Страница 11 из 160
Миленько. Очаровательнейшее место, однако. Спасибо, Мустафин, прямо-таки царский подгон. Но был во всем этом один жирный плюс — я наконец-то мог выспаться.
— Вопросов не имею, — сказал я.
— Вот и ладненько, — прогудела большая дама и захлопнула перед моим носом железную дверь. — Обед через полчаса.
Я услышал, как заворочался ключ в замке, а через пару секунд она постучала каблуками по коридору. А я оглядел свое временное пристанище.
Мда. Триумф аскезы. Смесь монастырской кельи и одиночной камеры в норвежской тюрьме. Из мебели только кровать, стол и стул, да пустая книжная полка. При входе — вешалка с плечиками — видимо, для кителя. В отсеке ванной комнаты обнаружились унитаз и раковина, а над ней — мутноватое зеркало. Вот и все. Нищенствующий Франциск Ассизский точно бы оценил.
Сняв китель, я подошел к кровати и осмотрел робу. Штаны и куртка грязно-серого цвета, даже заботливо положили нижнее белье и тапки. Тоже серые. Да и вообще все в этой комнате было серым и каким-то безжизненным. Утешало только небольшое окно в верхней трети стены. Естественно, застекленное и зарешеченное.
— Ну, прекрасно, — проворчал я и принялся переодеваться. Затем натянул постельное белье и заправил кровать, переоделся, умылся…
И сел, не понимая, что делать.
Вокруг царила полная тишина — непроницаемый купол, что накрывал отсек с камерами, не пропускал ни звука. Коридор пустовал, из соседних камер не доносилось ни звука.
И я ощутил… растерянность.
Обычно я вечно куда-то бежал, что-то делал, торопился, едва успевал, еле-еле балансировал, а сейчас… Ощутил себя белкой, выпавшей из колеса. Пустота, тишина, бездействие. Кажется, я начал понимать, о чем говорил Давыдов.
Скука.
Вздохнув, я встал, принялся разминаться. И когда наклонился, заметил выдвижной ящик под столешницей. Потянув его на себя, кисло ухмыльнулся.
Книги здесь все же были. Библия и Устав Аудиториума. Отличное развлечение.
Взяв обе, я завалился с ними на кровать. Ну, немного духовной пищи не помешает. В конце концов, нужно знать матчасть.
Но не успел я пролистнуть и нескольких страниц, как подпрыгнул от голоса, внезапно раздавшегося у меня в голове.
“Пюре не ешь, оно здесь отвратительное”.
“Аня?!” — ошарашенно спросил я.
Грасс расхохоталась в моей голове.
“Ну а кто еще?”
“Так. Стоп. Почему я тебя слышу? Здесь же купол”.
“Потому что я за стеной. Купол блокирует только внешние ментальные связи. Внутри купола можно общаться. Но лучше все-таки поосторожничать и не показывать надсмотрщикам, что мы разговариваем”.
Я едва не выронил книгу из рук.
“Погоди, Грасс. Так тебя тоже засунули в карцер? За что?”
“За то, что спрятала Голову, которую ты спер. И применила сложные заклинания без санкции Аудиториума в неподходящем месте. Но это повод. У меня была возможность тебя сдать, но я этого не сделала и тебе помогла. Так что поздравляю, когда выйдем из карцера, будем героями всего курса. Пусть эта мысль тебя утешает. А пюре здесь и правда блевотное”.
Так… Значит, Грасс тоже залезли в голову и подкорректировали воспоминания, раз она рассказывала, что ее посадили за сокрытие Головы. И воспоминания, судя по всему, интегрировались очень хорошо.
Хорошая новость — стало меньше шансов сойти с ума, ибо общение у меня все-таки будет. Плохая — из всех замешанных в краже сообщников мне выпал самый стервозный. Характер у этой Грасс был тот еще.
“Давно ты здесь?” — спросил я, отложив книгу.
“Два дня. Из лазарета сразу перевели сюда”.
“А с тобой-то что приключилось?”
“Заклинание сбойнуло. Торопилась, кое-что напутала и чуть сама себя не подорвала. Ничего серьезного, но убежать не смогла… С другой стороны, я хотела славы — я ее получила”.
“Это верно”.
“Но раз уж ты оказался здесь, то планы меняются”.
“В смысле?” — не понял я.
“В прямом”, — огрызнулась Грасс. — “Я не собираюсь торчать здесь всю неделю. И раз мы оказались в этой ловушке вдвоем, то ты поможешь мне отсюда убраться”.