Страница 16 из 79
— Я не лгу!
— Это вы так думаете, — усмехнулась я. — Но ведь вы не смогли меня подчинить, верно? Раньше у вас получалось, а теперь — нет.
Тиаринн побледнела. Ей бы не стоило меня слушать, но она не смогла закрыть уши. И заткнуть меня она тоже не смогла. И теперь ей страшно клясться. Я вижу это по тонкой пленке пота, выступившей у линии роста волос. Я вижу это по танцующим на скулах чешуйкам — они то появляются, то исчезают. Драконица боится.
— Если бы сейчас мне предложили крылья, я бы отказалась, — напомнила я вкрадчиво. — Клянитесь, госпожа Лаган. Клянитесь же!
Она встала, оправила серьги и, усмехнувшись, коротко бросила:
— Я знаю кто ты и что ты, бесфамильная девчонка. Мне ни к чему клясться. Ты больше не часть семьи Лаган. Ты хотела свободы? Ты ее получила. Посмотрим, кто успеет заявить на тебя права первым.
"Заявить права?", мелькнуло у меня в голове.
— Заявить можно все, что угодно, — усмехнулась я. — Но я не смею вас задерживать, госпожа Лаган.
Я обозначила короткий поклон и перевела взгляд на Фойртелерна. Что дальше? Судя по последней фразе драконицы, я себе жизнь не очень-то облегчила. А может это просто попытка уязвить напоследок.
— Я уверен, что эта юная госпожа имеет право называть себя человеком, — глубокомысленно произнес господин Корнхелл. — И смею надеяться, что комиссия прислушается к моим словам. Я знаю эту прекрасную девушку целый год.
А я, навострив ушки, услышала обрывок фразы, долетевший от левого края стола:
— …в любом случае, нужно ее согласие, пусть даже формальное…
Да? Ну что ж, на Земле был фильм всегда говори да. У меня, кажется, начинается жизненный период всегда говори "нет".
«Или «я подумаю»», хмыкнула я про себя.
— Мы не можем опираться только на ваши слова, — внушительно произнес Фойртелерн. — Давайте используем старый способ. Сейчас перед вами будут появляться иллюзии. Вы должны выбрать вещи под свой вкус. Вам все понятно, Брианна?
— Меня зовут Доркас, — поправила я его. — И мне все понятно.
— Начинаем, — кивнул Фойртелерн.
А я услышала голос ректора:
— Доркас, сместись влево и на шаг назад. Мне плохо видно. Да, благодарю.
Первым передо мной появилось два странных существа. Зеленое с гнойно-желтым и фиолетовое с болезненно синим.
— Я могу ничего не выбирать?
— Можете, — кивнул Фойртелерн. — Но неужели вы не хотите взять чирсу? Это весьма полезная тварюшка, если смотреть с человеческой точки зрения.
— Я не только человек, — усмехнулась я, — но еще и девушка, имеющая свои симпатии и антипатии. И, к тому же, с чирсой нужно уметь управляться.
И пусть я даже не представляю, что это за пакость, но моя последняя фраза попала в точку! Господин Корнхелл улыбнулся и кивнул, другие же начали делать пометки.
Существа мигнули и исчезли, после чего… Серьезно?! Трусы?! Мою судьбу решают они?!
Я без колебаний выбрала белье того же фасона, что и то, что было на мне.
— Воистину драконий вкус, — усмехнулся Фойртелерн.
— Вот уж глупости, — фыркнула одна из двух женщин, что были в составе комиссии. — Знаешь, Фер, если завернуть мне подол, то ты там совсем не панталоны увидишь! Надеюсь, ты не начнешь исправлять мой свиток рождения? Обнаружить в себе дракона на восемьдесят седьмом году жизни это очень странно!
— Да? А мне казалось ты не против обнаружить в себе драконы, — поддел ее сидящий рядом мужчина.
— Похабник, — фыркнула женщина и в этот момент ее поддержала вторая:
— Да и волчицы, если вдруг кому-то интересно, давно оценили драконий стиль.
«Да они же не воспринимают происходящее всерьез!», поняла я вдруг. И ректор, который сидит, пьет кофе и наслаждается шоу, и большая часть Комиссии. Им весело, им интересно, но при этом абсолютно, абсолютно безразлично!
Затем передо мной появился розовый клубок пуха и палка с глазами. Я, без колебаний, выбрала клубок пуха.
— Вы уверены? — прищурился Фойртелерн.
— Абсолютно, — хладнокровно ответила я и даже не вздрогнула, когда пуховый клубочек зевнул, продемонстрировав острые загнутые зубки-крючья.
— И что вы сделаете с ним?
— Приручу и тихими вечерами буду сидеть с ним у камина. Я буду читать, а он…
— А он будет дожирать ножки вашего кресла, — фыркнула оборотница. — Фер, заканчивай этот балаган. Только человек может страдать такой ерундой, как приручение того, что в принципе не имеет никаких полезных свойств. Пухобобы прожорливые, тупые вредители. И единственные, кто берет их в питомцы — человеческие девицы и человеческие же престарелые девы!
— Да, пристрастие человеческих колдуний к пухобобам общеизвестно, — благостно улыбнулся председатель. — Так не потому ли Брианна и выбрала этот вариант?
— Ага, а вполне себе человеческие панталоны она просто не узнала, — пакостно заржала оборотница. — Она их с рубахой перепутала, да? Фер, ты пристрастен и рушишь свою репутацию. Ты мой друг и я тебе, как другу, рекомендую остановиться.
— Тебе бы следовало отказаться от председательствования, — кивнул молчавший до этого мужчина. — Все-таки тут на лицо конфликт интересов.
— Давайте голосовать, — предложил господин Корнхелл. — Госпожа Лоухан права, да и все мы понимаем, что господину Фойртелерну до дрожи необходимо загнать Доркас обратно в семью Лаган. Или же принять ее под свою опеку, чтобы усилить Фойртелернов. Но я хочу напомнить, что все мы клялись быть беспристрастными. Инициируйте голосование, господин Фойртелерн.
— Я не пристрастен, — с достоинством произнес дракон. — Я желаю Брианне лишь добра. Хрупкая молодая драконица против враждебного мира…
Он сделал паузу, а у меня по спине прошел холодок. Черт, он ведь в чем-то прав! Я одна, совсем одна против чуждого, непонятного мира. Ни семьи, ни друз…
"Да как они это делают?!", внутри меня разгорелся пожар ярости. "Как?! Не подчинение, а какое-то вкрадчивое манипулирование!".
Одно хорошо — вспышка эмоций вымыла из моей головы все лишние, «подсаженные» мысли и я смогла сдержанно ответить:
— Мне не страшно, господин Фойртелерн. Я полна радужных надежд.
— Голосуем, — криво усмехнулся дракон, — кто за то, чтобы признать Брианну Доркас Изверженную человеком, поднимите руки.
Господин Корнхелл не раздумывал ни секунды. Следом подняла руку та женщина, что первой высказалась про трусы. Затем волчица. Затем еще двое. И еще один. И еще. И я сбилась.
— Восемь голосов за то, чтобы признать госпожу Изверженную человеком, — в голосе Фойртелерна звучало скрытое торжество.
Восемь?! Меня окатило ледяным ужасом. Восемь?!
— Кто против того, чтобы признавать Брианну Доркас Изверженную человеком?
Я не считала. Не было сил. Последние крохи уходили на то, чтобы стоять с высоко поднятым подбородком и развернутыми плечами. Все пропало, но я не сдамся. И никому не позволю увидеть свои слезы!
— … голосов, — донеслось до меня.
Вот только в голосе Фойртелерна нет радости.
— Кто воздерживается от голосования? Четыре голоса. Итак, восемь голосов за, шесть голосов против и четыре воздержались. Я, как председатель комиссии, не имею права голоса, — холодно и безэмоционально произнес Фойртелерн. — Решение Комиссии Трех Рас таково: Брианна Доркас Изверженная имеет право называть себя человеком. Решение вынесено и подлежит обжалованию в течение четырнадцати дней. От лица Комиссии я прошу и требую назначить Изверженной куратора из числа студентов Первого Факультета. Заседание окончено.
Мне удалось сдержать облегченный выдох. А вот выступившие слезы — нет. Но я, делая вид, что все идет как надо, просто смахнула предательскую влагу рукой.
Впрочем, до меня никому не было дело — после слов председателя колдуны и колдуньи принялись собираться, переговариваться между собой и над чем-то смеятся.
— Это было любопытно, — произнес в итоге ректор. — Что ж, госпожа Изверженная, вы идемте. Приемная комиссия уже распущена, так что заполнять бумаги будете в моем кабинете. Что является исключительным событием для студентов.