Страница 43 из 79
Покивав, я прикрыла книжицу и, посмотрев госпоже Лирмерр в глаза, прямо спросила:
— Фактически, на Зимний Бал приходят те, кто хотят посмотреть на чужие искры и выбрать дурачка или дурочку из числа студентов?
— Дурочек и дурачков выбирают в течение года, — поправила меня дух, — а на балу они получают изысканные предложения от которых немыслимо отказаться.
— Сказочно, — хмыкнула я.
Поставив книжицу на место, подавила тяжелый вздох. Мне бы толстенную наглухо зачарованную тетрадь, чтобы выписывать в нее особо важные моменты.
Подняв голову, обвела взглядом книжное богатство — мне нужна стопка тетрадей и десять лишних лет.
— Ты взяла у меня очень много сил в прошлый раз, — медленно произнесла я. — От чего это зависит?
— Глоток всегда одинаков — шестьдесят процентов резерва, — тихо ответила госпожа Лирмерр. — Если настроить артефакт на какую-то строгую цифру, какой-то четкий объем, то рано или поздно кто-нибудь погибнет. Или зачахну я.
— Я поняла. Спасибо, что сказала. Шестьдесят процентов от резерва в принципе или шестьдесят процентов от имеющейся в наличии силы?
— Конечно же в наличии, — фыркнула дух, — мне не нужны трупы!
— Что ж, до скорой встречи, — улыбнулась я и встала.
"Интересно, могу ли я попросить у Арта тетрадь? Или это будет фу и некрасиво?", рассеянно подумала я и прикрыла за собой тяжелую дверь. И сразу после этого накатила слабость.
— Ссерша, перемести меня, пожалуйста, в столовую, — попросила я.
Взяв все дозволенное, я пристроилась за дальний столик и принялась за еду. Мысли при этом крутились лишь вокруг прочитанного!
Первый поцелуй, как выяснилось, нес в себе не просто культурную ценность, о нет. Тот, кто его получал одновременно получал и благословение самой магии. Особенно, если этот поцелуй был отдан добровольно. Про добровольность был написан целый абзац. Собственно, именно поэтому никто не покупает поцелуй напрямую. Только просят о нем и впоследствии одаривают чем-нибудь.
Ну и да, одарить таким поцелуем могут только девушки, правда, без привязки к расе.
А вот что такое благословение магии в книжке толком не объяснили. Так, бросили пару ничего не значащих слов и перешли к истории зарождения этой традиции. Оказывается, Зимний Бал это единственный день в году, когда можно просить этот поцелуй! В смысле, когда вообще можно просить поцелуй.
«Как они блин живут-то вообще? Или так и выходят замуж нецелованными?» пронеслось у меня в голове.
И я тут же едва не сложилась от хохота, представив среднестатистические требования женихов к невестам. Что-то вроде: «Молодая, без вредных привычек, можно с детьми, главное нецелованная».
Отбросив глупые мысли, я тихонько позвала змейку и спросила, знает ли она что-нибудь про благословение магии.
Проявившаяся змейка негромко прошелестела:
— Тому, кто получил благословение магии некоторое время будет сопутствовать удача. Так говорят. Но Ссерша не знает точно.
— Что ж, будем надеяться, что это пойдет Арту на пользу, — хмыкнула я. — Что там у нас по расписанию?
— Собеседование с деканом, — сдержанно произнесла Ссерша.
— Что?!
— Сокурсники Доркас об этом еще не знают, — тонко усмехнулась моя змейка.
— Ясно, — я потерла кончик носа. — Ясно. Что ж, собеседование так собеседование.
На самом деле, я уже давно заметила, что нас обучают несколько однобоко и весьма равнодушно. А еще с нами возится всего один профессор… Ой, нет. Еще же есть азбука, от которой я избавилась.
Ссерша переместила меня к аудитории и я, войдя внутрь, уже привычно села рядом с Камилей. Та радостно улыбнулась и тут же поделилась своей тревогой:
— Я видела, что профессор Лейтиш зашла совсем в другой кабинет. Может, мы перепутали двери?
Она, стискивая в руках свою сумку, была готова спорхнуть со стула в любой момент. Я же, выразительно осмотрев класс, наклонилась ближе к ней и мягко произнесла:
— Все не могли перепутать.
— Но ведь профессора не ошибаются, — выпалила Камиля и сникла.
Оп-па, что за комплекс вины? Или как там оно называется, когда человек всегда чувствует себя виноватым в любых происшествиях?
«Ха, а ведь в этот диагноз укладывается практически все, что мне о ней известно», пронеслось у меня в голове. Но тщательно обдумать эту мысль мне не довелось — в аудиторию павой вплыла декан Айнара.
— Добрый день, студенты. Вот у меня и появилось время для беседы с вами.
— Здравствуйте, госпожа декан! — вразнобой грянули мы.
И многие, как я заметила, побледнели и заерзали. Ого, кто-то из сокурсников успел крупно накосячить? Или мелко но часто?
— Тише-тише, — попросила декан Айнара. — Я не займу у вас много времени, а профессор Лейтиш пока что присмотрим за моими второкурсниками.
Госпожа декан прошла за кафедру и, опершись на нее локтями, чуть мрачновато посмотрела на нас:
— Для начала, я прошу поднять руки тех, кто согласен на применение заклятье конфиденциальности.
По недоуменной тишине декан поняла, что использовала неправильное слово и поправилась:
— Я заколдую вас так, что вы никому не сможете рассказать о том, что я буду вам рассказывать. Да, хорошо, все согласны. Значит, приступим.
Она чуть помолчала, явно собираясь с мыслями. После чего заговорила:
— Думаю, никому не надо объяснять, что наш мир несколько сложнее, чем о нем пишут в газетах, журналах и книгах? Вы сделали невероятный рывок и оказались здесь. Кто-то из вас сирота, а кто-то нет. Но объединяет вас одно — в Академии вы лишь на год. И за этот год вы должны взять все, что только можно. Ваша программа составлена не мной и не мне ее менять, увы. Я декан, но…
Она криво улыбнулась и развела руками. Не знаю как остальным, а мне все было понятно — программу обучения спускают сверху, как и везде. Можно быть хоть директором школы, хоть завучем, но если кто-то сверху решил внести изменения, то остается лишь плеваться. Плеваться и делать, ведь приказы начальства вначале выполняются и лишь позже осуждаются и обсуждаются.
— Поэтому я хочу напомнить вам, что здесь есть библиотека. Раз в неделю я принимаю учеников годичного курса обучения на факультативе. Вас двадцать человек, и я настоятельно рекомендую вам приходить на факультатив. И приносить с собой вопросы. Я и мои пятикурсники будем объяснять и показывать все то, что вам непонятно. И так же вы имеете полное право найти что-то непонятное в библиотеке и прийти ко мне с вопросами. Начиная с сегодняшнего дня я буду показательно гневаться, закатывать глаза и ворчать. Но…
Она выразительно промолчала, а мне захотелось встать и зааплодировать ей.
— Сейчас я брошу на вас заклятье конфиденциальности, на которое вы уже согласились. Вот кстати причина, по которой необходимо следить за своими словами — ведь ваше согласие стало основой для моей магии и сейчас вы не можете отыграть назад, — с легкой улыбкой произнесла декан.
Она взмахнула руками и по аудитории прокатилась ледяная волна искристой, бурлящей силы. И едва мы освободились от давления магии, я ощутила, что мой язык как будто онемел. Впрочем, через полминуты это прошло.
— Вот и славно. Я делаю это на свой страх и риск, дети. Просто потому, что могу это сделать. Просто потому, что это преступно, иметь возможности и не иметь смелости вмешаться. А теперь поговорим о Зимнем Бале. Думаю, ни для кого не секрет, что вы будете там присутствовать всего один раз. Не спешите хвататься за первого попавшегося господина! Если вы хороши, если вы сильны — о вас не забудут и после выпуска. Девочки, вы тоже не спешите. Магия открывает перед вами куда больше возможностей, чем вы думаете.
И я встала. Встала и зааплодировала, а через полминуты это сделали и все остальные. Госпожа декан смахнула со щеки слезинку и хрипловато проворчала:
— Будет, будет. Вы ценны, дети. Вы ценны не только как прислуга. Очень многие артефакторы, зельевары и иные новаторы не имели полного магического образования. Да, многие из них умерли в нищете, как принято говорить. Вот только… Вот только эта нищета сильно утрирована. Если маг может за три минуты вычистить свой дом, если он может зачаровать пол и стены на излучение тепла, если он может ускорить вызревание овощей… Нищ ли он? О, если говорить о деньгах, то определенно нищ. Но худо ли ему живется? Определённо не сладко, с золота не ест, на золото не гадит. Но это лучше, дети, лучше, чем стать чьей-то игрушкой.