Страница 50 из 56
– Г-где?!
– Ты уже подыхал? Перерождался? Возвращался назад?! Перерождение существует?!
– Да кто ж знает… – побелевший старик медленно пятился, лязгая протезом.
– А раз не знаешь – не говори! Жизнь одна! Просрешь ее – другой более богатой и сытой жизни не будет! Не возродишься ты после смерти на вершине небесной башни, где на шелковых простынях тебе будет отсасывать мисс Вселенная! Хер тебе! А раз жизнь одна – бери жопу в руки и иди убивать тварей Мутатерра! Выполняй задания, завоевывай территорию, поднимай репутацию, обучайся всему полезному, повышай свою гребанную живучесть! Я так делал! С детства! Не можешь делать все именно так? Паши на огородах! Не можешь? Таскай воду! Не можешь? Ищи варианты! Ищи! Работай! Пробивайся! Лезь вверх! И завоевывай свое право на настоящую жизнь! Вот что надо делать! А не просирать настоящее ради никогда и нихера не грядущего послесмертного будущего!
– Да я всего лишь…
С шумом выпустив воздух из груди, я посидел с полминуты, позволяя себе успокоиться. Гребанная вспышка беспричинного гнева… Опять началось? А в этот раз хер кто нам уколы поставит нужные… Дерьмо… Хорошо у Рэка пока есть запас иммунодепрессантов. Надо проверить ту красную аптечку на усмирители… вспомнить бы то сучье заковыристое название…
Сделав глубокий вдох, я взглянул на старика с арктическим спокойствием:
– Давай сыграем в одну веселую игру, старик? С большим выигрышем…
– Не хочу я – помотал головой тот – Баловство это грешное…
– Сыграем – улыбнулся я – Куда ты нахер денешься… Игра простая. Сейчас мы идем в твой угол. Что у тебя там? Действительно угол обжитой? Навес какой-нибудь? Палатка? Может комнатушку снимаешь в бараке?
– Зачем?
– Мы идем туда и… переворачиваем там все вверх дном. Вспарываем матрасы, ищем тайники в стенах и полу. Если ничего не найдем – я тебя буду пытать. Недолго. Минуты три… может четыре… и если после обыска я ничего не найду… если после пыток ты не расскажешь о своих тайниках… то я отдам тебе все, что мы заработали за эти два дня. Включая пластиковые карты – порывшись в бедренном кармане, я бросил на стол перфорированные карты-ключи – И мы же обеспечим тебе и твоим смиренным безопасный путь к сундукам и обратно. Но… если я вдруг отыщу заначенный в твоем личном углу ящик консерв… если мне попадется забитая лекарствами аптечка, хотя вон тот ампутант аж заходится от боли… если я найду запас явно ненужной для смиренного гоблина одежды, обуви… или надежно спрятанную ключ-карту… что там кстати висит на твоей грязной шее, старик? Плоская стальная коробочка… она ведь мелькнула? Что в ней? Ну тебя я тоже обыщу… загляну в каждую твою пахнущую говном и смиренностью дырку… И как только я пойму, что ты, проповедуя тут смиренность и святое нищебродство как стиль жизни, сам при этом ночами тайком жрешь свиную тушенку, запивая сливовым сурверским компотиком, а в кармашке греешь карту взрывного сундука… я тебе старая гнида кадык через жопу выну и…
Развернувшись, старик бросился бежать, с шумом ударяя протезом о бетон. Я рассмеялся ему вслед и окриком остановил рванувшегося следом орка:
– Пусть!
– Да он!
– Старый упырок, что решил надавить на жалость и щедрость победителей – скривился я и перевел взгляд на замерших калечных мутов и недомутов – Он все же заботится о них кое-как. Но с посеребренного слюнями этих упырков пьедестала славы я его спустил. Эй! Гоблины! Кто хочет жрать? Мы угощаем! Все к кухне за похлебкой! А вы… – я повернулся к своим – Поднимайте жопы! День еще не закончился! Но если кто-то устал и к большему уже не стремится – вперед вон за тем стариком! Он научит как со вкусом жрать тараканов, представляя, что это лобстеры – просто сука мелкие…
Убедившись, что никто из вставших не собирается двигать за сбежавшим Миросом, который, судя по звукам из-за сушняка, все же упал и теперь стонал в ужасе, я коротко кивнул и зашагал прочь с внутреннего двора. Гоблины потянулись за мной. А еще через пару секунд от стены отлип рослый крепыш без правой кисти и заторопился ко мне:
– Возьми и меня!
– И меня! – послышалось от соседнего столика – Я Краусс! Бывший разведчик! Митаго со мной! И Швара! Возьми! Поделимся добычей поровну!
– Я тоже хочу!
– И я!…
– Возьми и меня, чужак! В бою я никакой, но умею чинить оружие! В электрике тоже разбираюсь!
– И меня!…
За следующие восемь часов беспрестанного мотания по ближайшим окрестностям Мутатерра вокруг Форта Славы, мы выбили практически все зверье, а дохлого мяса валяться стало столько, что бегающие за нами муты сразу с нескольких лагерей просто не поспевали грузить мясо на самодельные повозки. Не поспевали настолько, что даже перестали сраться из-за особо жирной виверы или молодого кропоса. Мелочь не в счет – гигантские крысы, набитые картечью, порванные, говно вперемешку с мясом, закидывались в повозки без счета. Первые несколько часов небо то и дело темнело, когда на запах крови слетались все новые и новые стаи вивер, а вместе с ними прибыли и огромные стервятники… но после частых залпов в небо, когда патроны отстреливались десятками, а горячие гильзы звенели и звенели о закопченные старыми пожарами стены, небо посветлело, а черные и серые стены окрасились зеленой и красной кровью. Ну и странноватой чуток серебристой слизью, что вытекала из простреленных вздутых зобов стервятников.
За эти исходящие часы вторых суток мы потеряли восьмерых мутов и недомутов из нового пополнения. Толпа была такой большой и настолько тупой, что защитить их всех было попросту невозможно – я рассчитывал на куда большие потери. Когда мы вернулись в последний раз во внутренний двор, я дал всем забрать свои мелкие и особо сука мелкие награды из приемника, после чего покинул это гомонящее месиво. Молча кивнул сидящим на наблюдательной башне ошалелым троим охранникам, влез на крышу барака-стены по узкой металлической лестницы, прошел по крыше, спрыгнул на стену и через несколько секунд уже заходил в наш барак, с остервенением срывая с себя вставший комом тяжелый плащ с капюшоном. Зеленая тряпка с белым шитьем, вместе с прилипшими к ней кусками кишок тяжело упало в душ, туда же отправился шлем, а чуть позже и остальное мое снаряжение, предварительно избавленное от содержимого всех карманов и подсумков.
Столько крови… столько стрельбы… столько шума… и ради чего? Ради истребления семнадцати малых стай кропосов, хреновой тучи крыс, под сотню вивер, десяток стервятников и штук пять тварей очень похожих на крупных собак, но почему-то с обезьяньими лапами, что позволяло им свободно лазать по стенам и перепрыгивать с ветки на ветку, равно как и швыряться увесистыми округлыми булыжниками. Да эти твари и кирпичи неплохо метали, с любой позиции, прямо в движении или даже в полете, безошибочно поражая выбранную цель. Пятерых из восьми погибших мутов убили именно они – креаффы. Крайне редкие, почти не появляющиеся здесь твари из глубин Мутатерра.
И вся стрельба и бездарно просранное время ради этого?
Дерьмо…
Единственный крохотный плюс – когда я уходил со двора, то заметил, как Ссака опускает руки на плечи пары сидящих рядом крепышей, натянув при этом на лицо свою особую улыбку рекрутера. А Рэк, делая большие глотки из алюминиевой кружки, что-то втолковывает уже пяти сидящим за одним – его орочьим – столом недомутам.
Хорхе же..
Войдя в импровизированную душевую кабину, я обернулся и глянул в дальний конец общего зала, где имелась узкая дверь, что выходила в угол внутреннего двора, где была запаркована наша техника. Бывший консильери, заложив руки за спину, расхаживал перед заваленным различной технической хренью длинным стволом, за которым сидели два искореженных ядомутом гоблина. Один неумело разбирал винтовку, второй ковырялся отверткой внутри увенчанного антенной защитного шлема с отсутствующим забралом. Заметив мой интерес к выстроенным вдоль стены длинным и таким знакомым штукам, Хорхе оживился и, прервав ненадолго свою речь, шустро подкатил ко мне снабженную колесами здоровенную ванну – уже заполненную на две трети водой. Следом он подтащил волоком жестяное и в паре мест серьезно помятое корыто, побросал в него мое снаряжение, залил сверху парой ведер воды, насыпал какого-то порошка и убыл, пообещав притащить из моего угла стол. Пожав плечами, я стащил остатки одежды, швырнул ее в корыто и медленно опустился в ванну, погружаясь в холодную воду. С шумом выпустив воздух, я окунулся с головой и замер под водой, глядя сквозь колышущуюся толщу воды, сквозь которую доносились приглушенные шипящие звуки.