Миряне

Глава 29

Много чего ещё мы обсудили объезжая улицы Житомира. Но как не крути, нам срочно требовалось пополнение. Сто семьдесят стрельцов — это слёзы, а не армия. Поэтому мы пораньше решили закончить работу городской ратуши, и обратиться за помощью к житомирцам сначала на рыночной площади, а затем проехать и по всем остальным кварталам. Однако наши драгоценные барышни были категорически против.

— Ваша война — это ваше дело! — грозно посмотрела на нас моя Ири, — я тут только-только успела всем вдолбить, что ботинки перед походом к бурмистру нужно чистить! Только-только заставила всех поголовно мыть волосы! А вы тут…

— Я ещё не со всеми бумагами успела разобраться! — поддержала лесовицу Хелена, — у нас оказывается весь город в долгах, а вы хотите раньше времени всё закрыть!

— Я вообще требую, как бурмистр Житомира, — Василиса в категоричном жесте сложила руки на груди, — никакого неприятеля в город не пускать! Воюйте там, на границе!

Встретив такой отпор, Федот потерял дар речи, как можно не понимать очевидных вещей, читалось на его лице.

— Уважаемые госслужащие, госпожа бурмистр, заместители по важнейшим вопросам, — начал я издалека, — вы неправильно поняли нашу просьбу. Мы предлагаем временно всей администрацией переехать в другое здание. У нас есть прекрасное новое помещение для вас в белом городе. В церкви Егора Победителя имеется несколько отдельных кабинетов. А здесь, — я пренебрежительно махнул рукой, — степень износа несущих конструкций двести процентов. Поэтому требуется капитальный евроремонт. Побелить, покрасить, полы перестелить обои переклеить. А так же установить новую офисную оргтехнику. Компьютеры на каждый рабочий стол.

На последних словах я громко закашлялся.

— Компьютеры? — Ири смешно шевельнула ушками.

— А, что это такое? — хором спросили Хелена и Василиса.

— Наиважнейшая вещица для офисной работы! — я решил врать до конца, — можно играть в пасьянс паук и тетрис, в общем, не соскучишься! А теперь попрошу рабочий день считать законченным. Да, Ири, крошка, там бы поесть к вечеру чего-нибудь приготовить.

— Некогда, — пробурчала эльфийка, — у нас ещё предстоит внеочередное организационное собрание житомирской администрации.

— А что делать с бумагами? — растерялась Хелена.

— Долговые расписки сожжём, война всё спишет, — вернул себе дар речи Федот, — остальные бумаги стрельцы помогут перенести.

В середине дня, от скуки, старшие в отделениях ильмасы решили погонять бестолковых новобранцев. Над большим истоптанным картофельным полем, с которого местные крестьяне уже точно не снимут урожай, разлеталась примитивная ругань и военные команды. Почти двадцать тысяч уродиков шлепали в грязных сандалиях вперед и назад.

— Рядовой Помука, тянуть носок, верблюжий какашка! — покрикивал здоровенный, выше двух метров, ильмас, — чётко шаг! Чётко! Высоко нога!

Этого командира боевой полусотни звали Тарнак. В своем подразделении он имел двух помощников и ещё семерых посыльных. И все они были из одной деревни. То есть с десяток вояк только и делали, что жрали, играли в кости, гоняли других новобранцев воровать на кухню, и иногда с ними же занимались шагистикой.

Один раз Помука заикнулся было, что неплохо бы поотрабатывать боевые приёмы с оружием. Но получив хорошую взбучку, прикусил язык. И вот сейчас сильно поумневший ильмас догадался, что они просто мясо, которое никто ничему учить не будет и не собирается. Зачем тратиться на тех, кто погибнет в начале боя в первых рядах от вражеской картечи. И мечи, и броню с дырами, и щиты им выдали самые дрянные.

— Зачем же я так поумнел? — ругал себя Помука, автоматически топая по земле.

Но не все ильмасы в армии были живым щитом. Одна тысяча ветеранов, которые прошли всю Европу, считались элитным подразделением. Как-то бегая за водой, Помука стал свидетелем потешной сцены. Их командир Тарнак со своими «шестёрками», решил позабавиться над простым рядовым из элитной тысячи, который был на голову ниже его. Пять раз падал он мордой в грязь попадаясь на хитрые борцовские приёмы. В шестой раз рядовой из элитной тысячи воткнул Тарнака головой в дерево и успокоил зазнайку окончательно. Правда, перед сном полусотенный отыгрался уже на своих подчинённых, кого попинал, кого как следует избил, а кого-то просто заставил стоять по стойке смирно до полуночи.

— Верблюжий какашка! — Помука получил сильную плюху по затылку, — котёл сраный каша нести сюда! — ухмыльнулся Тарнак, которому надоело гонять подчинённых, и захотелось пожрать и поспать.

Молодой ильмас вжав голову в плечи, чтобы не прилетело ещё и от других «шестёрок» командира, посеменил на общую кухню. Не то чтобы Помука смирился с положением всеми забитого салаги, скорее он понял, что сама судьба плетёт с ним какую-то пока не ясную игру. Вот он почти ежедневно бегает за водой, варит кашу и носит котёл с ней в свой шатёр. Благодаря чему узнал почти всё, что творится в армии. Например: он разобрался, что всё в войске держится на тотальном воровстве. Повар воруют продукты, и перепродаёт их местным купчишкам. Старшие офицеры недавно отчитались перед фельдмаршалом, что закупили новую броню для своих сраных африканских дикарей. А на самом деле они, ильмасы, как были в старье, так и остались. Немецкие панцирники украли в Шепетовке десять бочек, какого-то креплёного портового вина и уже второй день не просыхают. А когда факт кражи вскрылся, то расходы провели, как дополнительное усиленное питание для уродиков. И самое главное, если во время наступления погибнет три тысячи диких африканцев, лучше конечно четыре, то фельдмаршалу от вербовщиков может перепасть хорошая сумма денег. А наступление это, между прочим, завтра!