Русь юродская

Бог долго ждет, да больно бьет

Иоанн Московский (Большой Колпак)

В шестнадцатом веке на Руси, как ни в какой другой период, было много юродивых. Вскоре после смерти Василия Блаженного на Москве прославился юродивый Иоанн, прозванный Большим Колпаком за то, что носил на голове тяжелый металлический шеломень. Кроме того, он весь был увешан веригами и медными крестами. Именно этот московский Иоанн стал прообразом юродивого Николки в пушкинской драме «Борис Годунов». Впрочем, А. С. Пушкин немного сдвинул события во времени: когда Борис стал царем, Иоанна девять лет как уже не было в живых.

Иоанн родился в «стране Вологодской», как написано в житии. Это, очевидно, означает, что точное место его рождения неизвестно: может быть, и в самой Вологде, а возможно, где-нибудь на бескрайних просторах Вологодчины. К тому же «от киих родителей родился не вем, – пишет составитель жития, – но токмо се реку: остави отца и матерь и вся сродники и красоту мира». Блаженный вначале избрал себе самое трудное, самое изнурительное занятие – работу на соляных варницах. Причем работал он на этой добровольной каторге бесплатно. Разве, может, за краюху хлеба.

Из Вологды Иоанн перебрался в Ростов. И вот здесь-то он начал исполнять подвиг юродства. Блаженный «возложил на тело свое кресты с веригами железными и вверху главы колпак великий и тяжкий, у рук своих на перстех кольцы и перстни медные и четки деревянные в руках». В Ростове Иоанн подружился с преподобным Иринархом – будущим святым. Впоследствии Иринарх прославился как редкостный подвижник и аскет. Вне всякого сомнения он избрал этот тяжкий путь не без влияния Иоанна.

В Ростове Иоанн, однако, не остался. Он вообще никогда не жил подолгу на одном месте. Иоанн относился к редкому типу странствующего юродивого. Впрочем, в Москве он прожил больше, чем где-либо.

По первопрестольной Иоанн бродил босой и едва прикрыв наготу в самые жестокие морозы. Он открыто обличал пороки иных сограждан, невзирая на чины, будь это хоть сам царь. Иоанн действительно неоднократно встречался с Борисом Годуновым – первым боярином и, по сути, правителем Руси. Вряд ли, конечно, юродивый мог попросить Годунова зарезать мальчишек, отнявших у него копеечку, – скорее всего, это вымысел поэта. Но доподлинно известно, что Иоанн не раз увещевал Бориса быть правителем мудрым, справедливым. Он так говорил ему: «Умная голова, разбирай Божии дела; Бог долго ждет, да больно бьет». Борис выслушивал его обычно молча и покорно.

В Иконописном Подлиннике блаженный Иоанн изображается таким: «Старообразен, брада не велика, едва мало знать: главою плешив, лицом морщиноват, власы русы, назад свалилися; свита празеленная, пуговицы до подолу: в левой руке клюка, и колпак велик, ноги босы».

Как-то Иоанн пришел в соседнюю Калугу. Он целый день бегал по городу и кричал: «Железные ворота! Железные ворота!» Горожане догадались, что юродивый о чем-то их предупреждает – уж не крымчаки ли идут на них изгоном? Многие тогда на всякий случай спрятали свое имущество в каменные амбары за железными воротами. А на другой день Калуга горела. Почти весь город выгорел. Но все, что было предусмотрительно упрятано калужанами за железные ворота, благополучно сохранилось.

Умер Иоанн в Москве 3 (16) июля 1589 года. Он наперед знал время своей смерти. Блаженный пришел незадолго перед этим в церковь Покрова и попросил у протоиерея места, «где бы ему положиться». Батюшка обещал юродивому похоронить его по чести. Уладив вопрос со своим погребением, Иоанн пошел готовиться к смерти – мыться в бане. По дороге он встретил хромого, наступил ему на больную ногу, и тот исцелился. Блаженный попросил его: «Человек Божий, не скрывай исцеления, которое дал тебе Господь чрез меня. Расскажи обо всем протоиерею и служащим при Покровской церкви». Отпустив бывшего хромого благовествовать о себе, Иоанн пошел в баню и там впервые за многие годы снял с себя вериги. Затем трижды облился водой лег на скамью и сказал присутствующим: «Простите мне, братие; когда умру, отнесите к церкви Покрова Богородицы, ко гробу блаженного Василия, чтобы протоиерей с братиею похоронили мое тело». С этими словами юродивый мирно отошел ко Господу. И был похоронен в храме Покрова Пресвятой Богородицы неподалеку от гроба своего знаменитого предшественника Василия Блаженного.

В самом скором времени у могилы блаженного или по молитвам к нему стали происходить разные чудеса, исцеления, преимущественно.

Память Иоанну Московскому отмечается 3 (16) июля и 12 (25) июня.

Что вы меня гоните от берега вашего?

Другие юродивые Древней Руси

Вряд ли кто-то подсчитывал, сколько именно на Руси приходилось юродивых на условную часть населения. Но, несомненно, больше, чем где-либо мире. Прямо по пословице – не стоит село без праведника – редко в каком крупном населенном пункте нашей необъятной не было своего блаженного. Это поразительно в высшей степени – на Русь пробирались подвижники, чтобы здесь юродствовать, даже из-за границы! Значит, у себя в отечестве они по какой-то причине не могли исполнять этого подвига. Кроме упомянутого Прокопия Устюжского, приехавшего «из западных стран от латинского языка», известно, что ростовский юродивый Исидор Твердислов (ум. в 1474 г.) был родом из Пруссии, а другой ростовский же юродивый, Иоанн Власатый (ум. в 1581 г.), происхождение которого неизвестно, постоянно носил с собою и читал латинский Псалтирь – понятно, он был не русским человеком, а тоже кем-то «от латинского языка». Для чего же они шли в неведомую Московию? Что их сюда влекло? Видимо, какая-то особенно благодатная для этого подвижничества почва.

Вспомним еще некоторых известных безумствующих ради Христа.

НИКОЛА САЛОС. Один из самых знаменитых юродивых на Руси – псковский Никола Салос. Salos – по-гречески как раз и значит «блаженный». Этот подвижник особенно прославился в 1570 году, когда царь Иоанн Васильевич, заподозрив Новгород и Псков в измене, ходил отечески поучать свои северо-западные украйны. Он совершенно разорил Новгород и двинул полки на Псков. В последнюю ночь перед вступлением Грозного в Псков в городе никто не смыкал глаз, как пишет Карамзин, «все люди были в движении, ободряли друг друга или прощались с жизнью, отцы с детьми, жены с мужьями».

Когда Грозный вошел в Псков, его взору предстала такая картина: все горожане, с чадами и домочадцами, стояли возле своих дворов, а перед ними на столах были разложены постные яства, все больше хлеб да соль, – в ту пору шел Великий пост. Псковичи величали царя и так ему говорили: «Государь князь великий! Мы, верные твои подданные, с усердием и любовию предлагаем тебе хлеб-соль; а с нами и животами нашими твори волю свою: ибо все, что имеем, и мы сами твои, самодержец великий!» Так надоумил сделать земляков псковский князь Юрий Токмаков. Но на Иоанна Васильевича это особенного впечатления не произвело: не умерили царева гнева дары псковичей. Его грозный взгляд не предвещал Пскову ничего доброго. И вдруг перед царем предстал юродивый Никола: подскакал он к нему на палочке, будто верхом, и протянул кусок мяса. «Я христианин, – отвечал Иоанн Васильевич, – и не ем мяса в Великий пост». На что блаженный ему заметил: «Ты делаешь хуже: ты питаешься человеческою плотию и кровию, забывая не только пост, но и Самого Бога!»

Что было бы с любым другим человеком, скажи он Грозному такие слова, можно судить по недавним новгородским казням: там по царевой воле опричники забивали людей палицами до смерти, жгли огнем, сбрасывали с моста в Волхов, а тех, кто выплывал, били кольями, топили баграми, рубили секирами, так что вода в реке сделалась красной от крови. Так несчастные новгородцы ничего такого еще и не говорили царю! Молчали больше. Но предерзкого юродивого царь на удивление убоялся и послушался. Он дозволил своим ратным грабить лишь богатых псковичей, всех же прочих, а также церкви и монастыри велел не тревожить. Вспомним, какое влияние оказал на Грозного московский юродивый Василий. Возможно, юродивые были для Иоанна Васильевича единственно авторитетными выразителями какого-либо противного мнения.