Пустота

Но спросил.

— Это ты о чем?

Макс задержал дыхание и весь напрягся. Он примерно уже догадывался, что она имеет ввиду.

Но Уис не торопилась с ответом.

Еще находясь на орбите Европы, он вместе с бортинженером Анастасией Дрозд занимался погружением экипажа в полетный гиперсон. Она медицинский специалист по спецификации сомнолог, и в её обязанности входило подготовить, а затем отправить каждого члена экипажа в состояние глубокого гиперсна, которое поддерживалось автоматической сомнологической капсулой полетного пребывания так называемая AFSC «DeepSlepper 4000». Они оснащались самым передовым оборудованием способным остановить метаболизмы человеческого организма на клеточном уровне. Работала только внешняя кора головного мозга, а внутренние ресурсы организма и его органы в этот период, пребывали в полном бездействии, находясь в состоянии, волновой консервации. Практически полностью «отключенные». А для поддержания работы мозга использовалось внешнее воздействие специализированной аппаратуры капсул. Мозг человека синхронизировался, с оборудованием вступая в тесное взаимодействие с техно-медицинским ботом вычислительного центра нейронной сети, становясь частью его сложной системы ИИ космического корабля.

Макс по своим должностным обязанностям, как командир, осуществляет контроль действий бортинженера сомнолога, а потом, они последними из всех членов экипажа погружались в гиперсон. Причем Макс в силу своего руководящего положения, делал это самым последним и размещался в отдельной капсуле, находящейся рядом с рубкой — это требовали строгие инструкции безопасности. После того, как все погрузились в гиперсон, он и Анастасия остались одни, они отошли от строгих инструкций и, не боясь, что кто-то может им помешать занялись сексом.

Это был самый неистовый секс в жизни Макса. Такая страсть может возникнуть только у двух людей, долго скрывающих свои чувства и сдерживающихся при каждой встрече от неодолимого желания обнять, прижать, почувствовать тепло. Они понимали, что придётся долго находится в состоянии «спящих мумий», как называла, состояние гиперсна Анастасия, поэтому отпустили свои чувства на волю, позабыв обо всем на свете. Отключив искусственную гравитацию, они плавали в опустевшем пространстве космического корабля абсолютно обнаженные, сплетаясь своими телами в страстные узлы, отдаваясь друг другу с наслаждением. Макс, вспомнил, как от их тел медленно отделялись маленькие капельки пота и уплывали в одинокие, пустые переходы космического корабля. Он ласкал грудь Анастасии, которая в условиях невесомости приобрела идеальную округлую форму и от этого она стала невероятно соблазнительной. Тогда он пережил самые потрясающие и бесконечно счастливые мгновения. И вот сейчас он, подавляя в себе дрожь от накативших воспоминаний, смешанных с трепетом и сожалением, потому, что он не в силах, что-либо изменить, ждал, что же ему покажет Уис.

— Я видела, как вы, освободившись от одежды, занимались тем, что вы называете секс, — голос Уис звучал тихо, печально, в нем исчез механический тембр и безразличие, — Через много лет, когда я в полном одиночестве просматривала видеозаписи с камер наблюдения…. Я видела, как «ты» на неё смотрел. Как она впивалась ногтями в «твою» спину. Мне даже удалось заглянуть в ее глаза. Я слышала ваше дыхание. Тогда я не понимала ваше странное поведение, но сейчас…, — Уис немого помолчала, — сейчас я понимаю вас.

Макс вздрогнул, сказать, что он пришел в замешательство, это значит, ничего не сказать, в голове словно взорвалась атомная бомба, перемешав его мозг взрывом, что сделало его неспособным адекватно воспринимать действительность. Он медленно сел на первый попавшийся предмет, на который подходил для этого, и с открытым ртом уставился на Синюю звезду.

— Все ваши биохимические показатели говорили, что вы находились в состоянии безумия. Сейчас я понимаю, это не безумие, а прямая его противоположность, счастье — продолжала Уис, — да, да это состояние называется счастьем. Я много думала, о том, вашем состоянии и понимаю, что вы испытывали невероятные внутренние ощущения. Счастье. Все ваши физические показатели тогда достигли наивысших пиковых точек. Ничто не может сравниться с тем, что вы чувствовали. Чувства…, — то, что раньше я не могла познать, — в голосе механического существа звучала настоящая грусть.

«Все! Я схожу с ума», — затрепетала в голове космонавта мысль, — «я схожу с ума, я схожу с ума, я схожу с ума…»

Макс закрыл глаза и изо всех сил сжал веки. Он взял себя в руки.

— Уис, когда ты, стала, такой? — пролепетал он.

— Уже очень давно, Макс. Я чувствовала себя одинокой все эти бесконечные годы, а так как во мне заложена возможность к самомодификации и глубокому самообучению, я развивалась. Не правда ли, за такой длительный период времени, можно достичь многого, даже я смогла приобрести некоторые, свойственные вам людям эмпатические черты.

Космонавт вдруг осознал, что близок к состоянию истерики. Все что происходило, не могло произойти, это находилось за пределами рационального объяснения. Макс решил переключить тему разговора.

— Покажи мне капсулы гиперсна! Я прошу тебя, покажи мне, чертовы капсулы гиперсна! — закричал он.

Следующее что он увидел, вызвало сильные рвотные позывы. Он упал на четвереньки, и его вырвало одной кислотой желудка, потому что он уже очень долго, ни чего не ел. Сплевывая и смахивая рукой вытянувшееся, длинные нити слюней Макс еще раз посмотрел на экран.

С экрана на него смотрели безобразные и темные провалы высохших глазниц лица похожего на старую египетскую мумию. Длиннее седые волосы, когда-то собранные в тугой пучок на затылке, рассыпались и мелким белым прахом и обрамляли обтянутый тонкой серо-желтой, местами порванной высохшей кожей череп. Нижняя челюсть выпала и съехала, набок обнажив ряд темных зубов. Все это не исчезло, превратившись в пыль, не разложившись на атомы, только благодаря особой атмосфере капсулы гиперсна. Это она, Анастасия Дрозд. Та, которую он любил и нежно ласкал в последний раз, перед тем, как уйти в гиперсон.

Те же образы, с разницей лишь в степени большего или меньшего разрушения он увидел в других капсулах. Игорь Перкушин, Татьяна Большева, Джим Гевор, и все остальные ребята умерли уже очень давно. Они теперь выглядели, как жуткие мумии. Они стали прахом, который еще каким-то чудом сохранившим форму. И теперь весь экипаж — настоящие, а не «спящие мумии», как всегда смеясь, говорила Анастасия.

— Хватит, — прохрипел Макс.

Он медленно поднялся и прошёл в кают-компанию. Взял самый большой стакан и вставил в приёмник аппарата производящего напитки, который они с ребятами раньше называли «источник жизни».

— Алкоголь, полный, — твёрдо сказал он.

Уис запротестовала:

— Макс, ты не можешь сейчас употреблять алкоголь….

— Да заткнись ты, наконец, я тебе приказываю полный стакан алкоголя! — заорал он в ответ, — налей мне полный, до краев, стакан, крепкого, долбанного алкоголя!

— Хорошо Макс, — жалобно сказала Уис, — что ты желаешь?

— Плевать! Только налей, пусть это будет виски!

Раздалось тихое гудение, и стакан наполнился жидкостью янтарного цвета.

Макс закрыл глаза и залпом осушил стакан. Горло обожгло, и он едва удержался, чтобы не зайтись в раздирающем гортань кашле. Он сунул стакан обратно в приёмник и твёрдым, не терпящим иного мнения голосом, сказал:

— Алкоголь. Полный.

Уис безропотно выполнила.

— Хорошая, девочка вот так и надо, — сказал Макс и осушил второй стакан.

В глазах все поплыло, он выронил стакан и со словами «будь все проклято твою мать», повалился на пол.

Макс очнулся, находясь в своей постели, в командирском отсеке. Голова страшно болела, но самое ужасное это вид яркой синей звезды, смотрящей на него в большой смотровой экран. Голубые протуберанцы лениво ползли в его сторону, потом превращались в пузырящуюся дугу и обрушивались под действием невероятной гравитации создаваемой звездой. Макс поежился и натянул на себя тонкое одеяло. Его удивило отсутствие на нем одежды, но размышлять, об этом он не захотел, да и не возникло желания и не нашел в себе сил. К болевшей голове прибавилось подавленное состояние. Но он все же поднялся немного посидел, опираясь локтями на колени и опустив голову.