Страница 12 из 51
— Ло, давай вытащим тебя отсюда, ладно? — Спросил я, потянувшись к ее руке, радуясь, что она не вздрогнула от моего прикосновения.
— Мне нужно поговорить с Рейном.
— Я поговорю с Рейном, — согласился я, ведя ее обратно к маленькому хэтчбеку, но направляя ее к пассажирской двери, открывая ее для нее. — Садись, — сказал я мягким тоном. Когда она попыталась приподнять бровь и открыть рот, чтобы возразить, я покачал головой. — Садись в гребаную машину, детка. — Она фыркнула, но медленно опустилась в кресло. Я обошел капот, кивая на проспекта. — Скажи Репо, что я напишу ему о Малликах, когда разберусь с этим дерьмом.
— Может, позвонить Презу?
— Держи это дерьмо при себе, пока я не скажу иначе, понял? — Спросил я, мой голос был низким и угрожающим, и это было так не похоже на Кэша, которого они знали, что они немедленно выпрямились.
— Да, чувак. Без проблем. Ни хрена не скажу, — согласился тот.
— Постарайся, чтобы ты этого не сделал, — согласился я, садясь за водительское сиденье и поправляя его. — Ключи, Ло, — сказал я, протягивая ей руку.
— Куда мы едем? — спросила она, отдавая их без борьбы.
— Ты можешь надеть ремень? — Спросил я вместо этого, зная, что ей не понравится ответ на ее вопрос. Ее рука дернулась назад, а изо рта с шипением вырвалось дыхание.
— Я в порядке, — сказала она, махнув рукой.
Я натянуто улыбнулся ей, перегнувшись через ее тело, чтобы схватить ремень, и наши лица оказались рядом. Ее взгляд тут же упал на колени. Это было так покорно, что я начал представлять себе все ужасные способы, которыми я мог бы заставить ублюдка, который заставил ее так себя вести, страдать. Ремень щелкнул. — Ты в порядке? — спросил я, не отодвигаясь от нее.
— Я в порядке,— тут же ответила она, дернув коленом.
— Ло — сказал я и замолчал, ожидая, когда она поднимет глаза. Она сделала это нерешительно. — Ты в порядке?
Ее глаза на мгновение встретились с моими, и ее губы слегка задрожали, когда она наконец призналась, — Нет.
Дерьмо.
— Ну, посмотрим, что мы можем с этим поделать, да? — спросил я, подмигивая ей, затем возвращаясь на свое место. Ей нужно было пространство, чтобы взять себя в руки. Она никогда не простит себя, если сломается передо мной.
Поэтому я завел машину и поехал прочь, а она сделала столько глубоких вдохов, сколько позволяли ее ребра, и взяла себя в руки.
Я держал рот на замке, несмотря на дюжину вопросов, которые хотел задать: Кто ее избил? Знала ли она их? Было ли это связано со взрывами? Почему бы ей не обратиться за помощью в Хейлшторм? Что я мог сделать, чтобы стереть этот затравленный взгляд из ее глаз?
Список можно было продолжать и продолжать.
В конце концов, все, что я мог сделать, это сесть за руль. Ей не нужны были мои вопросы. Ей нужна была кровать, чтобы лечь, какое-нибудь обезболивающее, может быть, укол или два, и немного поспать.
Я могу подождать.
Глава 8
Ло
Я не собиралась плакать. Ну уж нет. Этого не должно было случиться. Это определенно не должно было произойти на глазах у гребаного Кэша... не важно, насколько он был добр ко мне. Вообще-то, возможно, самое приятное было то, что у меня на глазах выступили слезы. Если бы он был просто обычным самоуверенным, кокетливым, занозой в заднице, я, вероятно, просто чувствовала бы себя раздраженной и сексуально неудовлетворенной. Но нет, он должен был пойти и быть милым. Ублюдок.
Я сморгнула слезы и постаралась справиться с затрудненным дыханием, наблюдая в боковое окно, как мы проезжаем через промышленную часть города, где располагался клуб Приспешников, через ту часть, которая была убогой, но не страшной, а затем в пригород.
Мои глаза устремились на него, брови сошлись на переносице. Куда, черт возьми, он мог отвезти меня в пригороде? Затем, словно в начале какого-то ужасного ситкома, он проехал мимо огромной деревянной вывески с надписью: «Таунхаусы Оливера Гроува», и мы поехали по бесконечной извилистой дороге, состоящей из соединенных между собой одинаковых полудомов.
К тому времени, когда Кэш остановил мою машину перед одним из них, который ничем не отличался от других, за исключением пустых клумб, мой рот открылся.
— Что мы здесь делаем? — спросила я, слегка повернувшись, чтобы посмотреть на него, услышав, как одна из девочек на другой стороне улицы играя в классики (да, классики... Я же говорила, что это похоже на плохой комедийный сериал!) громко завизжала.
— У тебя проблемы с моим домом, детка? — спросил он, одарив меня мальчишеской улыбкой и отстегивая сначала себя, а потом и меня.
— Ты здесь живешь? — спросила я, и в моем тоне прозвучало полное обвинение.
Вместо ответа он только еще шире улыбнулся, вылез из машины и помахал девочкам на другой стороне улицы.
— Кэш!— визжали они, словно он был давно отсутствующим любимым дядей.
Я стиснула зубы и вылезла из машины, стараясь держать лицо подальше от девчонок, которым в их возрасте не обязательно было видеть такое дерьмо, и медленно направилась к дому.
— Это твоя подружка? — спросила одна из них дразнящим девчачьим тонам, и мне захотелось улыбнуться, но это было слишком больно.
— Эй, успокойтесь, — сказал им Кэш, и они захихикали.
— Она хорошенькая? — более решительная из двух надавила.
Я поморщилась, стоя перед его входной дверью и глядя себе под ноги.
— Самая красивая, — сказал он, заставляя мой живот странно трепетать, и я боролась с желанием посмотреть на него. — Рядом с вами двумя, — добавил он, и снова послышалось хихиканье. — А теперь убирайтесь. Я должен отвести своего гостя внутрь.
— Хорошооо, — хором ответили они, и я услышал, как их шаги удаляются по улице.
— Ты хорошо ладишь с детьми, — заметила я, чувствуя себя неловко, когда он вставил ключ в замок и открыл дверь.
— Многие мужчины ладят с детьми, — сказал он, отмахиваясь от комплимента. Он вошел в дом и направился к кухне, расположенной сразу за гостиной открытой планировки. Все внутри кричало «Холостяк», от пустых деревянных полов до темно-оранжевого цвета стен, лишенных какого-либо искусства, до потертых и удобных на вид черных кожаных диванов, обращенных к неоправданно огромному плоскому телевизору. На диванах не было ни подушек, ни занавесок на окнах, только плетеные занавески из дерева.
Я повернулась к кухне, наблюдая за ним через проем в стене, вдыхая запах свежесваренного кофе, и этого было почти достаточно, чтобы заставить меня снова заплакать. — Почему ты живешь здесь? — Спросила я, желая перевести разговор на безопасную тему.
Кэш положил руки на стойку и наклонил голову, наблюдая за мной. — Последнее гребаное место в мире, где тебе придет в голову искать однопроцентника, понимаешь? — спросил он с дьявольской усмешкой, и я почувствовала трепет в области, которая была явно ниже моего живота. Боже, но он был просто ходячим, разговаривающим, ухмыляющимся искушением.
— Неплохая идея, — пробормотала я, когда он просто продолжал смотреть на меня, как будто ожидая ответа. Я переступила с ноги на ногу, и он снова встал, двигаясь по кухне.
— Кофе?
— Да. Один кусочек сахара.
Через несколько минут он вышел, держа в одной руке кофейную чашку, а в другой — пузырек. Он протянул мне кофе, и я взяла его, потягивая, хотя он был слишком горячим, просто чтобы чем-то заняться. — Что это такое? — Спросила я, когда его рука раскрылась, чтобы показать пузырек с таблетками.
— Обезболивающие, — сказал он, откручивая крышку того, что выглядело как наполовину полная бутылочка. — Один из нас считает, что было бы забавно брать свой байк на бездорожье. Пьяными, конечно, — сказал он, бросая две таблетки в руку, прежде чем закрыть пузырек и сунуть его в карман джинсов. — Шестнадцать швов, — сказал он с ухмылкой, приподнимая футболку, чтобы показать шрам, который шел вдоль его тела. Но я не смотрела на шрам. Какая женщина в здравом уме стала бы разглядывать шрам, когда есть несколько восхитительно совершенных скульптурных кубиков пресса, на которые можно было бы пялиться? — Эй, Ло, — сказал он, его голос дразнил, и мои глаза виновато взлетели вверх. — Видишь что-нибудь, что тебе нравится, детка?