас, сэр Лливелин, — я чуть присела в поклоне, понятия не имея, соответствует ли это правилам местного этикета. С облегчением почувствовав под собой скамью, я чуть успокоилась и смогла рассмотреть хозяина дома как следует. Полное красивое лицо с небольшой аккуратной бородой и усами. Глаза темно-карие или черные, этого было не разглядеть. Очень выразительные брови, четко очерченные. Волосы коротко подстрижены. Телосложение массивное, как у борца, оставившего спорт, мощная шея — всё свидетельствовало о закаленном в битвах теле. Руки в перстнях. Взгляд твёрдый и проницательный.
— Я бы рада что-нибудь добавить к тому, что вы уже знаете, господин, — нужно было начать уже что-то говорить, иначе я совсем дар речи потеряю. — Но боюсь вас разочаровать — я совсем ничего не помню. Только имя, и то потому что тот бандит назвал меня “госпожа Шарлотта”.
Сэр Лливелин откинулся на спинку своего кресла, озадаченно потирая подбородок, а я немного перевела дух.
— Значит вы, госпожа Шарлотта, определённо из благородной семьи. И, скорее всего, вас будут искать родные.
Я молчала, поскольку сказать мне было нечего. Он подумал немного, мне показалось, что он изучал меня, просвечивая взглядом, как рентгеном, взвешивая что-то, а потом сказал решительно:
— Вы можете остаться в Ромарисе, сколько угодно, пока мы не получим каких-либо известий от вашей семьи. Надеюсь, вы недолго пробудете в неведении. Будьте здесь, как дома, с этой минуты вы официально считаетесь моей гостьей.
И он улыбнулся мне в первый раз, очень тепло и радушно. Я улыбнулась ему в ответ, собираясь горячо поблагодарить. В этот момент распахнулась дверь и в зал вбежала девушка примерно моего возраста, а следом за ней девочка лет десяти.
— Отец, а теперь нам можно присутствовать? — эти слова произнесла та из них, которая была моей ровесницей. Темные распущенные волосы, яркие голубые глаза, дерзкий взгляд. Девушка была очень хорошенькой, видно что её любили и баловали — она держалась свободно и смело.
На секунду моё сердце тревожно сжалось, однако, молодая леди смотрела на меня с доброжелательным любопытством. Одета она была в белую нижнюю тунику, с длинными облегающими рукавами, которые доходили до запястий, поверх неё надета короткая желтая, до колен, с широкими манжетами до локтей, расшитыми золотыми нитками. Подпоясан наряд был позолоченным кожаным ремнем, украшенным серебряной с позолотой пряжкой и необыкновенно красивым прозрачным кристаллом, а на ногах были мягкие кожаные туфли в вышивкой. Младшая девочка застенчиво пряталась за её спиной, её платье я не разглядела так детально, только то, что оно было бело-голубое.
— Госпожа Шарлотта, — невозмутимо произнёс Лливелин, — позвольте представить вам моих дочерей — Гвендолин и Лютиния, Ния.
Я поспешно встала со своей скамьи, и мы обменялись с девочками короткими церемонными поклонами.
— Госпожа, вы останетесь у нас погостить? — бойко спросила старшая Гвендолин, — надеюсь, отец пригласил вас? Я очень сочувствую тому, что произошло с вами, но в тоже время очень рада, потому что у нас так давно не было гостей! Только скучные дочери лорда Оуэна…
— Гвен! — повысив голос прервал её Лливеллин, — не груби! Все наши гости достойны уважения.
— Конечно, отец, — покорно сказала Гвендолин, однако в её глазах прыгали чертенята и она состроила уморительную гримаску. Ния, глядя с обожанием на старшую сестру, незамедлительно прыснула со смеху, а отец погрозил им обеим пальцем, улыбаясь себе в усы.
— Скоро мы будем обедать. Эйра, накрывайте на стол! — окликнул он служанку. Та появилась откуда-то из-за моей спины. — Покажи госпоже Шарлотте её спальню и отдай распоряжение на кухню.
Однако Гвендолин схватила меня за руку и безапеляционно заявила:
— Эйра пусть идёт на кухню, а я покажу Шарлотте замок и её спальню. Ту, которая рядом с моей.
Своим темпераментом она напоминала мне мою Сандру и мне стало совсем хорошо, как будто я очутилась дома.
— Вы не против, госпожа? — почтительно обратился ко мне сэр Лливелин.
— Напротив, сочту за честь, господин. — я пыталась выражаться языком, достойным какой-нибудь леди, кем была Шарлотта и не ляпнуть чего-нибудь по собственной простоте.
Дальше меня смёл с места вихрь по имени Гвендолин, побежала за нами вприпрыжку и Ния. Мы с девочками миновали несколько коридоров, похожих на главный — те же гобелены и факелы. В переходах стояло по охраннику. Гвендолин не обращала на них никакого внимания.
— Ох, как я рада, что ты оказалась у нас! А то я думала, что с ума сойду со скуки до свадьбы, — проговорила скороговоркой Гвен.
— Ты выходишь замуж? А сколько тебе лет?
— Не поверишь — уже семнадцать, отец ни в какую не хотел отдавать меня, но возраст уже перевалил за все приличия и ему пришлось смириться. Сэр Дилвин трижды приезжал за мной, я уже почти отчаялась покинуть отчий дом. Я, хотя и сама его люблю, наш дом, но мне не терпится стать хозяйкой в собственном!
Тем временем мы оказались у каменного проёма.
— Вот и твоя спальня! — Гвендолин отодвинула тяжелую ткань, которая загораживала проём.
Мы оказались в простом помещении. Оно было небольшим, просто свободным от каких-либо излишеств.
Спальное место, как и в домике прислуги, словно уютное гнёздышко, было расположено в нише. Гобеленами затянута только одна стена, небольшие окошки, похожие на бойницы. Комната выглядела просторнее и вся устлана шкурами.
— В спальнях бывает ужасно холодно! — передёрнула плечиками Гвендолин. — Зимой мы с Нией даже иногда ночуем в большом зале на выкатных кроватях для гостей. Там всегда поддерживают огонь в каминах. Но это в самые студёные ночи, а в остальные терпим холод, потому что он помогает сохранять хороший цвет лица! — и девушка приблизилась ко мне, чтобы продемонстрировать великолепную кожу.
Я похвалила её — в самом деле девушка выглядела, как майская роза, а так же отметила необычный цвет глаз Нии — они были янтарными с золотыми крапинками.
— У тебя тоже очень красивая кожа, — застенчиво сказала Ния, — и волосы. — И она коснулась моей пушистой шевелюры маленькой ладошкой.
Кожа это, конечно, замечательно, но, девочки, отмороженные почки никто не отменял, подумалось мне. Холод я переносила плохо, так что я бы предпочла чуть менее хорошую кожу и чуть более тёплую спальню.
— Вот, смотри, — продолжала экскурсию Гвен, — здесь можно умыться, — и она показала на небольшую нишу в стене, где стояла глиняная лохань и кувшин с водой.
— Гвендолин, — решилась попросить я, — а можно мне зеркало?
Девушка всплеснула руками.
— Ну конечно можно, правда ведь у тебя же ничего нет! Сейчас мы с Нией принесём тебе всё, чтобы ты не чувствовала себя какой-нибудь бедной служанкой.
Не успела я возразить, что мне ничего лишнего не нужно, девушка-вихрь сорвалась с места и вместе с сестрой исчезла за массивным пологом, служившим дверью.
Невероятно, сколько всего случилось со мной. А ведь еще несколько дней назад я ложилась спать у себя дома, совершенно несчастная и разбитая, желая больше никогда не просыпаться. Какая жалкая слабость, внезапно подумала я. Нужно было попасть в другое время или измерение, мало того в чужое тело (впрочем, тут я была не против) и в лапы бандитов, чтобы внезапно почувствовать себя сильнее. Прежняя я не смогла бы не то что сбежать, а даже подумать об этом.