Чёрная вуаль

– Это что за херня? Ты, блядь, в уме? – Я продолжала кашлять, ощущая огонь в горле.

– Прости. Я потерял контроль. Было очень классно.

– Да, до того момента, когда ты решил придушить меня! Предупреждать надо о своих загонах и наклонностях, – голос мой срывался.

Он поднял взгляд на меня, и в нём не было сожаления, он гордился собой, наслаждался.

– Я стараюсь бороться с этим.

– Херово получается! – меня переполняли злоба и отчаяние.

Это распространено, удушье во время секса, вот только я от этого не кайфую и никогда не практикую.

– Я ж вовремя остановился. Было приятно. Тебе разве нет?

Я замешкалась, не знала, как ответить, он не понимал, что сделал что-то не так.

– Поеду я домой.

Направившись к своим вещам, старалась не смотреть в его сторону, но боковым зрением следила. Когда я надела нижнее бельё, он возник рядом, попытался приобнять, прижать к стене.

– Нет. Не трогай.

– Ну прости. Не сдержался, свела с ума.

Хриплость в его голосе меня больше не возбуждала, я его боялась и ненавидела. Ещё одна попытка приобнять, я увернулась.

– Не трогай меня! – Его руки оказались на моих плечах, и я уже была у стены.

– Прости, – прошептав, наклонился ко мне.

– Убери руки, либо я напишу на тебя заявление.

В ту же секунду руки были подняты, он сделал два шага назад, развернулся и ушёл в глубь комнаты. Я быстро оделась, собрала вещи в сумку и выскочила из квартиры. Вызвав такси, минут двадцать ждала на холодной улице. Всё это время я до последнего не поднимала глаза в сторону окна, только когда приехала машина, я подняла глаза вверх и увидела Остапа. Его лицо освещала вывеска, и было отчётливо видно выражение – жуткое самодовольство. Ухмылка растянулась во всё лицо. Горло снова начало гореть, но не так сильно.

Приехав домой, я проверила сообщения. Карина написала, что добралась до дома и ложится спать, от этого мне стало немного спокойней. Но чувство ненависти не прошло, я всё ещё думала об Остапе, о его поступке и отсутствии чувства вины с его стороны. Как можно было так прогадать? Нарваться. Что за херня происходит на этой неделе? Раньше никогда не попадались такие парни. В принципе по внешности невозможно предугадать, как человек будет вести себя. Раз в год и палка стреляет.

Я чувствовала огорчение уже от самой себя из-за того, что не заметила раньше и позволила себе оказаться в такой ситуации. Меня бесит, когда не контролирую обстоятельства, сталкиваюсь с последствиями, на которые я не рассчитывала. Немного успокоившись, походив по комнате, я сходила в душ, легла на кровать и забылась. Проснулась утром, в двадцать минут двенадцатого. Чувствовала себя хорошо, голова не болела. Встав с кровати, подошла к зеркалу проверить шею. Чёрт! Виднелись синяки, притронулась к одному и почувствовала неприятное жжение. Ублюдок! Даже от пьяного быдла в переулке синяков не было, хотя он тоже сильно сжимал. На секунду появилась мысль о том, что было бы интересно повторить с Остапом то же самое, что и в том переулке.

Стоп! Что это за мысли? В своём уме? Как об этом можно думать так просто? Встряхнув головой, прогнала мысли прочь. Оделась в домашнюю одежду, закрасила синяки и пошла на кухню, завтракать я не хотела, решила просто попить кофе. Встретила маму, натянуто улыбнулась и прошла к чайнику.

– Как погуляли? – спросила мама, собираясь уходить.

– Хорошо. Познакомились с очень приятной компанией, никаких конфликтов, даже драк никаких не было у клуба. Представляешь?

– Вау, это повод для гордости. Клубу.

– Ага.

– У тебя всё хорошо?

Маму не обманешь, она всегда знает, что творится внутри, даже если на лице улыбка. Я замешкалась, не знала, что ответить.

– О Карине беспокоюсь. У них сложные отношения с парнем, вчера она вроде хорошо отдохнула, но беспокойство не прошло, – в принципе не соврала, действительно беспокоюсь за подругу.

– Ох, бедняжка. Так и не расстались они? Чего же тянет?

– Не знаю. Надеюсь, вчера всё решилось у них. И я не спросила даже вечером.

– Сейчас позвони, она, наверное, не спит уже.

– Да, хорошо, сейчас свяжусь с ней.

Мама вышла из кухни, я осталась одна со своим кофе и бутылкой молока в руках. Через некоторое время я очнулась от задумчивости, налила молоко в кофе и ушла в комнату. Там я проверила, онлайн Карина или нет, оказалось нет. Значит, звонить пока не буду. Сев на край кровати, я тянула кофе и размышляла обо всём. Об учёбе, парнях, случае в переулке.

Включила негромко музыку, старалась расслабиться от моральных дилемм и распланировать день. Голова пуста. Листала новостную ленту в соцсетях, попались кадры одного музыкального клипа, в том числе там были кадры стекающей блестящей бутафорской крови, мне нравились такие картинки, в этом есть своя эстетика. В какой-то момент я вспомнила об одной вещице в дебрях моего комода, она находится там очень давно, и я совсем про неё забыла. Но стоит ли её доставать? Я уже даже не помню, что там есть. Хороший предлог, чтоб достать и посмотреть!

Из комода я достала жестяную коробку, раньше в ней был чай. Расположившись на кровати, я вытряхнула содержимое и стала разглядывать. Картинки, вырезки из журналов, шнурки, различные кольца и цепочки. Всё это меня возбуждало. На картинках и вырезках были изображены люди, разные, но объединяло их одно… Кровь. Изящными линиями и каплями она растекалась по их телам, люди изображены живыми, с томными взглядами, которые завораживали. Шнурками я перевязывала себя, было интересно, зачем это люди делают и почему это доставляет удовольствие, но я не ощутила того самого чувства, которое оно должно доставлять. Цепи мне уже нравились больше, но в эстетическом плане, они очень красиво смотрятся на руках и ногах, когда сжимают мягкую плоть, и приятно звенят при шевелении телом.

Лет до четырнадцати я собирала всё это. В один день мама сгребла всё в кучу и выкинула в мусорный мешок, туда же отправилась и часть моих вещей, которые я сшила сама, мне нравились портупеи, кожаные перчатки и различное нижнее бельё, которое было похоже на БДСМ-атрибутику.

В тот день терпение мамы закончилось, она боялась за меня, что я начала увлекаться подобным, смотрела очень много фильмов и клипов, где присутствовала кровь, БДСМ и ненавязчивое насилие, когда человека связывали и лишали свободы действий в то время, как он был не против.

Я смотрела на подобное с восхищением, не отрываясь. И наступил день, когда всё это исчезло из моей жизни. Чтоб не расстраивать маму, я забыла об этих вещах, просто вычеркнула. Но любовь к подобному никуда не пропала. Я смотрю на эти картинки, и в животе начинает приятно крутить, я ощущаю возбуждение.

Некоторое время ещё разглядывала и щупала вещи, как раз в это время зазвонил телефон.

– Хэй! Ты как? – спросила я Карину.

– А, да. Хорошо всё. А ты как?

– Тоже отлично. Извини, я даже не спросила, как поговорили вы вчера? – Я продолжала щупать и перебирать вещи из коробки.

– Нормально. Поставила точку. Когда начал опять пластинку о том, что всё будет хорошо, изменится, я бросила трубку и поставила в блок.

– Молодец. Горжусь тобой. Главное, не реагируй. Скоро мне начнёт писать, жду не дождусь, высказать ему всё.

Карина захихикала, на душе у меня стало спокойно и светло.

– А ты?

– М?

– Как у вас там дела? Со вчерашним хозяином квартиры.

Я замялась, вспомнила про синяки на шее, лицо Остапа во время удушения, и сразу стало неприятно.

– Отлично. Всё было круто, – солгала я.

– Рада за тебя. Провела время с пользой, – Карина опять захихикала, и я ей в ответ, чтоб она ничего не заподозрила.

– Эм, солнце. Я пойду, мне вещи собирать надо для переезда, завтра уже планирую часть перевезти.

– Хорошо-хорошо. Занимайся, я на связи, звони, если нужна будет помощь.

– Хорошо, спасибо. Давай, пока.

– Пока-пока.

Я положила трубку. Разговор в итоге привёл бы к расспросам о сегодняшней ночи, Карине уж очень нравятся такие темы, а мне это совсем не хотелось. Тормошить события, которые я не хочу вспоминать, не очень хорошая идея.