Страница 12 из 16
Несомненно, рабы не стремились к свержению рабовладельцев с целью установления феодального общества, а феодальные крестьяне и предположить не могли, что будущее за чем-то вроде капитализма. Однако тезис о революционной борьбе рабочего класса (по крайней мере, изначально) вытекал из предположения о том, что рабочий класс, в отличие от классов рабов и крестьян, уж точно в состоянии осознать себя как «класс для себя» и бороться за коммунистическое общество. Во всяком случае, даже если он себя таковым и не осознает, то на помощь всегда могут прийти интеллектуалы, авангардная партия и т. д. Я хочу подчеркнуть: тезис о революционной роли рабочего класса не вытекал из строгого научного исторического анализа, выявляющего закономерности протекания социальных революций, но во всем был скорее ориентацией на «исключение из правил». Он основывался на гипотезе о капитализме как последнем способе производства в рамках большой «экономической общественной формации»100. Классики марксизма не предполагали, что на смену капитализму может прийти новая антагонистическая общественная формация101, а потому в качестве тотального отрицания вещной зависимости мыслилась только свободная индивидуальность, которую в конце концов обретают те, кому «нечего терять, кроме своих цепей». Находились лишь не самые убедительные апелляции к «мировому единству» пролетариата, который вместе с глобализацией капитализма также обретет глобальную субъектность. Это якобы выгодно отличает рабочий класс от крестьянства. Как писалось в одном из ранних учебников по истмату, «крестьянство, доведенное до отчаяния, нередко восстает против помещиков. Но в силу того, что основная масса крепостного крестьянства самим способом производства распылена и разрознена, крестьянские восстания в большинстве своем носят локальный (местный) характер»102. Историческая несостоятельность предсказаний мировой революции не нуждается в отдельном обосновании.
Тем не менее «фундаментальное подсознательное» было таким образом заложено, и впоследствии левые теоретики ориентировались именно на концепцию революции, инициируемой «снизу». В конце концов, дело часто доходило до того, что «исключение» становилось «правилом», а интеллектуальный дискурс при этом фокусировался именно на «низовой» инициативе, о каких бы революционных действиях речь ни шла: когда говорили о так называемых «буржуазных» революциях, то неизменно подчеркивали решающую роль крестьян и городских «низов», без активных действий которых не свершилась бы ни Английская, ни Французская буржуазные революции. Находились и оправдания такому «исключению». В конце концов, всю историю можно было представить как борьбу угнетенных против эксплуататоров, но раньше настоящее всемирное восстание «низов» было попросту немыслимо, а потому инициативу неизбывно перехватывали «верхи». В одно время дело доходило до абсурда, когда И. В. Сталин на одном из выступлений на съезде колхозников-ударников в 1933 году обронил фразу, которая стала одной из самых популярных в трудах советских историков Античности в 1930-е годы103: «Революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся»104.
Как уже было отмечено, история левой политической мысли – это своеобразное «кладбище» коллективных субъектов: от крестьян и промышленных рабочих до молодежи эпохи сексуальных революций, современных «сетевых граждан мира», представителей различных «культурно притесняемых» социальных групп или меньшинств, постмодернистских «сборок» или «множеств», прекариата и многих других (а сегодня ко всему этому могут добавиться чернокожие и не только представители общественных движений вроде Black Lives Matter или американских антифа); это, иными словами, история разочарований в субъектах «низового» политического протеста, на которых в определенные времена возлагались революционные надежды. Именно поэтому сегодня часто осознается, что никакого революционного класса «для себя» выделить уже невозможно, так как фактически рабочий класс распался на большое множество притесняемых подгрупп с крайне различными мировоззрениями. Коммунизм представляется уже не как «объективно предсказанная» наступающая реальность, а как вдохновляющая мечта, утопия105. Капиталистическая система при этом лишь перестраивалась и обновлялась (и далеко не всегда в «эгалитарном» направлении).
Несомненно, грандиозные достижения Октябрьской революции и других социалистических революций должны быть в таком случае приняты к сведению. Однако ни в России, ни в Китае, ни где-либо еще так и не произошло действительной смены способа производства, а стало быть, и перехода к новой общественной формации. Исторические социализм и капитализм – две стороны одной медали, одна из которых окрашена в «эгалитарные», а другая – в «элитарные» краски. Юридическая смена преобладающей формы собственности оставила и эксплуатацию, и наемный труд, и извлечение прибавочной стоимости (правда, в более замысловатой форме), и рыночные (торговые) отношения, и деньги, и товарный фетишизм, и нужду в материальных благах106.
NB! Отрицание здесь революционной (меняющей способ производства и общественную формацию) роли рабочего класса и других эксплуатируемых и отчужденных слоев населения вовсе не означает отрицания вообще положительного исторического значения борьбы угнетенных слоев населения (и самой идеи антагонистической формации!). Любая общественная формация – это не некая завершенная и статичная институциональная форма, а скорее «спектр возможностей» в рамках определенного способа производства. Борьба социальных «низов» – важнейший исторический процесс, предохраняющий человечество от скатывания в дикость и создающий предпосылки для выстраивания более эгалитарных институциональных форм общества.
Здесь не хватит места для отдельной развернутой критики «низовых» форм протеста, ассоциируемых с посткапиталистической трансформацией. Вместо этого можно попытаться показать, что посткапиталистические отношения и так уже формируются, и отнюдь не среди жестоко эксплуатируемых или находящихся в самом низу социальной лестницы. Тем не менее, для того чтобы понять специфику современной большой общественной трансформации, необходимо понимать ряд закономерностей, которые наблюдались в том числе и в период становления капитализма. К сожалению, сознательная или подсознательная ориентация на инициативы «снизу» и вообще любые громкие политические события (вроде вооруженных восстаний) привела левую политическую мысль к историческим искажениям даже тех революционных изменений, от которых по общему признанию выигрывали отнюдь не массы или демократическое большинство. Далее будет представлен ряд теоретических положений, которые сводятся к общему утверждению о синтезе элит как механизме, посредством которого возникают и претворяются в жизнь новые способы производства. Данные положения будут противопоставлены как классическим представлениям о «революциях снизу», так и более приближенным к действительности взглядам на революционный процесс как прежде всего классовую борьбу, организуемую и сознательно направляемую «новым» классом элит.
2.2. Синтез элит как революционный процесс
Можно ли говорить о каких-то универсальных закономерностях протекания социальных революций? В одну реку не войти дважды – это очевидно. Вряд ли можно принимать всерьез аргументы, основывающиеся на исторических аналогиях, так как каждая смена способов производства, влекущая за собой переформатирование общественных отношений, происходит в новых социальных, экономических, технологических и т. п. обстоятельствах. Однако можно допустить, что у таких процессов может быть общая «логика», если учитывать ряд постоянно действующих условий. Попытаюсь тезисно изложить, о чем идет речь.
100
См.: Маркс К. К критике политической экономии / Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 13. М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. С. 1–167.
101
Давыдов Д. А. Личность и государство в терниях посткапитализма: На пути к новой антагонистической общественной формации. М.: URSS, 2019.
102
Исторический материализм. Часть 2. Учебник для комвузов и вузов. М.: Партийное издательство, 1932. С. 212.
103
Крих С. Б. «Революция рабов» в советской историографии 30-х годов XX века // Диалог со временем. 2006. № 17. С. 224–236.
104
Сталин И. Речь на первом всесоюзном съезде колхозников-ударников 19 февраля 1933 г. / Сталин И. Вопросы ленинизма. М.: Госполитиздат, 1953. С. 447.
105
См.: Павлов А. В. Мечтают ли западные марксисты о революции сегодня? // Вестник РУДН. Серия: философия. 2017. № 4. С. 466–478; Сайерс Ш. Идея коммунизма // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2017. № 1. С. 7–20.
106
О буржуазных производственных отношениях в Советском Союзе см.: Воейков М. И. Теория способа производства. 20 лет спустя // Философские науки. 2012. № 1. С. 73–85.