Миряне

— А на них, когда они голые не написано, что враги Родины, — категорически возражали другие продажные девки, — мы, может быть, им даже в лица не очень то и смотрели!

— Ладно! — согласился Федотий Федотович, — кто не хочет отмывать стены и пол, становись по левую руку! У кого хоть что-то святое осталось — по правую. Тех, кто слева в расход! «Земляного масла» на всех хватит. Остальных после работы на свободу с чистой совестью.

Шлюхи смекнув, что уставшие и злые стрельцы в четыре часа ночи шутить не намерены, понуро побрели работать не по специальности. Оставшиеся сколы и следы от выстрелов из мушкетов и разрывов бомб, я позже полечил с помощью восстанавливающего волшебства. Чем, в принципе, в последние дни и занимался.

У входа в ратушу около броневика копошился Агафон. Он раздобыл какую-то книжку по механике и скорее всего, искал в ней знакомые буквы.

— Тяжело «грызть гранит» науки? — хохотнул я.

— Да грызть-то вообще-то легко, — грустно ответил здоровяк, — а вот читать, что тут накалякано невыносимо!

Я взял в руки занятную книженцию и прочитал на обложке — «Сопротивление материалов», автор не разборчив. Коренастик Ханарр тоже заглянул в книгу. Вопрос что он увидел, остался открытым.

— У нас в северной академии говорили так, — улыбнулся я, возвращая учебник, — сдал сопромат — можно жениться. Рановато тебе, Агафон, читать про эпюры поперечных сил и изгибающие моменты. Начни лучше с арифметики.

— Это что же? — опешил примерный семьянин, — если я не сдам твой компромат, то мне теперяча с женой порознь жить? В баню мне, что ль перебираться?

— Правильно в народе говорят! — в бронированную карету первым залез Федот, — Не хочу учиться, хочу — жениться. Поехали к западным воротам!

Агафон исподлобья посмотрел на нас, бережно обернул книгу в бумагу и спрятал её в кожаную сумку. По лицу здоровяка было не понятно, что тот задумал, но всю дорогу он крутил руль броневика молча. Я же рассматривал пролетающий сбоку город в прорезь для стрельбы из мушкета. Ханарр же сидел посередине и недовольно покрякивал. Так ему кроме затылка Агафона не видно было больше ничего. Сначала мы перемахнули единственный мост через Каменку. Затем въехали на пустырь, где грязные ребятишки пинали, сделанную из тряпья голямбу. Пошла игра в народ, усмехнулся я про себя. Потом пронеслись мимо почерневших от времени деревянных заборов чёрного города. И наконец, выехали к надвратной башне, где нёс службу караул из пяти стрельцов.

Надо признать строили эту защитную конструкцию основательно, я зашёл внутрь прохода и рассмотрел две опускающиеся решётки, которые приводились в движение с помощью лебёдки и канатов. К сожалению, сами кованые ворота у башни отсутствовали.

— Мужики, а где ворота? — первым делом я спросил у служивых.

— Игорь Всесветович, — поморщился Федот, — забрал временно два года назад для пополнение городской казны.

— В смысле? — опешил я.

— Ворота были медью оббиты, — пояснил мне какой-то стрелец, — князь из них медных монет наделал, чтобы со служащими расплатиться.

— Хорошо, что Игорь не решил расплачиваться кирпичами, — грустно улыбнулся я, — а то бы пришлось все стены разобрать. Ладно, всё ясно. Поехали на пустырь, медленно, — обратился я к Федоту и Агафону.

Старший стрелец пожал своим подчинённым руки, поблагодарил их за примерно несение службы и сел в броневик.

— Что тебе ясно? — зашептал раздражённо он, — я же говорил в лес нужно уходить, партизанить! Теперь уже поздно.

— Да, наука не медведь, в лес не убежит, — почему-то ляпнул Агафон, который расслышал лишь часть фразы и прибавил скорости.

— Куда? На пустыре тормози! — крикнул я, расстроенному из-за не лёгкой «дороги в науку» водителю.

Я вышел из бронированной кареты, коренастик незаметной тенью выскочил следом, и мы оба с удовольствием посмотрел на раскинувшуюся красоту. Вся восточная часть города была, как на ладони.

— Пасуй! Пасуй! — кричали возбуждённо ребятишки, которым было фиолетово на надвигающуюся войну.

— Может, тоже сыграем? — ухмыльнулся Ханарр.

Федот тоже невольно улыбнулся, глядя на эту мирную картину.

— Я всё придумал, — сказал я.

— Что? — переспросили хором коренастик и старший стрелец.

— Говорю, что теперь знаю, как раздолбать армию Сатура под орех, — я ещё раз полюбовался видом Житомира, — вот смотрите.

Я присел около песчаной проплешины и подобрал рядом несколько небольших камней.

— Сначала рассмотрим армию неприятеля по частям, — я поставил один камушек на песок, — это панцирная конница. Это пушки, это у нас старший командный состав, это двадцатитысячный корпус уродиков.

— Ещё воздухоплав, — рядом к моим камушкам добавил свой Федот.

— Завтра первыми к западным воротам города подойдут панцирники, — я передвинул камушек, — пока пехота будет ползти, тащить пушки и обоз с порохом, эти на боевых скакунах будут здесь. Мы на броневике выдвинемся им на встречу и обстреляем их. Их действия?

— За нами кинутся, — ухмыльнулся Федот.

— Отлично, — улыбнулся я, — мы влетаем в городские ворота, они за нами, мы по чёрному городу, они вновь за нами, мы доезжаем до этого пустыря и берём их в ловушку. Построим здесь сегодня ночью из брёвен загон для скота. В этом загоне мы их всех и сожжём.

— А чтоб они по городу не разбежались, перегородим баррикадами параллельные улицы, — потёр свои руки догадливый Федотий Федотович.

— Нефть разольём по земле, — я обвёл рукой пустырь, — приготовим факелы и дополнительные глиняные сосуды с земляным маслом. И разом это все в них бросим.

— Это ж адское пекло получится, — почесал затылок Ханарр.

— Допустим, а как разберёмся с пушками? — посмотрел, прищурившись, Федот.

— Ещё проще, — хохотнул я и встал, — пацаны дайте голямбу на минуту! — крикнул я сорванцам.

— А что нам за это будет? — провёл рукой по сопливому носу самый старший из ребят парень.

— Дам два медяка, — ответил я.

Грязнущий из тряпок мяч тут же подкатился к моим ногам и я взял его в руку.