Страница 7 из 17
– Кто еще хочет высказаться? Лера?
– Я никогда не тороплюсь с выводами, – важно произнесла та. Обвела серьезным взглядом лица, но, дойдя до Поли, Нины и Тамары, расплылась в светлой и совершенно очаровательной улыбке. – Но я рада, что я здесь. И что встретила хороших подруг. Теперь с нетерпением жду, когда же начнутся уроки.
– Боюсь, уроков ждешь ты одна, – засмеялся Озеров. – Но мне приятно это слышать, спасибо. Нина?
– Скажу то же, что и Лера. Здесь классно! И класс у нас тоже… классный! – Она хихикнула и посмотрела на остальных девочек.
– Тамара?
– Да, мне тоже нравится, – разулыбалась Тамара. По телу катилась теплая слабость, и она не могла понять, из-за температуры это или от радости. Наконец-то можно расслабиться, быть открытой, искренней, как раньше, в самой первой школе, – ведь здесь ее услышат и поймут. – Если честно, – выпалила Тамара, – я даже не ожидала, что так будет. Я думала, это школа для ущербных…
Голоса оборвались – будто кто-то выключил звук. К Тамаре повернулись десять удивленных лиц. Озеров приподнял бровь. Артем вытащил один наушник. В гостиной будто стало холоднее на пару градусов. Тамара сглотнула. Что-то ухнуло внутри, ноги и руки закололо иголочками, ладони увлажнились.
– Что ты хочешь сказать? – Директор говорил вежливо и спокойно, но в голосе не было прежней теплоты.
– Ну… то есть… – Щеки горели. Тамара затараторила, пытаясь спасти положение: – Тут ведь все с проблемами… Сюда брали тех, у кого в других школах ничего не получилось. Таких… типа неудачников…
Ну вот опять. Тамара осеклась и плотно сжала губы, чтобы ни одно слово больше из них не вылетело. Поля, сидевшая рядом, как будто даже отодвинулась немного. Лера и Нина – Тамара скорее почувствовала, чем увидела – смотрели на нее холодно и настороженно. Как и все остальные.
– Ты не права, Тамара. – Озеров прервал паузу, которая уже казалась невыносимой. – В нашей «Мастерской» нет ущербных. Но есть много тех, кому требуется больше внимания, чем остальным. И это не делает никого из нас, – выделил он это слово, будто присоединяясь к своим подопечным, становясь с ними на одну ступеньку, – хуже. Наоборот. Это делает нас особенными. Более чувствительными, более чуткими. И значит, более способными… Постарайся, пожалуйста, выбирать…
– Извините! – выплюнула Тамара и вскочила с места.
Ну вот и все. Она все испортила. Снова. И прекрасно знала, что сейчас будет: холодные шепотки, презрительные взгляды, пустота, которая растет вокруг нее, словно она заразная. Ей придется остаток вечера просидеть, глядя в пол и слушая, как остальные смеются и говорят друг другу, как они рады, что приехали, и какие все здесь чудесные. На самом деле, конечно, имея в виду: «Все, кроме этой щекастой, которая сказала, что мы ущербные… Ну и еще кроме того придурка, который сидит в углу с наушниками».
Нет уж, это просто невозможно вытерпеть. Опустив глаза в пол, Тамара прошла через враждебно притихшую гостиную. Прошла вроде и быстро, но эти несколько мгновений показались ей долгими, невыносимо долгими, – и вылетела за дверь. Ее никто не остановил и даже не окликнул.
Глава 4. Голос в темноте
В себя Тамара пришла уже у лестницы. Дышалось ей с трудом. В груди было жарко, и в голове тоже. Горло саднило. Она осторожно потрогала свой лоб: раскаленный! Коридор – с теплыми лампами и картинами в тяжелых рамах – покачивался перед глазами. Теперь точно придется идти к медсестре. Где там был медицинский кабинет? На втором этаже? Нет, на первом.
Тамара старалась выкинуть из головы то, что сейчас произошло, и, вцепившись в перила, полностью сосредоточилась на том, чтобы попадать ногами на ступеньки и не скатиться вниз кубарем. На середине лестницы она замерла. И обернулась с надеждой. Ее кто-то позвал. Она услышала свое имя, произнесенное совсем тихо. Но ни на лестнице, ни в коридоре никого не было.
Верхний свет в холле не горел: его уютно освещали две настенные лампы, позволяя теням собираться под потолком и в углах. За большими окнами было уже совсем темно. В пруд, выскакивая иногда из-за облаков, гляделась растущая луна. Вдоль подъездной дорожки горели фонарики.
Голова снова закружилась. Может, позвать на помощь? Или позвонить родителям? В груди начала разливаться теплая уверенность, как в детстве: да, конечно, родители все решат, можно ни о чем не беспокоиться. Но ее тут же сдул безжалостный сквозняк: мама и папа сейчас в самолете, летят домой, в Москву. К тому же она примерно десять тысяч раз сказала им, что справится сама. И если у нее не выйдет…
Однажды она слышала краем уха, что мама думает нанять в антикафе управляющую, а сама сидеть с Тамарой дома, возить ее по частным учителям и психологам и пытаться ее «реабилитировать». Одна мысль о круглосуточном надзоре заставила Тамару положить смартфон обратно в карман и зашагать через холл – настолько решительно, насколько это вообще было возможно в ее состоянии.
Когда она свернула в широкий коридор, ей показалось, что кто-то смотрит на нее. В затылок уперся взгляд – настойчивый, изучающий. Тамара застыла, потом медленно повернула голову. Но выхватила в уютном полумраке только очертания черного крыла. Она была почти уверена, что кабинет медсестры должен быть где-то здесь. Интересно, она еще на работе? Если верить презентации, «Мастерская» обещала, что в здании будет круглосуточно присутствовать медицинский работник.
Из другого крыла, оттуда, где они ужинали, доносились голоса и шум, хлопнула дверь. По Тамариным расчетам, там должна была быть кухня. Но тут, в этом крыле, стояла тишина. Тамара прошла мимо двух запертых дверей. На одной было написано «Тренажерный зал», на другой – «Мастерская». Третья дверь встретила Тамару в самом конце коридора, и на ней ничего не было написано.
Тамара постояла перед ней, несколько раз неуверенно стукнула. Потом все же повернула круглую ручку и потянула дверь на себя. Она оказалась не заперта.
– Извините, пожалуйста…
За дверью ничего не было. Вообще ничего, кроме густой темноты, которая заполняла все пространство без окон. Тамара даже не смогла прикинуть, какого размера помещение: свет из коридора помог разглядеть несколько серых плиток на полу, а дальше только мрак. По телу прошел озноб. Нет, на медицинский кабинет эта комната явно не похожа. Нужно найти Марину и попросить ее помочь. Тамара прикрыла дверь, но руку от ручки не оторвала. Что это? Ей опять послышалось? Или… Она напрягла слух. Да, так и есть. Тихий, почти неразличимый всхлип, потом еще один. Оттуда. Из-за двери. Из темноты.
Тамара замерла. Кто-то плачет, она слышала совершенно отчетливо. Голос детский, скорее всего девчоночий. Может, это кто-то из самых младших, из пятиклашек? Но что она там делает, почему ревет одна в темной комнате без окон?
Тамара отпустила ручку, огляделась. Ни учителей, ни других учеников. Коридор по-прежнему был пуст. Тут только она, Тамара. И еще маленькая плачущая девочка. Которая, может, заблудилась. Или ее обидели и она прячется, боится выйти… Или… Да что угодно могло случиться.
– Э-эй! – Тамара приоткрыла дверь и тихонько позвала. – Ты тут? У тебя что-то случилось?
Молчание. Тамара пошарила рукой по стене в поисках выключателя. Ничего. Тогда она вытащила смартфон, включила фонарик и направила луч в комнату. Он высветил небольшую площадку перед дверью, потом что-то вроде перил и… лестницу. Темную металлическую лестницу, которая вела вниз, в густой мрак. Тамаре стало не по себе: что, если девочка упала, повредила себе что-то и не может встать? На ее мысли темнота ответила еще одним всхлипом, совсем тихим и жалобным.
– Я к тебе сейчас спущусь! – Тамара уже забыла и о том, что собиралась искать медсестру, и о том, что у нее, судя по всему, высоченная температура. Она уцепилась за металлические перила и, бросив луч фонаря себе под ноги, поспешила вниз.