Страница 7 из 8
Она нахмурилась.
– Почему король считает, что найти вас гораздо важнее? Что вы ему такого сказали?
– Я сказала, что смертная казнь – это варварство! – заявила Юлька.
– Неплохо, но не то.
– Я сказал ему про принцессу. Что она была, – тихо произнес Саша. – И что знаю, где ведьма, которая ее заколдовала.
Кукушка поперхнулась чаем.
Мокрая и немного слякотная после грозы ночь висела над замком. В кустах, где не так давно прятались Саша и Юля, посвистывала какая-то бессонная птица. Пронзительно скрипнула маленькая деревянная дверь и застыла полуоткрытой. Кусочек темноты, несколько более черный и плотный, чем окружающая его ночь, на несколько мгновений замер на пороге и выскользнул наружу. Здесь он постоял, прислушиваясь к птичьему голосу, и вдруг точно так же засвистел в ответ.
Едва он это сделал, кусты затихли. А потом отозвались, чуть более протяжно, чем обычно. Тень поплыла на звук. Она и кусты продолжали пересвистываться. Вот свист пропал, и в то же время кто-то осторожно, но уверенно, схватил тень за плечи и усадил на землю.
– Ох!
– Чшшш!
В кустах стало ужасно тихо. Потом кто-то выдохнул.
– Привет, – прошептал Василий и протянул в темноту сверток.
– Привет, – отозвалась темнота голосом Черного колдуна.
Сверток зашуршал, очень тихо. Запахло беконом.
– Я помог им сбежать, – сказал Василий, – Но не знаю, надолго ли это. Они так одеты, что их сложно не заметить. К тому же это дети, и совсем одни…
Колдун проглотил кусок бутерброда и ответил:
– Не надо недооценивать детей. Мы с тобой здесь прятались целых три дня, помнишь? Отцы наши были в бешенстве.
– Да уж. Ну и досталось нам в два раза больше, чем просто за разбитый витраж.
Темнота довольно хмыкнула на два голоса. Потом Василий посерьезнел.
– Но все-таки. Мы здесь родились. Для нас тут все знакомо, а они… они не отсюда. И даже не знают, в какую попали переделку.
– Что ты слышал? – спросил Колдун.
– Они знают про Марию.
Колдун вздрогнул. Его рука, та, которая не держала бутерброд, дернулась к груди.
– Откуда?
– Этого я не понял. Дверь очень толстая. Кажется, они упали к нам откуда-то с неба. Они там наблюдали, как мы живем.
– Ерунда какая-то. Зачем?
– Кажется, им это просто интересно. Мы для них вроде театра.
Колдун задумчиво жевал, глядя в темноту. Потом его мысли вернулись в настоящее.
– Они знают, где Мария?
Василий хмыкнул.
– Нет. Но они, кажется, знают, что с ней произошло.
Черный колдун отложил бутерброд. Аппетит у него полностью пропал. Он медленно потянулся к шее и вытащил цепочку с медальоном. Колдун зажал его в руке в нерешительности.
– Покажи, – попросил Василий. – Я давно ее не видел.
Колдун кивнул. Его другая рука чуть засветилась. На кончиках пальцев появился слабый огонь. Колдун открыл медальон.
Внутри был портрет молодой девушки в синем платье. Она улыбалась. Ее волосы были заплетены в две толстые косы, а лоб украшала тонкая диадема.
Двое мужчин склонились над медальоном.
– Знаешь, я ведь совсем не помню ее, – сказал Василий. – Ничего не осталось, только какая-то тоска. Если бы ты тогда не нашел дневник, я бы до сих пор не понимал, почему все кажется таким печальным.
Колдун хлопнул его по плечу.
– Мы найдем ее. Обязательно. И все исправим.
– Но сначала найдем детей.
– Точно.
Василий протянул Колдуну рюкзак. От него сильно несло лошадьми.
– Вот, переоденься. Сойдешь за конюха, или за коновала. Там еще парик и бутылка с… ну…
– Самогоном? Это еще зачем?
Василий вздохнул.
– Просто пролей на себя немного. Мало кто обратит внимание на конюха, а если он еще и пьяница, его подчеркнуто не заметят.
Колдун просиял:
– Ты просто гений! Из тебя будет отличный король!
Василий хмыкнул.
– Сам такой. Ладно, давай, переодевайся. И, Ларс, будь осторожен.
Кукушка растолкала детей на рассвете. Расталкивать пришлось долго: не привыкшие к разнице во времени, они смогли заснуть всего несколько часов назад. Пока Юлька и Саша сладко потягивались и уговаривали себя выбраться из горы подушек, Кукушка деловито сновала по хижине, собираясь. На ней была толстая шерстяная туника, шаровары и что-то вроде мокасин. Волосы из облака и двух куцых косичек превратились в тугой пучок на макушке. Теперь изуродованную часть лица совсем ничего не скрывало, и, взглянув на нее при дневном свете, Саша ужаснулся. Как с таким хорошим человеком, как Кукушка, могло случиться что-то настолько плохое?
Он вспомнил девочку, которая пришла в их класс незадолго до конца года. Она ходила в капюшоне, а нижняя часть лица пряталась под тканевой маской. Девочка почти ни с кем не говорила, а когда ее спрашивали на уроке, голос звучал так, как будто она что-то жевала. Сразу после занятий за ней приходила мама, и они уезжали в большой черной машине. За капюшон и маску мальчишки прозвали девочку Ниндзя. Однажды на перемене Петя на спор сорвал с нее капюшон. Девочка тонко завизжала, натянула его обратно и до конца дня пряталась в гардеробе. Она была абсолютно лысой.
Сейчас, глядя на Кукушку, Саша почувствовал укол стыда. Он ведь тоже звал ту девочку Ниндзя и считал это очень смешным…
– Давайте-давайте, не залеживайтесь! – подгоняла их Кукушка. – Вон там за занавеской умывальник, туалет там тоже есть, собираемся!
Юлька обреченно потопала в угол, а Саша выполз из-под пледа, ждать своей очереди.
– Что с тобой случилось? – спросил он почти шепотом.
Кукушка ответила непонимающим взглядом, потом до нее дошло.
– А, это… Просто не повезло. Овец пасти не мешает, и ладно.
Саша понял, что подробностей не будет, и молча кивнул. Он перевел взгляд на стол, где лежали две пары маленьких лаптей и что-то похожее на копну волос.
– Это для вас, – подтвердила Кукушка. – Нельзя же вечно бегать босиком. И еще кое-что, но это когда умоетесь.
Завтракали они быстро. Юлька дожевывала последний кусок, когда в хижину просочился сэр Александр. Он посмотрел на детей, на Кукушку и сообщил:
– Сейчас все тихо, солдаты ушли дальше, в деревни. Можно спускаться.
– Отлично! – просияла Кукушка. – Тогда вот еще что.
Она вытащила из сундука ворох тряпок. Когда ворох разложили на полу, оказалось, что это разномастная детская одежда.
– Вашу придется оставить, – сказала Кукушка. – Уж больно приметная.
Ребята с сожалением оглядели свои любимые пижамки. Но делать нечего – Кукушка, конечно, была права. Юлька решительно схватила лежащее на полу платье и удалилась за занавеску, переодеваться. Только тут Саша заметил неладное.
– Эй, здесь одни юбки! Что я надену?
– Ну… – Кукушка помялась. – Есть проблема. Это вещи для детишек моей сестрицы. Милли, она из нашей деревни, сейчас работает во дворце прачкой, и иногда передает мне что-то для нее. У сестрицы восемь детей. Может, уже десять, я не уверена. И все девочки. Так что…
Саша застонал.
Через десять минут в хижине стояли две очень миленькие девочки. Одна из них с трудом сдерживала хихиканье, вторая – желание сорвать с головы парик.
– Чудесно! Так вас точно не узнают. – заключила Кукушка. – Ну, идем!
Они осторожно спустились по веревочной лестнице. Когда все оказались на земле, Кукушка подошла к дереву и потянула за свисающую вдоль ствола веревку. Лестница быстро свернулась и исчезла в люке, который со стуком захлопнулся. Веревку Кукушка привязала к суку, а конец спрятала в листьях. Потом молча махнула детям – идите за мной – и, насвистывая, зашагала через лес. Саша и Юля с любопытством таращились вокруг, и было на что. Такого леса они не видели никогда. Деревья вокруг них были большей частью огромными дубами, по их мощным стволам забирался мягкий зеленый мох. Их толстые корни выступали из земли и кое-где образовывали арки, в которые могли спокойно пройти оба ребенка, даже не пригибаясь. Под деревьями расположились нежно-зеленые черничники вперемешку с глянцевыми листьями брусники. Между ними солнечными пятнами вспыхивали маленькие желтые цветы ветреницы и тонкие, похожие на паучков, соцветия горицвета.