Эйлин, Эллочка, Элька

Первое время я зашивалась. В документах был жутчайший бардак, я никак не могла запомнить всех сотрудников, познакомиться с обитателями заповедника, путалась в стационарных аппарционных порталах, объединяющих заповедник в сеть. Потом втянулась, таскала везде с собой сына. Научилась ездить верхом и с удовольствием рассекала не только на Сивке, но и на метле и даже на гиппогрифе. Меня повысили до завхоза и подняли зарплату. Свой долг я уже выплатила. В следующем году Северусу поступать в школу при Колдовстворце, и уже сейчас было понятно, что ему там самое место. Колдовстворец славится своей школой зельеваров, а мой сын растёт настоящим самородком. Лучшими материалами для дальнейшей работы я его обеспечу. А дед присмотрит — его запрос на должность преподавателя одобрили, он недавно прислал нам письмо. Теперь будет рядом с обожаемым внучком.

Маша долго переписывалась с Шуриком, но что-то у них не срослось. Недавно она отправила старшую дочь в Хогвартс и выскочила замуж за Сметвика. Пушкин уволился из посольства и работает помощником какой-то шишки в русском Министерстве волшебного взаимодействия — так здесь называется Министерство магии. К нему вовсю подбивает клинья дочка маминой подруги Сонечка, и, видимо, вскоре мы с Шуриком погуляем на их свадьбе. Шурик пока так и не женился, но теперь, когда я ему ничего не должна, кто знает, кто знает…

Лукоморье готовилось ко сну, солнце опускалось за море, над морем с диким гиканьем пролетала ступа с Бабою Ягою и моим сыном. Я курила на крыльце заповедника и думала, что жизнь, чёрт возьми, прекрасна!

========== Рождество в Лукоморье или как мы Северуса женили ==========

Когда сын впервые сказал, что его однокурсницу зовут Варвара, я только подколола, мол, Варвара-краса длинная коса? И вот тут Сев очень подозрительно покраснел и отвёл взгляд. Было ему тогда четырнадцать — самый пубертатный возраст.

Через два года Варвара впервые приехала к нам в Лукоморье в гости. С экскурсией. С закрытой исследовательской группой, в которую её по блату вписал Северус. За что ему потом выписали и я, и Шурик. Потому что нельзя пользоваться служебным положением. Нашим. Неделю Север ходил с красным ухом, которое мы не разрешали ему лечить фирменными мазями, и папе моему тоже запретили вмешиваться.

Папочке, кстати, Варвара не понравилась. Она была из семьи потомственных ведьм. Не колдуний, а самых что ни на есть ведьм. Которые не гнушались рожать дочерей, не выходя за папаш замуж. И не брезговали обычными людьми, улучшая генофонд. Мне же позиция семьи Варвары очень импонировала.

Я познакомилась с её мамой, Любой, на рынке в Китеже, куда ездила сплавить партию яиц саламандры. Отличная оказалась баба, мировая. Троюродная племянница нашей Бабы-Яги, хотя силушки, чтобы Ягой стать, не хватило. А вот у Вари, по словам Любочки, может и хватить.

Люба женщина была деловая и хваткая, сразу взяла меня в оборот на предмет налаживания связей между роднёй. Баба-Яга — бабка вредная и злопамятная. Потому с годами родни, на которую Яга бы не затаила хоть маленькую, да обиду, не осталось. А Варвару нужно было учить как Ягу, а не просто как сильную волшебницу.

Я обещала подумать над ситуацией. Мне нравились и Люба, и Варвара, которую я уже записала не столько в потенциальные невестки, сколько в матери своих гипотетических внуков. Из Северуса, несмотря на всё воспитание, вырос порядочный говнюк. Ну, я мать, мне можно так говорить.

Он был талантлив, как Моцарт от зельеварения и настолько же отвратителен, как человек. Северус никогда не считался с чужим мнением, будучи самовлюблённым эгоистом. Он был хитроумен и изворотлив как змея. Его Эго было просто огромным. Мало того, что мальчишка сам был талантлив, его активно поощряли мой отец и СанСеич. В поведении он же пытался подражать им. Примеры для подражания были не самые лучшие.

А после того, как мой сыночек выиграл какой-то жутко-престижный-Турнир-по-зельеварению в Колдовстворце, находится с ним в одной комнате и не задохнуться от источаемого пафоса стало попросту невозможно.

И тут появилась Варвара. Коса у неё была и вправду длинная, ум не менее остёр, чем у моего сынули, а уж язык! Какая девушка! Язва, стерва, красотка! Прелесть!

Его достижения в варке волшебных эликсиров из говна и веток не производили на неё впечатления. За пафос она регулярно макала его в словесную кучу компоста, ещё и поддразнивая за излишнее самомнение и длинный нос.

Северус злился. Северус изволил гневаться. Шёл на приступ и раз за разом отступал. Так продолжалось до самого выпуска и распределения. Он отправился в школу зельеваров в Италию, а Варвара уломала-таки Ягу на наставничество.

Два года мы всем Лукоморьем делали ставки, кто кого. Я ставила против Севера. Его неплохо было бы обломать. Слишком много он о себе мнит. Пытаясь забыть русскую красавицу, сын крутил романы с яркими итальянками, но, возвращаясь на каникулы летом и зимой, неизменно провожал Варю тоскливым взглядом. Они цеплялись друг к другу. Они делали пакости, мелкие и крупные. По крайней мере, зелёная коса Варвары на Ивана Купала — точно дело рук Северуса, а огненная саламандра в бане, из-за которой мой сын светил голым задом на подворье у Шурика, — точно проделки Ягуньи.

И вот наступило судьбоносное Рождество, мы все порядочно устали от игры в кошки-мышки. Да и Яга сказала Варваре своё судьбоносное:

— Рожать те пора, девка! Ведьма после родов силу набирает.

Заповедник за годы прилично разросся, и Шурик решил, что в этом году хорошо бы возобновить традиции и пойти нам колядовать. Меня заставили делать звезду, Северусу досталась сомнительная радость водить козу. Коза у нас в заповеднике была одна — Коза-дереза. Большей скотины свет не видывал. Она была бодливая и говорящая. Правда, вместо сказочного текста предпочитала матерные частушки и не менее матерные песенки из репертуара современной магловской музыки, до которой были больно охочи студенты. Они часто играли на гитаре всяческие песенные гнусности. Я с удовольствием подпевала, а коза запоминала. Вот эта сказочная компания и должна была осчастливить всех жителей заповедника на праздники.

Пела я неплохо, Шурик обладал прекрасным баритоном. Что до Северуса, то ему лучше молчать или тянуть речитатив. Ему медведь на ухо наступил, но он никогда в этом не признается.

Мы нарядились в традиционные костюмы, взяли звезду, Северус с самым «Счастливым» лицом волок на длинной верёвке козу.

Коза сопротивлялась. Северус применил смекалку, облегчив вес козы и подняв её в воздух левитацией. Наш движ приобрёл особый колорит. Теперь мы шли по заповедной деревне, светилась звезда, мы с Шуриком распевали песни, летевшая за нами коза вставляла матерные комментарии.

Наше шествие привлекало внимание. Подтягивались люди. В Лукоморье жили магозоологи, историки, артефактологи, колдомедики, природные маги, волхвы-староверы и множество обслуживающего персонала. Кто подпевал, кто просто ржал. Нам наливали.

Песни становились громче. Иногда мы забывали текст, и его дополняла коза.

Мы приближались к концу деревни, оставалось пройти лишь несколько домов да избушку Бабы-Яги. Избушка никогда не пропускала веселья и притопала к нам сама, привлечённая разудалым пением и громким смехом.