Звезды Берега

Опираясь на руки, Ит всё-таки рискнул сесть. При каждом движении тело отзывалось болью – наверное, проще было сказать, что не болит, нежели перечислять болевшее. Зубы – не болели. Уши, кажется, тоже.

Ит огляделся, ожидая внутренне, что комната вполне может оказаться под стать часам – и он почти не ошибся. Эта комната выглядела, как ожившая мечта подростка, помешанного на странных, необычных механизмах, на старинных книгах в тяжелых переплетах, на стекле, коже, бронзе, стали; подростка, влюбленного беззаветно в какое-то романтическое и красивое дело, но… но комната эта не казалась искусственной, она выглядела слишком живой, чтобы быть декорацией или же чем-либо временным. Предметы и мебель, судя по всему, занимали свои законные места, это были живые предметы, не подделки, не фикции.

Ит посмотрел на себя – кошмар. На коже тут и там волдыри от солнечных ожогов, грудь, живот, ноги – сплошная гематома, а живот еще и сводит болью, потому что нельзя проторчать столько времени в воде безнаказанно, мышцы, да еще и давным-давно не тренированные, болели нещадно. Но это ладно, это ерунда. Перетерплю. Рыжий где? Ит огляделся, и облегченно вздохнул. Вот он, пожалуйста. Спит на второй кровати, поближе к двери, укрыт простыней по пояс, и, кажется, ожоги смазаны какой-то мазью. Сам он мазь, понятное дело, случайно стёр… Ит встал, постоял у кровати – голова закружилась – замотался в простыню, и доковылял до Скрипача. Живой, точно. Живой, и это очень хорошо, потому что даже после появления самолета Иту почему-то не очень верилось, что они сумеют выбраться. Особенно когда он заметил ходивший вверх-вниз ствол пулемета… так, стоп. Значит, выходит дело, нас всё-таки подобрали, сообразил он. Нас кто-то подобрал, привез сюда, уложил, и даже смазал ожоги мазью.

«Молодец, – ехидно сказал внутренний голос. – Очень хорошо. Поразвлекался об часы, поглазел на комнатку… умница. А теперь, твою зеленую кошку… – голос неуловимо изменился, – может быть, ты соизволишь хотя бы попробовать узнать, где вы оба находитесь, и что произошло вообще?! Агент ты, или где?! Мозг в кучу собрал быстро, тряпка, и проверяй! Рыжий спит, и пусть спит, он тебе сейчас не помощник».

Ит поежился, уж больно этот внутренний голос был похож на голос Саба. Или Фэба, причем в бытность Фэбом замом главврача какого-нибудь госпиталя. Это дома Фэб – добрый Фэб, а на работе это ядовитая змея, причем с крыльями, которая голову откусит, и не заметит. Хотя всё-таки в больше степени голос похож на сабовский. Бррр. Вот уж не надо, вот уж спасибо. Как-нибудь обойдемся.

Идти было ужасно больно, но Ит всё же добрел до окна, остановился рядом с ним, отдернул занавеску, и, опираясь на широкий деревянный подоконник, выглянул в окно.

И – у него дух захватило от открывшегося перед ним зрелища.

Потому что за окном находилась бухта, идеальная полукруглая бухта, на берегах которой стоял город, и выглядел этот город – золотым. Нет, конечно, золотым он не был, но Ит увидел его в тот момент именно таким. Невысокие дома, террасами поднимающиеся по лесистым склонам; покрытые черепицей крыши, высокий шпиль с флюгером в виде развевающегося флага, улочки, спускающиеся к широкой набережной… город казался игрушкой, красивой, искусно выполненной, почти совершенной – Ит в тот момент так и не понял, почему, но город лежал перед ним – словно оживший сон, сказочный сон про чудесный южный город, спокойный, уютный, добрый, нереальный, прекрасный. Это великолепие тонуло сейчас в закатной золотистой дымке, в мягких и ласковых солнечных лучах, они-то и окрашивали город в золотистые, охренные, оранжевые тона.

А внизу, в бухте, у длинного, вынесенного в море причала, покачивались на воде самолеты, числом больше десятка. Тоже яркие, как елочные игрушки. Синий, жемчужный, лимонно-желтый, зеленый, бардовый, бирюзовый… некоторые оказались двуцветными, Ит без труда признал среди них самолет-спаситель, золотисто-красный, сейчас он стоял у дальней части причала.

– Интересно, что это за место? – спросил он, ни к кому не обращаясь.

– Золотая бухта, – произнес за его спиной женский голос. – Ты не знал?

– Не понимаю. Должно же было зажить, у всех самое большое за шесть часов заживает! Лежи, лежи, и не думай даже вставать, смотри, ожоги какие. Может быть, еще намазать, тогда поможет?

Её звали Оливия, и от того, как она выглядела, Ит в первый момент впал в еще большее изумление.

Нет, внешность у нее была вполне себе человеческая. Молодая, крепкая, коренастая девушка невысокого роста, с русыми вьющимися волосами, вздернутым носом, упрямым крутым лбом, и серыми глазами, которые, впрочем, то темнели, то светлели, словно там, в глубине этих глаз, играло под солнцем переменчивое неспокойное море.

Со внешностью всё было в полном порядке, но вот одежда…

На голове девушки был надет кожаный шлем, увенчанный поднятыми на лоб огромными очками-консервами с темно-фиолетовыми стеклами. Шею украшал длинный белый шелковый шарф, концы которого свисали почти до пояса. Всё остальное… кожа и заклепки, заклепки и кожа. Куртка, состоявшая, кажется, преимущественно из карманов и карманчиков, кожаная, разумеется; кожаные штаны, кожаные берцы высотой почти до колен, кожаные перчатки без пальцев; на поясе – кобура, из которой торчит черная рукоятка тяжелого и даже на вид неуклюжего пистолета.

Еще до процедуры представления она, прежде всего, чуть ли не силой доволокла Ита до кровати, и приказала лечь, потому что «ты сейчас упадешь, а мне придется звать Грегора, а он на меня сердит, потому что опять скажет, что я притворяюсь, а я не притворяюсь, просто не люблю поднимать тяжелое, это у меня еще оттуда, ну, понимаешь…» Вклиниться в ее речь Иту удалось лишь тогда, когда она в приказном порядке попыталась уложить его на спину, а он отказался категорически, и лег на бок.

– Ложись, как я сказала! – рявкнула она сердито.

– Не могу. Живот болит, мышцы сводит, – объяснил Ит. – У вас нет ничего… любое обезболивающее, если есть… я был бы очень благодарен.

– У кого нет ничего? – нахмурилась она.

– У вас, – повторил Ит.

– У кого – у нас? Я тут одна, – она огляделась. – Ты меня что, назвал на «вы»?..

– Ну да, – кивнул Ит.

– Обалдеть. Эй, парень, я пилот вообще-то, – она гордо выпрямилась. – Нас не называют на «вы». А от боли сейчас что-нибудь найду, ну или закажу, это не проблема. Откуда вы такие вообще взялись? Как вас занесло в море, да еще и в таком виде? Плот, что ли, построили, в плаванье пустились? И где ваши животные? Утонули?

Ит, нахмурившись, посмотрел на неё.

– Ничего не понял, – признался он. – Плот? Животные?

– Ну плот, плот. Или лодка. Не знаю, чего вы там построили, – дернула плечом Оливия. Стащила с головы шлем, провела рукой по волосам. Ит опешил – девушка, оказывается, была очень похожа на Берту, но молодую, совсем молодую. – На чем-то же вы доплыли туда, куда доплыли? Сто двадцать лиг от берега, это еще постараться надо. И как вы утопили плот? В последние дни ветра не было.

– Подожди, пожалуйста, – взмолился Ит. – Во-первых, дай мне, если можно, что-нибудь попить и что-нибудь от боли. Во-вторых, у нас не было ни плота, ни лодки, и… я не знаю, если честно, как мы тут оказались, и где мы вообще. Если ты объяснишь, буду очень признателен.

Оливия нахмурилась. Потом щелкнула пальцами в воздухе и приказала, обращаясь непонятно к кому:

– Плюшевый, заказ прими у меня быстренько. Микстуру от боли и сок какой-нибудь кисленький. И воды. И срочно!

– Тебе на кухню или сюда? – спросил идущий словно бы сразу отовсюду голос. – Сирин, а для кого микстура? Что-то случилось?

– Я подобрала двоих в море, – хмыкнула Оливия. – Теперь вот пытаюсь понять, кто они и откуда. Сам знаешь, после тех событий… кхм… появилось немало идиотов, которые ищут След. Эти, видимо, из таких же. Как выясню, расскажу.

– Договорились. Лови заказ, Сирин. Трансфигураторы Биголя всегда к твоим услугам.

На столе, стоявшем посреди комнаты, возник поднос, уставленный кувшинами и бутылочками. Оливия подошла к столу, взяла одну из бутылочек, открутила крышку, понюхала. Удовлетворенно кивнула, и вернулась с бутылочкой в руке обратно к Иту.