Страница 10 из 20
– Неужели?
– Не пойму, ты мне не веришь?
– Нет, не в этом дело. Просто Чон Чхве Бон – один из самых известных мировых дизайнеров. И вы хотите сказать, что он шил одежду для какого-то мальчишки из младших классов? В это трудно поверить.
Ён Джун вспылил, даже не подозревая, что попался на удочку, заранее подготовленную Ми Со.
– Это не ложь! Пусть даже я и надел его всего один раз. После этого наряд пришлось выбросить.
– Почему?
– Были некоторые… причины.
Взгляд Ми Со стал более подозрительным, но Ён Джун, по-прежнему ничего не замечая, продолжал смотреть только на сцену.
– Любопытно, что же это была за одежда? Пальто? Пиджак с брюками?
– Коричневая клетчатая рубашка и белый кардиган
Как только Ми Со услышала эти слова, улыбка мгновенно исчезла с её лица. Осмотревшись по сторонам, она вдруг задала вопрос, никак не относящийся к их разговору.
– Вам не кажется, что здесь холодновато?
– Тебе тоже? Честно говоря, я начал уже изрядно мерзнуть с той поры, как представление началось.
– Смотрю, вы, как всегда, не переносите холод.
– Да уж, ничего не могу с этим поделать. Как было бы хорошо, если бы зима навсегда исчезла. Может, переехать поближе к экватору и счастливо жить там в тепле, продавая лапшу?
– Отличная идея. Начинайте паковать чемоданы.
– Ладно, над этим ещё надо поразмыслить.
Ён Джун вяло улыбнулся, а затем широко зевнул, не в силах побороть сонливость.
– Умираю, как хочу спать.
– Можете ненадолго вздремнуть, если вы устали.
– Это же будет большим неуважением к артистам, которые так усердно выкладываются на сцене.
– Уровень неуважения уже давно был превышен, мы уже достаточно оскорбили весь театр своим поведением. Тем, что мы недавно делали…
Ён Джун засмеялся, и, откинувшись на спинку кресла, устало закрыл глаза. Возможно, дело было в чрезмерной усталости, но он провалился в сон за считанные минуты.
Ми Со помахала руками перед его глазами. Удостоверившись, что он глубоко уснул, она принялась обдумывать то, что только что узнала. Если собрать воедино все странные моменты в этой истории, то напрашивался только один вывод. Совершенно немыслимый, который был единственным логичным объяснением в данной ситуации.
Не считая одного «но».
– Дурочка, меня зовут не Ли Сон Хон, а Ли Сон Ён! Повторяй по слогам – Ли-Сон-Ён!
До сих пор Ми Со считала свои воспоминания полной бессмыслицей, но что если это не так? Ей было всего пять лет, в этом возрасте всё воспринимается буквально. И может это обычное недопонимание? Она могла просто неправильно расслышать некоторые буквы в имени.
Медленно повернув голову, Ми Со наклонилась к спящему Ён Джуну и тихонько прошептала ему на ухо:
– Сон Ён, это ты?
Ён Джун никак не отреагировал на её вопрос и по-прежнему крепко спал. Девушка разочаровано отодвинулась обратно, зря понадеявшись на удачу в таком примитивном способе, но в этот самый момент из уст вице-президента вырвалась одна единственная фраза. И даже несмотря на то, что это было сказано в полудрёме, каждое слово прозвучало совершенно ясно и отчётливо. Словно Ми Со наконец дали в руки нить Ариадны, пока она всё блуждала по лабиринту воспоминаний, не имея возможности выбраться.
– Сколько раз тебе повторять… меня зовут Сон Хён.
#Глубокий сон
Сон Хён.
Как же давно я не слышал этого имени.
А родилось оно из чёртовой жажды власти. Мой дедушка почему-то думал, что грамотное подобранное имя непременно приведёт меня к посту президента, не меньше.
Его жадность не знала предела. Сразу же после моего рождения он обратился к самому именитому предсказателю, который слыл чуть ли не вторым Стивом Джобсом среди шаманов. Именно этот человек и посоветовал назвать меня Ли Сон Хёном.
Конечно, можно было сразу отказаться от этой затеи, ведь оно было уж слишком созвучно с именем моего старшего брата, которого звали Сон Ён. Но предсказатель настойчиво заверил отца: «Если вы назовёте мальчика именно так, то он непременно станет президентом!» Так что вскоре соответствующая запись была незамедлительно внесена в моё свидетельство о рождении.
Хотя мой отец всегда был мягкотелым и наивным, но именно в тот день его слабохарактерность не сравнилась бы даже с пуховкой для пудры, которую Ми Со использует, чтобы подправить макияж.
– Ты же придёшь снова меня увидеть? Только не забудь обо мне!
– Хорошо.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Мы закрепили свой договор, сцепившись мизинцами, и Ми Со беззвучно захихикала, вытирая нос рукавом. При лунном свете отчётливо виднелась глубокая ямочка на её левой щеке.
– Сон Ён!
– Сколько раз тебе повторять, я не Сон Ён. Меня зовут Сон Хён. Я уже сто раз тебе об этом говорил!
– Сон Ён!
– Ли! Сон! Хён! Последний слог «Хён»! Буквы Х, Ё, Н!
– Ага, поняла. Сон Хё-о-он!
– Мда, ну ты и дурочка.
– Теперь я точно не забуду. Не Сон Ён, а Сон Хён. Не Сон Ён, а Сон Ён…
Маленькими пухлыми губками Ми Со продолжала бормотать себе под нос моё имя на свой лад, но так и не запомнив правильное произношение, в итоге забежала за ворота дома.
– Пока!
Когда я остался стоять один посреди улицы, воздух почему-то вдруг стал резко холодным.
– Спокойной ночи.
Повернувшись, я продолжил свой путь, но каждый шаг причинял мне невыносимую боль. Казалось, что лодыжки вот-вот разорвёт из-за глубоких ран. Я больше не мог идти дальше, и мне хотелось упасть прямо посреди дороги, но Ми Со всё ещё стояла за воротами и махала мне рукой на прощание, и это не позволяло мне проявить такую слабость у неё на глазах.
Так и не помню, сколько ещё шагов осилил, волоча одну ногу за другой. Выбравшись из переулка, я обернулся назад и уже не видел ни Ми Со, ни её дома. И только тогда я осознал, насколько пугающим и незнакомым был район, где я находился. Мне казалось, что эта женщина снова появится из-за угла и утащит меня обратно, оттого тревога вновь накрыла меня с головой.
Именно в тот день я собственноручно испытал, насколько сильно притупляются чувства человека в экстренных ситуациях.
Кровь из ран насквозь пропитала мои носки. Мокрая ткань примёрзла к ногам на ночном морозе. Но я не обращал внимания ни на жгучую боль, ни на леденящий холод. Не думая ни о чём, я шёл вперёд.
Впереди вдруг появилось ярко освещённое здание полицейского участка. Самое первое чувство, которое ко мне вернулось, как только я подошёл к нему – невыносимая сонливость. Я даже не смог дойти до небольшой лестницы, ведущей к двери.
Это был не обморок от истощения сил. Я просто лёг прямо на бетонный пол и сомкнул глаза. Мне удалось уснуть только потому, что я был уверен – теперь я в безопасности.
Я твердо знаю, что до первого поцелуя с Ми Со, это был последний раз, когда я крепко заснул без задних ног.
Когда я очнулся, я уже был в больнице.
Часы показывали девять часов утра, и свет из окна слепил глаза.
Я был рад, что смог вернуться живым. Вся моя семья искренне переживала, и глядя на то, как отец и мать плачут от облегчения, я снова почувствовал себя счастливым. Казалось, за эти три дня я совсем забыл, что такое радость.
«Мне девять лет. И впредь моя жизнь будет такой же яркой, как и этот ослепительный свет, падающий из окна в девять часов утра», – продолжал думать я тогда до того, как снова провалиться в сон.
Слишком хорошая память – это яд.
Место, где всё это уже случилось, давно сравняли с землёй. Реконструкция района прошла успешно. Головой я понимал, что от того дома не осталось и следа. Но мои воспоминания никуда не делись. Приступы повторялись каждую ночь. Один за другим они не оставляли меня в покое до самого утра. Стоило только закрыть глаза, как в ушах опять звучал тот отвратительный скрип. А сцены из воспоминаний, словно наяву, снова и снова погружали меня в кромешный ад.