Миряне

Вмиг гогот прекратился, и по зловещей тишине стало понятно, будут бить, и уже не юнгу.

— Ты что больной? — немного опешил от моей наглости капитан торгового судна, — да за то, что сотворил этот негодник, убить мало!

— Всыпь ему ещё! — заорали, по всей видимости, члены команды, — да!

— Он нас без денег оставил, что наши семьи жрать будут? — загудел кто-то мне в ухо.

— Хорошо, запорите вы паренька, вашим семьям полегчает? — я обратился уже ко всем жаждущим возмездия мужикам, — давайте попробуем решить проблему без смертоубийства. Что он натворил? — я показал на зарёванное лицо подростка.

— Этот недоносок, ледянку вовремя не перевернул! — хриплым пропитым голосом взревел капитан, — двенадцать бочек скумбрии стухло!

— Что теперь будут жрать наши дети? — добавил в мое ухо черноволосый с одним глазом мужик.

— А они что, кроме скумбрии ничего не едят? — удивился я.

— Идиот! — захрипел мне в лицо капитан, — мы скумбрию сюда на продажу привезли, а она стухла! Ледянку нужно переворачивать каждые полчаса! — закричал он на юнгу и ещё раз, как следует шлёпнул ремнем.

— Стоп! Стоп! Стоп! — закричал и я, — а что такое ледянка?

— Чтобы ледянка давала лёд её нужно каждые полчаса переворачивать! — загудел одноглазый матрос, — ты, что с Марса рухнул? Что я тебя спрашиваю, будут жрать наши семьи?

И тут меня посетила интересная идея, если я смог превратить чай из «мухоморов» в ароматный кофе, то почему бы не попробовать превратить протухшую скумбрию в свежевыловленную? Попрактиковаться бы на одной для верности.

— Есть такое предложение! — крикнул, выдавив из себя улыбку, я, — товарищ капитан межконтинентального траулера, а давайте заглянем в трюм, вдруг не всё так плохо, как это кажется на первый взгляд.

Капитан рыбацкого судёнышка посмотрел на меня, как бык на матадора, но прямо сейчас убивать мирного жителя Житомира не решился.

— Расступись, — прохрипел он своей команде.

В образовавшийся живой коридор мы вместе проследовали на причал, к которому пришвартовался корабль. В метрах двадцати со скорбным выражением лица меня провожал в последний путь Иван. Вонь протухшей рыбы ударила в ноздри не доходя метров пяти до трапа. Да, бедные матросы, подумал я, нюхали всё это не один день. От хорошей жизни на такую «романтичную» работу вряд ли подпишешься. А когда мы спустились в трюм, у меня от непривычки заслезились глаза.

— Вот смотри, — презрительно капитан указал на первую попавшуюся бочку.

Лично меня больше заинтересовала странная ледянка, которая походила на большие песочные часы. Я подошёл и не удержался, чтобы перевернуть, закреплённую на неподвижной оси ёмкость. И из неё тут же выскочила ледяная с арбуз глыба, от которой пошёл необычайно холодный воздух.

— Чума! — восторженно пробормотал я.

Потом я достал из бочки одну рыбину и представил, что она только что выскочила из глубин морских. Конечно среди такой вони, было, не понятно приобрела ли рыбёшка необходимую первую и единственную свежесть. Но что-то мне подсказывало, что магическая шутка удалась. Я поспешил с рыбиной прочь из газовой камеры на воздух. И уже на берегу я протянул скумбрию товарищу капитану.

— Я же говорю не всё так плохо, — улыбнулся я.

В этом мире было столько разной магии, что моему фокусу капитан даже не удивился, а скорее уже начал подсчитывать свои барыши, с которыми он уже успел попрощался.

— Хорошо, если ты мне превратишь все двенадцать бочек тухлятины в нормальный свежий улов, я согласен больше не пороть юнгу, — пробурчал он.

Да, твоя щедрость просто не имеет границ, иронично ухмыльнулся я про себя.

— За то, что ты больше не будешь пороть своего же работника, я тебе уже заплатил, вот этой рыбиной, а по остальным мы разговор даже не начинали, — и я весело насвистывая марш Мендельсона пошёл к ничего не понимающему Ивану.

— Эй, эй! — ухватил меня за руку капитан, — за каждую бочку я заплачу по целой серебреной монете.

— Интересно, а кто в нашем вольном городе может позволить себе морскую рыбу, которую наверняка вы ловили ой как не близко? — прищурился я, понимая, что меня разводят как ребёнка.

— Ясно кто, — улыбнулся впервые морской волк, — жители белого города.

Капитан махнул головой в сторону шпилей богатых особняков, которые виднелись из порта.

— Да, богатые тоже плачут, — неопределённо ответил я, — за каждую бочку по одному золотому и по рукам! Это моё первое и последнее предложение.

— Да я тебя сейчас…, - запнулся на полуслове крепкий жилистый мужчина, — это не по-людски, — пошёл он на попятную, — надо же поторговаться.

— Хватит, поторговались уже, — усмехнулся я, удостоверившись, что не продешевил.

— Ладно, вечером отдам, двенадцать золотых, когда бочки заберут, — невесело пробормотал капитан.

— Вечером деньги, утром стулья, — хохотнул я, — утром деньги, вечером стулья, но деньги вперед!

— Чего? Какие стулья? — почесал затылок находчивый и прижимистый капитан.

— Чего, чего, — недовольно буркнул я, — деньги, говорю вперёд!