Страница 6 из 11
Больше он не представлял лицо Инмори. Он хотел только ее, но ни одна девушка не была на нее похожа. И ни с одной он не спал дважды.
Он кончил уже в бездыханное тело. Его переполняла энергия, так что вскрывать грудную клетку и поглощать очередное сердце безымянной шлюхи не было необходимости. Он вытерся ее одеждой и, оставив тело как есть, вышел в ночную свежесть. Когда труп обнаружат, решат, что это изнасилование, и начнут допрашивать местных мужиков. Но шум не поднимется – мало ли таких случаев происходит повсеместно.
Экко не спеша шел к замку Бьёркина по пустым холодным улицам. Ветер и морось холодили его шею, забирались под небрежно распахнутый плащ, но он чувствовал лишь безграничную энергию, такую теплую и сладкую. На языке все еще ощущался привкус крови, и Ройль наслаждался этим. Он питался не так часто, как мог бы. А что касается секса – этим он занимался гораздо реже, в основном только в таких случаях, как сегодня. На коже и одежде остался запах той девицы, и это было противнее всего. Так странно, что в какой-то момент жизни ему стали отвратительны те запахи, которые обычно возбуждают мужчин. Стали отвратительны чужие прикосновения, а от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к кому-то губами, на лице непроизвольно возникало брезгливое выражение. Мысли занимала только Селестия-Инмори, которую ему не терпелось увидеть.
По возвращении в замок первым делом Ройль наполнил себе ванну. Конечно, этим могли бы заняться слуги, готовые исполнять приказы господина и днем, и ночью, но на все это потребуется слишком много времени, а он ждать не хотел. Нагрел воду при помощи своей духовной энергии за считанные секунды – у слуг на это ушло бы около получаса, скинул с себя одежду в бельевую корзину и погрузился в воду по самые плечи. Хотелось только одного: поскорее смыть с себя чужой запах.
Мужчина долго тер кожу мочалкой с огромным количеством мыла. Интересно, она тоже испытывает отвращение к чужому запаху? Ройль часто представлял себе, как бы поступила Инмори в той или иной ситуации, что бы она подумала или сказала. Он практически ничего не знал о других Бессмертных, ведь монахи начали их истребление задолго до его обращения. Но ему нравилась мысль, что другая Бесссмертная похожа на него. Поэтому он так хотел ее увидеть. Ведь никто другой в целом мире не способен его понять.
Полчаса спустя мужчина решил, что достаточно чист, и вылез из ванны на холодный мраморный пол. Под ногами тут же собралась лужа, с тихими шлепками падали капли с волос и кончиков пальцев. Это ничуть не заботило Экко. Утром слуги вычистят его просторную ванную до блеска. Во всем замке таких комнат было две: одна принадлежала Бессмертному, а второй пользовалось королевское семейство. Бьёркин мог что-то не одобрять, однако вынужден был мириться со странными прихотями своего ближайшего советника. Так что Экко пользовался всеми преимуществами своего положения.
Остальные советники и придворные в тайне завидовали ему, пытались строить козни. Ройля это немало забавляло. Когда-нибудь они все преклонятся перед ним. Будут служить ему и почитать как своего нового бога. А тот, кто посмеет воспротивиться его власти, умрет.
Глава 27. Город бедняков и пыли
Ближе к обеду, когда солнце стояло в зените, а вторая луна бледно маячила где-то сбоку, впереди показались первые строения относительно крупного города графства Болар. Как он там называется, Келл не имел понятия, да и это не так важно. Важнее было то, что дальнейшее путешествие им предстоит продолжить без Инмори. Женщина проводила их до первых возделанных полей с чахлыми кустиками устойчивых к жаре растений. Видимо, посадки держались из последних сил. Скоро и на эти земли придет засуха, опустеет очередное поселение, а исхудавшие крестьяне потекут в и без того переполненные срединные города, поля которых пока еще оставались плодородными. Или, может, болезнь настигнет этих людей быстрее засухи.
Попрощалась Инмори как всегда сухо: никаких объятий, никаких лишних слов. Келл начал подозревать, что ей противны прикосновения других людей, но свои мысли решил оставить при себе. В напутствие Бессмертная предостерегла:
– Пока не скроется вторая луна, советую проявлять осторожность. Скоро на пути за Кордейком будет Тысячерукий лес. Ни в коем случае не заходите в него. Лучше сделать крюк и обойти по торговому тракту немного восточнее.
– Где мы потом встретимся?
– Я вас найду, когда закончу здесь. Главное – не попадайте в неприятности. – Женщина обвела всех колючим взглядом светло-синих глаз и остановилась на Келле. – Если тебе понадобится применить свою силу, убедись, чтобы не было свидетелей, иначе станешь новой целью церковников.
Не успел мужчина сказать «конечно» – Бесссмертная уже развернулась и поехала вдоль полей на восток, в сторону графства Нокк, куда предположительно отправились беженцы из зараженных деревень. По крайней мере, так думал Келл, а Инмори не сочла нужным поделиться деталями своего маршрута и хоть как-то прокомментировать свой выбор.
Спутники постояли несколько минут, провожая взглядом черную фигурку Бессмертной, и никто из них до конца не мог осознать, что дальше идти придется без нее. Самим искать дорогу, водоемы и места для привалов, самим справляться с возможными неприятностями. Когда она скрылась за очередным пригорком, так ни разу и не обернувшись, друзья не спеша направились по тропе к предместью.
Поселение ничем не отличалось от всех прочих: такие же серые дома, такие же тощие крестьяне. Люди поднимали головы и оборачивались вслед проезжающим всадникам, а Келлгар с опаской вглядывался в их лица в поисках следов заразы. Селестия-Инмори сказала, что в городе не так много больных, но они есть, и велела держаться от людей подальше. Возможно, хорошей идеей было обойти город стороной, но все так устали за этот месяц, что готовы были рискнуть, лишь бы поспать в нормальной постели и поваляться в нормальной ванне.
За лачугами предместья показались полуразрушенные стены крепостной стены, которая опоясывала город прерывистой линией. Стена выглядела запущено: городских ресурсов явно не хватало, чтобы поддерживать ее в надлежащем виде, так что власти сочли за лучшее оставить ее на поживу местным жителям. Кому придет в голову захватывать этот жалкий душный городишко, население которого с каждым годом все уменьшается? Те, кто мог себе позволить, уже наверняка переехали в более благополучные города.
Въезд в Кордейк никто не охранял, и спутники беспрепятственно вступили на грязные узкие улочки изнывающего от жары города. В нос ударили запахи пота, конского навоза и гниющих отходов, и друзья уже начали жалеть, что не отправились в объезд.
– Отвратительно, – прокомментировала Нова, наморщив обгоревший на солнце нос.
– Никогда бы не подумал, что такое может произойти, но мы идеально сливаемся с толпой. – Берт окинул ближайшие постройки взглядом в поисках таверны.
– Вроде бы нам это и нужно. Но ты бы спрятал меч, он как-то выбивается из образа малоимущего бродяги.
– Я собираюсь остановиться в самой дорогой гостинице этого города, а это малоимущим не свойственно, – легкомысленно заметил Берт, но все же послушался совета Келла и завернул меч в тряпки. Не стоит лишний раз привлекать внимание.
– Очень надеюсь, что самая дорогая гостиница этого вонючего города хотя бы вполовину лучше самой дешевой ночлежки Химпейка.
– Вот сейчас и узнаем. Думаю, ближе к центру здания должны быть поприличнее.
Спутники переглянулись, пожали плечами и направили лошадей вглубь города. Их внешний вид и правда оставлял желать лучшего. Одежда запачкалась и выцвела, лица обгорели будто бы от частой работы в полях, руки всех троих покрывали расчесанные волдыри от укусов насекомых, а под давно не стрижеными ногтями собралась грязь. Даже Нова, которая всегда следила за своей внешностью тщательнее остальных, уже не выглядела как знатная дама.
Сильно бросалось в глаза отсутствие деревьев и вообще какой бы то ни было зелени. Дома и дворы с редкими сухими травинками покрывал слой пыли, отчего все вокруг приобретало до странного однообразный серый цвет. Дети играли в войнушку, бегали друг за другом с палками, и под их босыми ногами поднимались вверх столбы пыли. Ни у кого из встреченных жителей не оказалось яркой одежды, а их кожа приобрела землистый оттенок, так что даже люди здесь сливались с окружением. И только небо осталось таким же ярко-голубым.