Страница 5 из 9
– Нет. Я все рассказал о себе без утайки. Я пошел на войну добровольцем. И я состоял в комсомоле. Но я добровольно вступил в ряды РОА. Мне ничего не остается теперь.
– Вступили в ряды? Нет. Пока нет, Рогожин. Пока вы только записались в РОА. Чтобы вступить в наши ряды нужно заслужить эту честь.
– Так точно, господин капитан.
– Вот вы сказали, что теперь у вас выбора нет. Но можно умереть, – возразил Ланге. – Пусть ваш Сталин не узнает о вашем героизме, но вы сделаете это во имя вашей идеи. Вы готовы умереть за своего Сталина? Говорите быстро! Не думая!
– Нет! – четко произнес Андрей, сам не узнав своего голоса.
– А теперь посмотрите на мундир поручика Минакова, Рогожин.
Андрей увидел Знак на зеленой ленте с красными полосами.
– Это знак Второго класса в золоте для восточных народов за храбрость. Поручик был на фронте и сражался за новую Россию храбро. Я хочу этим сказать, что мне не нужны трусы. Мне не нужны предатели. Вы предали Сталина, и я вас за это не могу винить. Но вы не имеете права предать Россию! Вы будущий солдат РОА! Вы пойдете воевать против большевиков! И не потому, что у вас нет выхода! Судьба подарила вам шанс искупить вину перед Россией.
– Так точно, господин капитан! – гаркнул в ответ Андрей.
– Когда вы проявите смелость в бою, вы вернете себе самоуважение. А пока добиваетесь успехов в боевой учебе. И это относится не только к Рогожину! Нет. Это относится ко многим из вас! Я ведь никогда не воевал на стороне большевиков. Я русский немец! Мой отец и дед эмигранты! Они служили той России и своему императору. Они вынуждены были покинуть страну, которую любили и которой присягали! И я несу их знамя. И пойду в бой с вами! Плечом к плечу. И не пулеметы за нашими спинами, будут гнать нас в бой! Не они станут гарантией нашей смелости! Мы должны стать соратниками по борьбе и верить в победу и окончательное торжество России без большевиков!
Ланге после этих слов пригласил поручика и тот взял слово:
– Я не сын белоэмигранта, господа! Я также как и вы начинал свою службу в рядах Красной Армии. Я также попал в плен и также в лагере стал солдатом РОА. Но в бою с большевиками я стал победителем. Мы взяли высоту и вытеснили оттуда роту красных. Мы встали под пули, и пошли в атаку против тех, кого еще вчера считали своими! И за это на моем мундире награда! Я заслужил это отличие кровью. И был произведен в офицеры. Теперь на фронт я вернусь как командир, и вы пойдете со мной как солдаты. Если, конечно, меня отпустят из школы. Я хочу быть уверен в каждом из вас. Я ведь прекрасно понимаю, что многих из вас гложет! Вы стали предателями, как вас именуют там! – поручик указал рукой в сторону. – У них нет для вас прощения! Сталин приказал не брать в плен таких как вы! Но мы воюем не в немецкой армии, господа! Это русская армия и в ней русские офицеры и генералы! Те, кого предал Сталин! Подумайте над этим. Но мы еще вернемся к этому разговору!
Поручик после этих слов покинул комнату, и слово снова взял Ланге:
– Главное понять, за что мы станем сражаться. Понять и принять новые истины. Это поможет вам побеждать! Многие из вас уже не верят в победу вермахта над советами. Они думают, что Германия войну проиграла. Но это не так! Война не проиграна! И нужно сражаться так, чтобы ни один комиссар не вошел в Европу! Это дело не только немцев! И это дело не одного Адольфа Гитлера! Кто скажет, почему мы не должны этого допустить?
Один из курсантов поднял руку.
– Прошу вас! – предложил высказаться Ланге.
– Я в прошлом солдат Красной Армии. Но теперь я не с красными. Они заклеймили меня предателем. Они смешали мое имя с грязью. А за что? Я попал в плен не по своей вине. Меня взяли без сознания, и я бежал из плена в первый раз. И что я нашел там, у «своих»?
Андрей выслушал еще одну историю обиды на советскую власть…
***
Во время отдыха, после занятий, к Андрею и Сереге подошли двое. Это были курсанты нового набора. Оба среднего роста коренастые светловолосые. Они походили друг на друга, и Рогожин понял, что это братья. Хотя один был старше. Он смотрел более твердо, и на его лице, на правой щеке, был шрам.
– Я Роман Воинов, – представился один, – а это братан мой младший – Леха.
– Андрей Рогожин.
– Серега. Осипов я. В прошлом сержант Красной Армии.
– Из лагеря? – спросил более молодой Алексей Воинов.
– Да, – согласились Андрей и Серега. – А вы?
– Да и мы оттуда. В плен попали еще полгода тому как. Я первым сломался. И братан пошел за мной. А то, Ромка бы никогда не перешел к немцам.
– Хватит. Снова заладил свое, – осадил его старший брат.
– А ты, браток, – Серега посмотрел на Романа, – не сильно вверишь в слова нашего поручика?
– А чего тут верить или нет? Что изменится? Скоро нам оружие дадут в руки и на фронт. Красные то прут – не остановишь. Я с 1942 на фронте. У меня три медали от…, – Роман махнул рукой и достал пачку сигарет. – Закурите?
Все взяли по одной и задымили. Немного помолчали.
– Обратной дорожки у нас нет, – проговорил Роман. – Всё! А у нас с Лешкой в деревне отец и мать. Да сестер двое. Как им жить?
– Думаете, знают там, где вы? – спросил Андрей.
– Наши документы в том бою у замполита были. А я свой смертный медальон в окопе потерял. Как бомбежка началась, шнурок и порвался. Кто знает, может, нашли его, и приписали меня к погибшим?
– Не думаю, – покачал головой его брат Леха. – Наши окопы немцы заняли. Мы руки и подняли. А затем, я слыхал, отбили их. Видали они сдавшихся. Видали. И тех, чьих тел не нашли – в пленные записали. А пленный, стало быть, предатель.
– Так вы сами сдались? – спросил Серега.
– Сами. Сдались. Вместе с братаном в лагерь попали. А потом уже в РОА оказались. Так получилось.
– И я сам руки поднял, – признался Андрей. – Испугался тогда страшно. Да и не учили нас ничему почти. Мне лишь винтовку показали, как заряжать и в окопы. А как немец попер, я и испугаться не успел. Вначале нас бомбами накрыло. Затем атака.
– А меня обучали в школе сержантов-артиллеристов, – сказал Серега. – Из пушки научили стрелять, и стрелковое оружие показали, как надо.
– Чего же ты не показал свое искусство в бою? – спросил Роман Воинов.
– Хотел показать. Стала наша батарея на позиции против танков. «Тигры» нас с землей мешали. И я когда сдавался, чуть не наделал в штаны. Хотя мой расчет три танка подбил.
– «Тигра»? – недоверчиво посмотрели на Осипова курсанты.
– Да нет. То другие танки были Т-IV. «Тигра» поди подбей! Махина такая, что как увидел, так и всех святых вспомнишь. Знаю, что говорю. На меня «Тигр» пер, – сумбурно рассказывал Серега. – А ты «Тигра» видал вблизи? То-то. А я без единого снаряда остался. Вокруг трупы лежат. Стою и жду смерти. Пошевелиться не мог со страху. Такая махина на меня. А танк подполз к нашей батарее и остановился. Затем ствол в мою сторону повернул. Я молиться стал. А затем немец из люка вылез и закричал «Рус сдавайся»! И я сдался. Так я тогда жизни радовался. Не передать.
Унтер-офицер подал сигнал к продолжению занятий. И все курсанты снова вернулись в класс. На этот раз огневой подготовки. Занятия эти вёл пожилой офицер, капитан Жураев. Курсанты говорили из эмигрантов добровольцев…
***
На большом широком столе лежали образцы оружия, и инструктор демонстрировал их. Капитан взял со стола винтовку и показал её курсантам.
– Винтовка Mausers Gewehr (системы Маузера) образца 1898 года. Такими винтовками вооружены многие пехотные подразделения вермахта. И многим из вас придется держать её в руках. Вы, те, кто служил у красных, имели дело с винтовками системы Мосина. Так?
– Так точно, – ответили многие курсанты.
– Вот она, – капитан положил маузер и взял русскую винтовку. – Винтовка разработана капитаном русской армии Мосиным и в 1891 году принята на вооружение под обозначением «7,62-мм винтовка образца 1891 года». Но это уже модернизированный её вариант образца 1930 года. Маузер, как для меня, уступает Мосину. Винтовка Мосина проста в обращении и надежна. В штыковом бою просто незаменима. Что у вас, курсант?