Страница 4 из 5
До трассы мы добрались без приключений, очень рассчитывая в ближайшее время поймать попутку, поскольку от долгой ходьбы ломило ноги. Привычный к длительным переходам Дергачев только хмыкал на мои стенания, упрямо повторяя, что цивилизация совсем избаловала меня, лишая возможности закаливать организм. Я не стал напоминать мудрому попутчику о его собственных способах тренировок и причинах, вызвавших эти способы, вовремя переключив его внимание на еще одно не слишком приятное наблюдение. За все то время, что мы брели вдоль трассы, ни одна машина не показалась на горизонте. В это время года трасса была не слишком оживлена, но хотя бы одна фура просто обязана была прокатиться мимо. Спустя два часа бесплодной прогулки я не выдержал и остановился.
«Куда мы идем, Женя? – поинтересовался я. – даже если мы прямо сейчас поймаем попутку, в Ейск мы прибудем к вечеру, и не факт, что строительная контора к тому времени не закроется. А ведь нам еще нужно будет вернуться домой. Может вернемся сразу?»
Предлагая вполне разумный вариант, я совсем забыл о невероятном упрямстве бывшего бродяги. Дергачев с изумлением уставился на меня, словно к чему-то прислушиваясь, после чего справедливо уточнил: «Действительно, Тихон, куда идешь ты? Возвращайся, если хочешь, а мне нужно узнать, что произошло с моими рабочими и какого черта я плачу им такую прорву деньжищ, если они не желают выполнять свои обязанности?!»
Я тоже принимал участие в финансировании проекта, поэтому мне тоже было интересно, куда подевались рабочие, о чем прямо и сообщил несговорчивому попутчику.
«Но гораздо комфортней узнавать все это перемещаясь на транспорте, – миролюбиво произнес я. – возможно завтра нам повезет больше и удастся добраться до Ейска на попутке. Пойдем домой, Женя, скоро станет совсем темно…»
Вокруг действительно быстро темнело, погружая все в густые сумерки. Несмотря на зимнее время, вечер в этих широтах наступал немного позднее, однако мне некогда было задумываться над такими странностями. Моя тревога снова приподняла голову и мешала адекватно оценивать обстановку. Дергачев с изумлением поднял глаза к стремительно темнеющему небу и пробормотал
«Который час, Тихон? Не может быть, что мы шлепаем по этой трассе весь день!»
Я не смог удовлетворить Женькино любопытство, поскольку мои часы сбились, а телефон полностью разрядился. Дергачев пожал плечами и послушно развернулся идти домой. Никому из нас не хотелось ночевать на пронизывающем зимнем ветру, обдувающим пустынную трассу. Мы прибавили шаг и направились к побережью, торопясь вернуться засветло. Проделав немыслимо длинное, по моим меркам, расстояние, мы наконец заметили невдалеке знакомые очертания деревушки. За время нашего путешествия домой давно должна была наступить глухая ночь, однако над побережьем продолжали висеть вечерние сумерки, такие же, какие застали нас на дороге к городу. Дергачев в изумлении остановился и снова пробормотал себе под нос:
«Все же, который час? Получается, что обратно мы добрались за считанные минуты, так?»
Он явно беседовал сам с собой, но я посчитал нужным отреагировать на его бубнеж очередной попыткой объяснить происходящее.
«Дорога домой всегда короче, Женя. – романтично объяснил я, вслушиваясь в гнетущую тишину. На всем протяжении пути нас не коснулся ни единый звук, о чем я подумал только вернувшись обратно. Двигаясь по улице, я бесстрашно заглядывал в темные окна домов, отмечая про себя полное отсутствие освещения в деревушке. В любое другое время я легко нашел бы причину, по которой жители сидят в темноте. Морские штормы и дряхлые провода местной электростанции очень несовместимое сочетание, поэтому в неравной битве чаще всего выигрывает порывистый ветер, оставляя селян без света. Сейчас же это объяснение умерло, не родившись, так как на море стоял полный штиль, а ветра не было вовсе.
Миновав селение, мы вышли к морю, которое плавно катило к берегу серые тяжелые волны, нехотя выбрасывая их на круглые камни.
В хижине было на удивление тепло, сумеречно и тихо, печка давно прогорела, но не остыла. Я накидал дров и рухнул на неразобранный диван, совершенно забыв про своего гостя, терпеливо переминающегося в дверях. Его ввалившиеся глаза выдавали крайнюю степень усталости и было бы неплохо предложить ему куда-нибудь прилечь, но я смог только невнятно кивнуть ему и провалился в сон.
Глава 3.
Дергачев в нерешительности шагнул в комнату, не сводя внимательных глаз с уснувшего Тихона. Он упрямо отгонял навязчивые мысли о том, что все происходящее за стенами хижины является следствием новых экспериментов мажора. Мысли настойчиво возникали снова, пугая своей очевидностью. Возможно, Тихон сам еще не понял, что натворил, но наученный горьким опытом общения с ученым, Дергачев не собирался озвучивать ему свои соображения. Вполне могло статься, что подобные выводы были вызваны обычной усталостью и не имели к научным опытам Тихона никакого отношения. Об этом Дергачев подумал в самую последнюю очередь и старался придерживаться этой версии, по крайней мере, она не вызывала у него мистического ужаса, как остальные предыдущие. Женя присел на пол, привычно прислонившись к нагретой печке и закрыл глаза. Перед ним запрыгали обрывки сегодняшнего путешествия, наполненные пугающей тишиной. Дергачев отчаянно желал услышать хотя бы один посторонний звук, издаваемый живым существом. Тихон не в счет, его голос и без того слишком долго звучал в Женькиной голове, чтобы слушать его снова. Дергачев медленно поднялся и неслышно приоткрыв дверь, выбрался наружу. Ветер давно стих, а волны перестали катиться на прибрежные камни и создавать приятный шорох, который так нравилось слушать Дергачеву раньше. Женя поднял небольшой круглый камешек и с силой зашвырнул его в море, прислушиваясь к плеску воды. До него донесся едва различимый звук, но это был ненастоящий звук, так во всяком случае показалось бродяге. Он вернулся как бы с небольшим опозданием, словно Дергачев неожиданно обрел суперспособность метать камни на несколько километров. Бродяга зашвырнул в воду еще один камень и напрягая зрение, проследил за его полетом. Камешек беззвучно шмякнулся в нескольких метрах от берега, подняв небольшой фонтанчик воды и спустя минуту Дергачев расслышал глухой всплеск. «Что-то случилось со слухом, – подумал бродяга, опускаясь на мокрый песок. – Может я оглох и теперь воспринимаю любой звук с задержкой?»
Дергачев поднялся, и распахнув дверь в хижину, принялся будить Тихона. Тот нехотя приоткрыл совершенно сонные глаза и глухо пробормотал сквозь полудрему: «В чем дело, Женя?»
Его абсолютная невозмутимость раздражала Дергачева, он часто ловил себя на идее основательно выбесить ученого, просто для того, чтобы посмотреть, как тот проявляет недовольство, гнев или любые другие эмоции, не находясь при этом под воздействием наркотиков. Сейчас был немного не тот случай, Женька просто хотел проверить возникшую теорию, но, если бы Тихон сейчас наорал на него, Дергачев бы не возражал. Однако не до конца проснувшийся ученый продолжал сонно пялится на возмутителя его сна и терпеливо ждать объяснений.
«Скажи мне что-нибудь, Тихон. – попросил Дергачев, не отводя пристального взгляда от лица мажора»
«Что тебе сказать? – изумленно переспросил тот и на этом эксперимент можно было считать завершенным. Дергачев видел артикуляцию собеседника и слышал его голос одновременно, без пауз и задержек, однако прерывать не начавшийся диалог сейчас было бы глупо, поэтому Дергачев пробормотал:
«Как ты думаешь, почему повсюду стоит такая тишина? – это было первое что пришло ему в голову, и звучало оно по-дурацки, но Тихон не стал комментировать. Вместо этого он поднялся с постели и, обмотавшись одеялом, серьезно ответил:
«Я не знаю, Женя. Я говорю тебе абсолютно искренне, но то, что произошло что-то непонятное, очевидно. Я хотел бы найти кого-нибудь еще, чтобы проверить одну свою идею, но сейчас я хочу спать. Ложись и ты, там в сумке есть походный матрас, можешь воспользоваться им, если хочешь.»