Жюльетта. Том I

По нашему утомленному виду хозяин понял, что мы держимся из последних сил, и приказал отвести нас в комнату, обставленную с изысканной роскошью, где в четырех альковах с зеркальными стенами стояли приготовленные для нас кровати. Здесь же были четыре девушки, чьи обязанности заключались в том, чтобы отгонять мух и поддерживать огонь в чаше, где курился фимиам.

Проснулись мы поздно. Наши служанки сразу провели нас в ванную комнату, и с их ненавязчивой помощью мы совершили омовение, после чего перешли в расположенную по соседству туалетную комнату, где нам предоставили возможность испражниться необычным, но очень приятным и не лишенным сладострастия способом: прежде всего девушки окунули пальцы в теплую, настоенную на лепестках роз воду, затем вставили их в наши анусы и начали нежно доставать и извлекать оттуда скопившуюся массу, все это они проделывали настолько умело и осторожно, что вместо неприятных ощущений процедура доставляла изысканное, щекочущее удовольствие; когда сосуд опустел, они тщательно вычистили отверстие языком и снова проделали это с великим искусством и усердием.

Когда часы пробили одиннадцать, появился лакей и торжественно сообщил, что хозяин, оказывая нам большую честь, примет нас в постели. Мы вошли в его спальню – просторный будуар с написанными на стенах фресками, на них были изображены десять сладострастных групп, которые, пожалуй, являлись непревзойденными шедеврами самой мерзкой похоти. В дальнем конце комнаты мы увидели широкую полукруглую апсиду[123], увешанную зеркалами, в которой стояли шестнадцать колонн из черного мрамора; к каждой из них, спиной к двери, была привязана девушка, и посредством двух веревок, которые были пропущены через изголовье хозяйской кровати наподобие тех, что используют звонари на колокольне, наш злодей мог подвергать несчастных рабынь всевозможным мучениям, и пытка длилась до тех пор, пока он не отпускал веревку. Кроме девушек в апсиде, в спальне находились шестеро других и дюжина мальчиков – ночные слуги, которые обычно дежурили в прихожей на тот случай, если их развратному господину потребуются какие-нибудь услуги.

Первым делом Минский, когда мы подошли к постели, продемонстрировал нам свою эрекцию и с жуткой ухмылкой направил на нас свой гигантский смертоносный инструмент. Потом он попросил нас обнажить задницы и, ощупывая ягодицы Августины, пробормотал, что еще до наступления вечера заберется в эту пещерку. Услышав эти слова, девушка содрогнулась от ужаса, а Минский перешел к фаллосу Сбригани, помассировал его, пригласил моего супруга к себе в постель, и они пососали друг другу анус, получив от этого большое удовольствие; затем хозяин спросил, не желаем ли мы посмотреть, как он будет истязать привязанных к колоннам девушек. Я стала умолять его поскорее запустить свой адский механизм, он дернул за поводья, и на всех девушек, испустивших один общий стон, одновременно обрушились хитроумные орудия пытки: колющие, обжигающие, сдирающие кожу, щиплющие и прочие, и через две минуты весь альков был забрызган кровью.

– Когда мне захочется покончить с ними, – объяснил Минский, – что случается довольно часто – все зависит от состояния моих чресл, – мне достаточно дернуть за главный шнур. Я люблю засыпать с мыслью, что в любой момент могу совершить сразу шестнадцать убийств.

– Послушайте, Минский, – сказала я, – у вас достаточно женщин, чтобы вы могли позволить себе такие прихоти, поэтому от имени своих друзей я прошу вас показать нам это зрелище.

– Согласен, – кивнул Минский, – но, как правило, я извергаюсь в это время, и у меня есть к вам предложение: жопка этой маленькой сучки из вашей свиты не дает мне покоя, позвольте мне прочистить ее, и в тот момент, когда моя сперма зальет ее утробу, вы увидите мучительную смерть моих девок.

– Но это будет уже семнадцать жертв! – разрыдалась Августина и начала умолять нас не отдавать ее на растерзание чудовищу, повторяя, что не выдержит этой пытки.

– Я попробую сделать это осторожно, – сердито заметил Минский.

И не тратя лишних слов, он велел слугам раздеть девушку, а ее заставил принять соответствующую позу.

– Не бойся, – увещевал он ее, – я каждый день сношаю совсем маленьких девочек, и некоторые выдерживают.

По виду русского мы поняли, что сопротивление только сильнее разъярит его, и постарались больше не выражать своих чувств.

– Это мой маленький каприз, – шепнул мне злодей, – я не могу справиться с ним. Эта стерва всерьез волнует меня, черт ее побери с ее задницей! Убью я ее или только покалечу – какая разница: в любом случае я подарю вам парочку других, самых свежих и обольстительных.

Пока он таким образом утешал меня, двое наложниц готовили отверстие, смачивали слюной инструмент и вставляли его между ягодиц. Минский имел большой опыт в таких делах и проделал ужасную операцию без видимых усилий: два сокрушительных толчка, и его таран вломился в самое чрево жертвы; все произошло настолько молниеносно, что мы даже не успели заметить, как дрожащая от нетерпения масса плоти исчезла из виду; распутник испустил торжествующий стон, Августина лишилась чувств, и по ее бедрам медленно поползла густая кровь. Минский истаивал от блаженства и в то же время возбуждался все сильнее; его окружили четыре девушки и четверо мальчиков – исполнительные, вышколенные рабы без излишней суеты делали свое дело, подготавливая хозяина к кульминации; Августина, уже бездыханная, лежала под тушей своего палача, а тот, ругаясь на чем свет стоит, подстегивал свою страсть и наконец взорвался как вулкан, и в тот же миг рывком дернул за веревки.

Шестнадцать орудий смерти сработали одновременно, и шестнадцать привязанных к колоннам девушек вскрикнули в один голос и расстались с жизнью: одну в самое сердце поразил кинжал, другая получила пулю в висок, третьей перерезало горло – словом, каждая приняла свою смерть, не похожую на смерть несчастных своих подруг.

– Сдается мне, что ваша Августина была права, – холодно сказал Минский. – Предчувствия не обманули ее.

Он поднялся на ноги, и мы увидели тело бедной девушки: на нем зияли десять глубоких ран, нанесенных кинжалом. Я до сих пор не могу понять, каким образом проказник умудрился сделать это незаметно для нас.

– Да, я обожаю душить этих сучек, когда совокупляюсь с ними, – равнодушным, даже каким-то меланхоличным тоном заявил жестокий распутник. – Однако давайте обойдемся без слез: я обещал, что подарю вам двух самых красивых рабынь, и сдержу свое слово… Я ничего не мог с собой поделать, друзья мои, некоторые задницы просто неотразимы. Дело в том, что в такие минуты смертные приговоры, помимо моего сознания, выносит моя страсть.

Служанки оттащили труп моей бедной Августины в середину комнаты, где уже лежали шестнадцать мертвых девушек, а Минский, осмотрев трупы, пощупав их и даже попробовав на вкус некоторые ягодицы и груди, приказал отнести на кухню три тела, в том числе то, которое совсем недавно было нашей жизнерадостной спутницей.

– Разделайте их и приготовьте на обед, – бросил он и, отвернувшись от окровавленных останков, пригласил нас пройти с ним в другую комнату для приватной беседы.

В этот момент я увидела встревоженные глаза Сбригани, и он шепотом сказал мне, что надо остеречься этого монстра и попросить его отпустить нас как можно скорее, я кивнула, а сама подумала, что такая просьба, пожалуй, навлечет на нас еще большую опасность и что не следует торопить события.

Тем не менее, войдя вслед за Минским в комнату, я приняла холодно-отчужденный вид, в котором выразила все свое неодобрительное отношение к последнему злодейству хозяина, и он сразу понял, что за этим кроется мое беспокойство за свою судьбу.

– Проходите, проходите, – сказал монстр, усаживая меня рядом с собой на кушетку. – Я удивляюсь вам, Жюльетта. Я считаю вас умнее, гораздо умнее, и не думал, что вы способны горевать об этой девице или предположить, хотя бы на минуту, будто законы гостеприимства действуют в доме человека с такой черной душой.

123

Полукруглая часть помещения, здания.