Страница 19 из 28
– Конечно, назовите командира-подлеца!
– Георг Конев!
– Как вы смеете оскорблять моего племянника! Он отличный мальчик! Отличный военный! Получше многих! И особенно – лучше вас! – вскочил человек, в котором Арина узнала Ничипоренко-старшего.
Арина стиснула зубы, стараясь удержаться от комментария. Но напрягалась она зря. Александр Бейдер не был бы собой, если бы не подготовился тщательнейшим образом к нынешней встрече. Бейдер достал из папки, которая у него была с собой, аккуратно сложенные и подписанные листы, положил рядом несколько флэшек, затем что-то написал на бумажке и пододвинул это все ближе к президенту. Выждав паузу, Бейдер высоко поднял голову, посмотрел на Ничипоренко-старшего и произнес своим великолепно поставленным голосом следующее:
– Николай Николаевич, прошу ознакомиться с материалами, которые я подготовил. Здесь – пятьдесят шесть заявлений, подписанных в присутствии свидетелей. В них рассказывается о том, что произошло, как произошло и кто передал людям, написавшим заявления, поддельные документы.
Ничипоренко испепеляюще смотрел на Бейдера, но молчал. А тот, в свою очередь, сделав эффектную паузу продолжил вновь:
– А это свидетельство медсестры, которое также будет подкреплено видео, в котором вы сумеете наблюдать за тем, что происходило в медицинской бронемашине. А именно… Вы увидите, как позорно бежали трое офицеров, включая Георга Конева, из медицинского отсека в отсек отдыха для персонала и как погибли все люди в этом отсеке. Ваш мальчик был командиром роты, и только он виноват в том, что произошло с половиной роты, с гражданскими и с медицинским персоналом.
– Вы закончили оскорблять меня? – прорычал Ничипоренко-старший.
– Он вас не оскорблял, а только перечислил достижения вашего мальчика, – неожиданно рыкнул на Ничипоренко-старшего министр Ворган.
Было видно, что министр с нескрываемой злобой и презрением относится к Ничипоренко-старшему, но поделать с ним ничего не может. Ничипоренко-старший же сидел с перекошенным лицом, он знал про отношение Воргана к своей персоне. И все-таки, хрустнув шейными позвонками, он как-то взял себя в руки. Растянул тонкие губы в улыбке и спросил:
– Я могу увидеть племянника?
– Можете, но скажу честно, это будет сделать сложно, – ответил Бейдер.
– Почему?
– Потому что вашего племянника искусали существа, и он превратился в одно из них, – пояснил Бейдер.
– Как вы это допустили? – вскочил со своего места Ничипоренко-старший и стукнул кулаком по столу, отчего чашка кофе, стоящая перед ним, опрокинулась. Жидкость выплеснулась на стол, залив часть бумаг президента, и, растекшись, в конце концов пролилась на одного из генералов, сидевших неподалеку от него.
Президент встал, грозя кулаком Ничипоренко-старшему. Побагровев, он крикнул тому:
– Еще раз такое себе позволишь, и я за себя не ручаюсь! Еще раз – и тебе никто не поможет! Веди себя соразмерно должности, солдафон чертов!
Заиграв желваками, Ничипоренко-старший сделал вдох и буквально выдавил из себя:
– Господин президент! Виноват! Каюсь! Переборщил! Приношу свои глубочайшие извинения!
Президент молчал, поджав губы. Воцарилась неприятная пауза, которую прервал Бейдер:
– Господин Ничипоренко может увидеть племянника, но зрелище это грустное. Он обездвижен.
– Так он жив?! – вновь вскочил успокоившийся было Ничипоренко-старший.
– Я бы не стал называть это так. Я не понимаю, живым или мертвым правильнее считать вашего племянника, человеком его считать или существом. В данный момент тот, кто ранее именовался Георгом Коневым, находится в подблоке одного из отсеков бронемашины, которую мы смогли выделить для его перевозки.
– Хорошо. Мы с братом должны его увидеть.
– Как скажете. Но мы пойдем вместе с вами.
– Я хочу посмотреть на эту встречу. У нас еще не было контактов с теми, кто раньше были нашими родственниками. Я поеду в бронекапсульной машине за вами следом, – сказал Ворган.
– И я! – сказал президент.
– Господин президент, это опасно! – закричал Ворган.
– Это не обсуждается! – отрезал тот.
– Но только с охраной!
– Само собой! Не волнуйтесь!
Ничипоренко-старший, выслушав всех, сказал:
– Сделаем так: недалеко от президентского броневика на улице выстроим круги из бойцов. Ваших офицеров, генерал-лейтенант, мы тоже пригласим встать в круг. И вас самого. Пусть бойцы приведут Георга, и мы попробуем с ним поговорить. Я и его отец.
– Он больше не разговаривает.
– А мы попробуем. Я настаиваю на этом!
– Вы можете его увидеть, но говорить с ним вы вряд ли сможете. Его руки связаны скотчем, а рот им же заклеен.
– Ни в коем случае!
– Это тоже не обсуждается. Это все равно, как если бы мои офицеры привели маньяка-убийцу на встречу с маленькой девочкой.
– Вы сравниваете меня с маленькой девочкой? Однако, смело!
– Я не сравниваю вас с маленькой девочкой, но вы не понимаете, с чем имеете дело.
– Я понимаю больше вашего, господин генерал-лейтенант! Уж поверьте! Хватит точить лясы! Идемте!
Несколько десятков людей направились в сторону выхода. Вернув людям Бейдера оружие, всех пригласили подойти к выделенному на улице месту.
Через пятнадцать минут защитные круги: и внешний, и внутренний – были построены.
Бойцов и высоких начальников разделили на две группы. Одна группа составляла внешний круг. В нем в основном находились бойцы, вооруженные до зубов. Они обеспечивали безопасность… защищали присутствующих от внешних угроз. Внутренний же круг состоял в основном из ближайших к президенту охранников. Там же находились Арина, Бейдер, Хохлов, были также приглашены два бойца спецроты Бейдера. Арина по-прежнему оставалась в своем шлеме: она не стала снимать его. Она находилась теперь во внутреннем круге, все также расположившись по левую руку от Бейдера. Некоторое время все напряженно ожидали того, что должно было вот-вот произойти. Наконец, дверь бронемашины, в которой они доехали сюда, открылась, и из недр броневика два бойца спецроты вывели со связанными руками Георга. В середине круга стояли отец и дядя Георга. Больше они никого не пустили в этот круг. Проводя Георга мимо Бейдера, один из бойцов посмотрел на Арину и генерала. Арина знаком приказала ему быть начеку. Боец кивнул едва заметно.
Изначальная договоренность была такая: Георга выводят, и бойцы Бейдера остаются рядом контролировать процесс встречи Георга и его родственников. Но, когда Георга довели до его высокопоставленного дяди и до отца, у последнего началась настоящая истерика.
– Господи! Мальчик мой! Коля, что же это делается! Посмотри, что они с делали с Георгом! Мальчик мой! Наш мальчик! Георг!
Отец натурально рыдал, пытаясь обнять сына, который извивался, толкался и пытался, как казалось отцу, забраться к нему на руки. На самом же деле Георг пытался его укусить, повалить и начать рвать его плоть. Но отцу это было невдомек.
Глядя на все происходящее, Ничипоренко-старший заорал:
– Уйдите! Сейчас же уйдите! Я приказываю!!!
Бойцы в недоумении оглянулись на Арину, на Хохлова, на Бейдера, затем посмотрели на президента и Воргана. Президент скомандовал по громкой связи:
– Отойдите!
Все отошли, и в круге остались стоять только отец, дядя и то, что когда-то было Георгом.
В какой-то момент отец что-то достал, а Ничипоренко-старший, взял это и зашел к Георгу со спины. Конев-старший подал брату знак, и они одновременно освободили Георга, как им казалось, ото всех оков, отлепили скотч ото рта. И в ту же самую секунду Георг, повернувшись, набросился на отца.
Они задвигались, закружились, затанцевали какой-то танец смерти. Все смешалось в один миг: крики отца, рычание Георга и растерянный, пытающийся их разнять Ничипоренко-старший. Происходящее, которое, конечно, не могло оставить никого равнодушным, побудило остальных начать нервничать, а некоторых – и двинуться ближе к троице родственников в желании хоть как-то помочь. Но Ничипоренко-старший поднял кверху руку и закричал: