Страница 27 из 27
Митчелл то и дело возвращался к подчеркнутому им абзацу о невротическом темпераменте; открывая его, он словно читал о своей собственной личности, одновременно примиряясь с нею. Там говорилось:
Почти все мы в конце концов имеем тот или иной органический недостаток, все мы в той или иной степени болезненны; но часто наши дефекты являются для нас неожиданно полезными. Не лежит ли в психической неустойчивости корень той эмоциональной восприимчивости, которая составляет необходимое условие нравственной чуткости? Не в этой ли психической неуравновешенности мы обретаем ту напряженность и стремительность чувства, которые являются основой действительной моральной силы? Не из нее ли мы черпаем любовь к глубинам потустороннего и мистического, которая отвлекает наши помыслы от поверхности чувственного мира? С помощью наших психопатологических свойств мы можем проникать в область религиозной истины, к тем таинственным окраинам мира, куда нет доступа самодовольному филистеру, гордому своим здоровьем и не знающему ничего выше своего телесного благополучия.
Если действительно существует нечто, дающее сверхчувственное знание о некой высшей реальности, то нет ничего невозможного в том, чтобы именно невропатический темперамент был одним из основных условий для восприятия такого знания[9].
Первым из курсов по истории религии, на который записался Митчелл, был модный обзорный курс по религиям Востока (именно на него ходил Бэнкхед). Потом он стал посещать семинар по исламу. Потом перешел к вещам более серьезным – курс по томистской этике, семинар по немецкому пиетизму, – а дальше, в последнем семестре, решил прослушать курс под названием «Религия и отчуждение в культуре XX века». На первом занятии преподаватель, грозного вида человек по имени Германн Рихтер, с подозрением оглядел аудиторию, куда набилось человек сорок студентов. Задрав подбородок, он суровым тоном предупредил:
– Это строгий обширный аналитический курс по религиозному мышлению двадцатого века. Всем, кто считает, что неплохо было бы узнать кое-что про отчуждение, следует переменить свое мнение на этот счет.
Бросая сердитые взгляды, Рихтер раздал всем программу. Туда входили «Протестантская этика и дух капитализма» Макса Вебера, «Огюст Комт и позитивизм. Основные труды», «Мужество быть» Тиллиха, «Бытие и время» Хайдеггера и «Драма атеистического гуманизма» Анри де Любака. У студентов вытянулись лица. Все надеялись, что им дадут «Незнакомца», которого они уже читали в старших классах. На следующее занятие пришло меньше пятнадцати человек.
У Митчелла никогда не было такого преподавателя, как Рихтер. Он одевался как банковский сотрудник: серые костюмы в меловую полоску, старомодные галстуки, застегнутые доверху рубашки, начищенные туфли. Подобно отцу Митчелла, он обладал внушающими доверие свойствами – был добросовестен, здравомыслящ, мужественен – и при этом вел жизнь, посвященную интеллектуальному совершенствованию, какую обычно не ведут отцы. Каждое утро Рихтеру доставляли на работу «Франкфуртер альгемайне». Он мог процитировать пофранцузски слова братьев Ла Верандри, произнесенные при виде бесплодных земель Дакоты. Выглядел Рихтер не таким оторванным от мира, как остальные преподаватели, и менее сосредоточенным на идеологических вопросах. Голос у него был низкий, как у Киссинджера, если забыть про акцент. Невозможно представить себе, что он когда-то был мальчиком.
Дважды в неделю они встречались с Рихтером и, не боясь смотреть фактам в глаза, разбирали причины того, что христианская вера скончалась приблизительно в 1848 году. Мнение, которое разделяли многие, будто вера по-прежнему жива, будто она никогда и ничем не страдала, было сразу же отметено. Рихтер отвергал всякие увертки. Не можешь ответить на возражения Шопенгауэра – изволь разделять его пессимизм. Однако это был отнюдь не единственный вариант. Рихтер утверждал, что безоговорочный нигилизм в интеллектуальном смысле ничем не лучше безоговорочной веры. Над трупом христианства еще можно было повозиться, постучать по его груди, подуть в рот – вдруг его сердце забьется снова. «Я не умер. Я просто сплю». Рихтер, всегда державшийся прямо, всегда на ногах, с коротко подстриженными седыми волосами, но все же не лишенный каких-то обнадеживающих признаков – чертополох в петлице, обернутый подарок для дочери, торчащий из кармана пальто, – задавал студентам вопросы и выслушивал их ответы так, словно это может произойти сегодня, здесь: вот сейчас в Ричардсон-холле, в аудитории 112, Ди Майклс, исполнявшая роль Мерилин Монро в студенческом спектакле «Автобусная остановка», возьмет и перебросит веревочную лестницу через пропасть. Митчелл наблюдал, как обстоятельно Рихтер вел занятия, с каким пониманием относился к ошибкам, с каким неугасимым энтузиазмом брался за решение задачи очистить от мусора два десятка голов, которые он видел перед собой в аудитории. Привести мозги этих ребят в рабочее состояние хотя бы сейчас, с таким опозданием.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
9
Перевод с англ. В. Малахиевой-Мирович и М. Шик.