Страница 10 из 19
Остальную часть дня он провёл в номере. Не имея других занятий, Герман снова попытался поработать. Выходило всё так же скверно. Он два часа пялился на чистый лист не в силах вывести хотя бы одну строчку прежде чем плюнуть и убрать ноутбук обратно в сумку. Работа явно не клеилась. Возможно виной тому было до сих пор непрошедшее переутомление от недавно написанного им романа или же встреча с Никой перевернула в голове писателя всё с ног на голову или… Или его ночные кошмары оказали на Германа куда более глубокое влияние, чем он предполагал. Что бы ни было причиной его творческого застоя это отнюдь не радовало писателя. Возможность писать была его жизнью. Это было единственное, что он умел и умел он это делать весьма неплохо. Скромные литературные награды на полках в его рабочем кабинете, коих было не так много, были тому подтверждением. От того что Герман долго сидел перед безмолвным чистым листом на экране ноутбука, не в силах написать даже пары слов, ему становилось не по себе. Его как будто лишили возможности дышать. Каждая минута, проведенная в бесплодных попытках сформулировать хотя бы одну фразу, постепенно вгоняла Германа в отчаянье. Никогда прежде он не испытывал подобного, никогда прежде у него было таких «затыков» с началом нового произведения. В его голове всегда хватало идей для рассказов или даже для целых романов и это никуда не делось и сейчас. Но вот написать… Буквально несколько дней назад с этим не было никаких проблем…
Раздосадованный своим творческим бесплодием, Герман улегся на кровать и закурил. Всё что ему оставалось делать в этой Богом забытой дыре – это смотреть кабельное. Раз уж писать у него пока не получается… Герман искренне надеялся, что это только «пока» и вскоре всё пройдёт. Перспектива следующие сутки смотреть телевизор отнюдь не вдохновляла писателя. Подобные «развлечения» волей-неволей засоряли его деятельный разум, а это зачастую плохо сказывалось на творческих способностях. Даже не смотря на своё странное восхищение перед постановочными ток-шоу, Герман старался не злоупотреблять их просмотром. Обычно у него всегда хватало дел, чтобы сильно отвлекаться на нечто подобное. Сейчас же, оказавшись в небольшом дешёвом номере мотеля, лишенный других развлечений и, самое главное, возможности писать, Герман поддался соблазну кабельного телевидения. Смущало писателя лишь одно – за окном постепенно сгущались сумерки, а это значило что вскоре ему предстоит отойти ко сну. Неизвестно что явит ему очередной кошмар, а возможно писатель спокойно проспит всю ночь до самого рассвета. Герман был уже не уверен. Ему не хотелось вновь оказаться в той каморке, слышать чей-то злобный хохот или того хуже тонуть в чьей-то крови. И уж тем более писателю не хотелось слышать тот хриплый голос, который раз за разом задавал один и тот же вопрос – «Зачем ты вернулся?» Причём с каждым разом эти слова звучали всё более угрожающее…
И действительно… Зачем ты вернулся туда, Герман?..
На небольшом столике горели две стройные свечки в изящных подсвечниках. Они сидели друг напротив друга, не решаясь начать диалог. В этот раз Ника была одета в облегающее платье красного цвета, свои длинные каштановые волосы она собрала в аккуратный пучок, оголив тонкую изящную шею. Герман неприкрыто любовался внешностью девушки, еле сдерживая улыбку. Он был так рад, что им удалось выбраться поужинать, что она не отказала ему…
– Я думаю нам стоит что-нибудь заказать… – мягко напомнила ему Ника. – А то мы просто сидим и смотрим друг на друга…
– Прости, – ответил Герман. – Просто ты шикарно выглядишь сегодня.
– Спасибо, – смущенно улыбнулась девушка.
Писатель даже не заметил, как возле их столика возник официант. Высокий мужчина в серой робе и аккуратной бородкой на лице.
– Уже определились? – вкрадчивым голосом спросил их работник ресторана.
Герман замешкался. Он даже не додумался открыть меню.
– Эм… – писатель задумался. – А давайте лучшее блюдо вашего шефа. Мне и моей прекрасной спутнице.
– Отличный выбор, – кивнул официант. – Что-нибудь из напитков?
– Тут надо подумать… – Герман повернулся к девушке. – Ника? Какие будут предложения?
Девушка старательно пыталась не смотреть на официанта. Казалось, что ей как будто бы не по себе рядом с ним.
– Может быть какого-нибудь вина? – нервно улыбнулась Ника, отвечая писателю.
– Отлично! – одобрительно кивнул Герман. – Давайте нам бутылку хорошего красного вина из ваших запасов.
– Будет исполнено, господа, – кивнул официант, записав всё в свой небольшой блокнот. – А пока вы ждёте – специально для вас, наша музыкальная группа исполнит пару своих песен.
В паре метров от их столика вспыхнул луч света, выхвативший из кромешной тьмы небольшую сцену, на которой собралась скромная группа. За барабанами восседал крупный лысый мужчина в полицейской форме, с гитарой в руках застыл плюгавый мужичок в коричневом пиджаке, до боли похожий на того агента по недвижимости, продавшего недавно Герману дом, за контрабас отвечал толстяк в дорогом костюме. Но больше всего писателя поразила фигура возле микрофона. Это была худенькая девчушка лет двенадцати с длинными русыми волосами, одетая в простенькое белое платье. Первыми вступили барабаны, начав отбивать легкий джазовый ритм, следом подключился контрабас и гитара. Мелодия была медленной и немного грустной, но исполнялась она весьма неплохо. Вскоре вступила юная певица, затянув печальным голосом одну единственную фразу – «Зачем ты бросил меня?» Вероятно, песня была про какую-то несчастную любовь. Не самый лучший вариант для свидания, но выбирать особо не приходилось.
– Неплохое тут место, – улыбаясь повернулся к своей спутнице Герман. – Правда?
По щекам Ники катились слёзы. Она неотрывно смотрела на девочку в центре сцены.
– Что случилось? – встревоженно спросил писатель.
Девушка вздрогнула, взглянула на него и потянулась к своей сумочке чтобы достать оттуда небольшой белоснежный платок.
– Всё хорошо, – ответила Ника, вытирая потекшую тушь со своих щёк. – Просто воспоминания нахлынули…
– Ты же помнишь, что я всегда готов тебя выслушать?
– Помню, – кивнула Ника. – И я это очень ценю, правда.
Теперь она старалась не смотреть и в сторону сцены тоже.
– Так о чём ты хотел меня спросить, когда позвал сюда? – спросила его Ника, заглядывая ему в глаза.
– Я тут подумал… – замялся писатель. – Ты мне нравишься. Я никогда прежде не испытывал подобных чувств… И… Я даже не знаю с чего начать… И чем продолжить… – он виновато улыбнулся девушке.
– Всё в порядке, – Ника положила свою тонкую ладонь на его руку. – Ты мне тоже нравишься. И я даже не могла и подумать, что со мной случиться нечто подобное. Точнее, я не ожидала, что ты такой замечательный и интересный мужчина. Читать твои книги это одно, но вот узнать тебя лично…
– Ты не представляешь, как я рад это слышать, – ответил ей Герман. – Но я всё равно не знаю с чего мне начать…
– Мы вроде пока никуда не собираемся, – улыбнулась ему Ника. – Так что у тебя ещё есть время всё придумать.
Не смотря на улыбку девушки, в её глазах Герман заметил глубокую печаль. Что-то происходило, что-то неуловимое, незаметное для самого писателя.
Девочка у микрофона продолжала напевать одну и ту же фразу с разными интонациями…
– Ваш заказ, – раздался голос официанта, вновь незаметно возникшего рядом с из столиком.
На столе перед писателем и его спутницей возникли тарелки на которых лежало по паре больших бутербродов с колбасой и сыром.
– Приятного вечера, – произнёс своим вкрадчивым голосом официант и растворился в окружающей их столик темноте.
Герман удивленно смотрел на свою тарелку, пытаясь понять, что это за странная шутка. Он ведь вроде ясно помнил, что заказывал лучшее блюдо от шеф-повара этого ресторана.
– Я… – произнёс писатель, поднимая глаза на Нику. Девушка как ни в чём ни бывало уже уплетала свои бутерброды.
– Что? – удивленно спросила она его. – Что-то не так?