Страница 7 из 11
– Тонька, твою мать, открывай!
– Лена?
– Ты охренела такое писать?! Я всех на уши подняла ночью, а она в ванной плещется, как ни в чем не бывало, селедка!
Заворачиваюсь в полотенце и вылетаю из ванной. Пол заливает водой, стекающей с волос, и я поскальзываюсь, но в последний момент хватаюсь за дверную ручку. Та не выдерживает и с треском отлетает, через мгновение я уже лежу на полу, потирая ободранные локти
– Ты спятила, Лен? Чуть дверь не вынесла!
– Что с тобой произошло? – подруга осматривает мои раны. – Макс позвонил ночью и сказал, что тебя принесли домой избитую!
– Кто принес?
– Ты вообще ничего не помнишь?!
– Не ори Лен.
Я ковыляю в спальню и беру со столика перекись.
– Ты написала, что за тобой кто-то шел, потом какой-то мужик притащил твое бездыханное тело домой, таблеточки вон купил, а я не ори?!
– А это он купил?
– Угу, – кивает Макс, с любопытством слушая наш диалог.
– Скройся! – сгоняю парня, но он приземляется в скрипучее кресло напротив дивана.
– Макс скинул мне номер машины, я уже позвонила папе и сказала, что ее владелец напал на тебя!
Отец Лены работает в полиции и походу уже проводит розыскные мероприятия!
– Ты спятила?!
– Тоня, он избил тебя и неизвестно что еще сделал! – она вопросительно смотрит на меня, я мотаю головой, давая понять, что мою «розу» никто не тронул.
– Он меня спас! Зачем ему бить меня, а потом привозить домой? И когда он лекарство принес?
– А-а-а, м… лекарство принес не тот мужик, который был ночью.
– Ну, подруга!!! Даешь, – Ленка разводит руками и плюхается на колени Макса, готовая слушать о приключениях девочки в большом городе.
– Я не понимаю о ком он.
– Групповушка значит?
– Иди в жопу, Макс! Меня избили вчера, между прочим. – Эта парочка таращится на меня во все глаза. Видимо, мне нужно объясниться.
Спрятавшись за повисшей на одной петле дверце шкафа с тюбиком Левомеколи, я рассказала о том, что произошло. Накинув футболку и шорты, я направилась в кухню, так как голод одолевает собачий. Но тут до меня наконец-то доходит, а как Станислав Аркадьевич, ой, Юрьевич? Не важно! Узнал мой адрес!
Завариваю крепкий чай, заправляю ложкой сахара и делаю глоток кипятка. Мозги проясняются мгновенно.
– Уже светало, когда с твоего мобильника позвонил какой-то мужик, голос взрослый, низкий. Спросил, где живешь, типа ты перебрала шампанского, и он везет тебя домой. Я, сперва, не хотел говорить, но тот факт, что звонил он с твоего мобильника, как-то ошарашил. Я и назвал адрес. Через пятнадцать минут здоровенный мужик в деловом костюме стоял на пороге с бездыханным телом на руках. А в девять утра другой мужик, представился Владимиром, привез это, – Макс кинул мне пакет из аптеки, я молча убрала его в шкафчик и сделала еще два больших глотка.
Пока я насыпала в литровую кастрюльку геркулес, в голове как на киноленте, стали всплывать кадры прошедшей ночи, прямо-таки триллер со мной в главной роли.
– Товарищи, вчера меня стошнило в бежевом салоне майбаха, мерседес-майбах, – поправляю я себя.
– Охренеть! И как?
– Креветки я больше не ем…
– Да не твоя блевотина! Как тачка? – снова повторил Макс, – всегда мечтал на такой поездить! Какого цвета?
– Не разглядела. Позор-то какой! А ведь я совсем не такая!
– Ну, Антонина Петровна, докатились же вы, – все еще ерничал Макс.
И впрямь докатилась. Но, возможно, у меня есть оправдание. Судите сами…
Глава .7. Утекающая жизнь
Полгода назад
Вода лилась с неба стеной, беспросветная темнота окутала небо. Ресницы от дождя стали тяжелыми, мешая открыть глаза, но мне этого и не хотелась. Я сжала руку Макса и почувствовала, как она дрожит. Мой единственный родной человек, как бы он не старался казаться сильным, я знаю, что которую ночь его подушка впитывает слезы. Теперь мы остались вдвоем, только он и я, и я не представляла, как теперь жить.
Земля комками повисла на лопате, худощавый парень со впавшими щеками старался стряхнуть вязкую массу. Когда ему наконец-то удалось это, он воткнул ее в землю, в двадцати сантиметрах от холмика, накрывавшего могилу моей матери. Я зачем-то стала рассматривать парня: среднего роста, угловатые плечи проступали через куртку камуфляжной расцветки, уши слегка оттопырены, подбородок выступает вперед. Цвет глаз, наверное, темный.
– Готово, – равнодушно брякнул тот, переводя дух. Для его массы слишком тяжелая работа. Он вдруг стал мне противен. То ли потому что не проявил должного сострадания к двум детям, оставшимся без матери, то ли внешность его настолько гладко сочеталась с местом, куда проклятая судьба привела нас сегодня. «Ты уже не ребенок», – напомнило мне подсознание. «Для меня ты всегда будешь маленькой девочкой» – опроверг его слова голос мамы, которая так любила повторять эту фразу, а я по дурости все пыталась доказать ей свою зрелость.
– Мамочка моя!!! – из груди вырвался крик, хоть я и обещала себе быть стойкой, но это произошло против воли. Я упала на мокрую землю, дождь колотил по спине, будто хотел добить. Ему было мало раздавленной души, обезумевшее небо желало увидеть распластанное в грязи тело. – За что?! – прокричала я богу, – ненавижу тебя! Ненавижу!
За спиной кто-то всхлипнул, я обернулась и увидела Макса. Он сжал зубы, пытаясь сдержать рвущиеся на волю рыдания. Затем подошел, присел на колено и обнял меня всем своим существом.
– Тоня, Тонечка, – брат зарылся лицом в мои волосы и заплакал в голос. Я вдруг поняла, что много лет не видела его слез.
Мой маленький мужчина, он всегда был таким стойким, с того самого 2013 года, когда бог забрал бабушку, старшую сестру, а затем и отца. Возможно, он плакал после, конечно плакал, ведь тогда ему было всего девять. Просто я этого не видела.
– Все будет хорошо Макс, я клянусь. Все проходит, и это пройдет, нужно только потерпеть.
А будет ли? На самом деле я не была в этом уверена, но что еще я могла сказать. Я утратила веру семь лет назад, в тот проклятый год, и не вспоминала о боге с тех пор, так что клятва, данная брату, не стоила и ломаного гроша.
– Эта боль не пройдет, я знаю, я не смогу без нее.
– Ты сможешь, обязательно! Ты гораздо сильнее чем думаешь, сильнее чем я!
Кажется, мы простояли вечность, склонившись над могилой женщины, которая подарила нам жизнь, наполняла ее светом и любовью, дарила уверенность и защиту в каждом дне. Теперь она ушла, и все это исчезло вместе с ней, словно исчезло будущее, а впереди ждал лишь мрак. Когда я наконец подняла голову, то поняла, что вокруг нас никого не было. Коллеги, соседи, учительница Макса и работники похоронного бюро, все исчезли. Завтра для них настанет очередной день, полный обыденных хлопот, встреч, звонков и смеха. Я помассировала колени и потянула за руку брата.
– Нужно уходить, совсем темно.
– Нет! Я не пойду, я хочу быть с ней!
– Ее больше нет, Макс.
Брат оглянулся и не поверил моим словам.
– Как это нет?
– Только в твоем сердце.
– Я не хочу, пусти! – Макс вырвал руку и продолжил стоять над бугорком.
– Совсем стемнело, на кладбище нет не единого фонаря.
– Я не боюсь мертвецов, пусть хоть все разом восстанут, мне все равно!
– Мама не встанет вместе с ними. – Я дотронулась до плеча брата, оно было таким хрупким. – Пожалуйста, пойдем. Мы вернемся к ней завтра, обещаю. Дай ей отдохнуть, она настрадалась перед уходом.
– Мамочка… – прорыдал брат, но все же поднялся. Я взяла его за руку и настойчиво повела прочь, постоянно оглядываясь, будто видела могилу в последний раз, так же, как и лицо мамы утром, перед тем как закрыли крышку гроба.
Дома было оглушающее тихо. Черные тряпки на зеркалах выводили меня из себя, в воздухе стоял запах воска, хотя свечи зажгли лишь однажды. Я зашла в кухню и распахнула дверцу холодильника. Я не хотела есть, я не чувствовала не только голода, хотя и не ела три дня, с момента смерти мамы, я не чувствовала вообще ничего. Не знаю почему, но я взяла с полки оставшийся черенок копченой колбасы, кусок сыра и бутылку «Кагора». Сахара в нем было столько, что сводило рот, и я начала пить прямо с горла, присосавшись, словно умирающий от жажды скиталец в пустыне. Затем увидела лежащую на подоконнике пачку Мальборо, мама курила красный. Я без раздумий подкурила сигарету и затянулась. До этой самой секунды я не держала в руках сигареты, но никотин так мягко прошел по горлу, словно я курила всю жизнь. Мне вдруг стало легче, толи наркотик оказался силен, толи сигареты и впрямь отвлекали.