Страница 5 из 6
Впрочем, действительно, такая позиция в чем-то ущербна. Она порождает тенденцию сведения всех ценностей к денежному эквиваленту, что само по себе довольно цинично. В крайней форме такая позиция выражается в утверждении: «Если вы считаете, будто что-то нельзя купить, значит, вы просто недостаточно для этого богаты». В самом деле, купить можно комфорт, безопасность, в известном смысле здоровье, если не уважение — то по крайней мере его видимость в форме почтительного отношения. Богатый человек может купить себе приятную компанию из философов, писателей и артистов. За большие деньги супермодели в его обществе забудут про стыдливость. Певица, сводящая с ума миллионы поклонников, может за хороший гонорар спеть лично для него па частной вечеринке. Купленные газетчики станут его хвалить на все лады, законники закроют глаза на его грехи…
Можно ли это назвать счастьем? Ответ далеко не однозначен. По крайней мере, данные психологических исследований свидетельствуют, что даже обладатели столь широких возможностей не избавлены от душевных терзаний и в целом оценивают свой психологический комфорт ненамного выше, чем люди гораздо более скромного достатка. Тому, кто стеснен в средствах, кажется, что большие деньги избавят его от всех неудобств. Получив достаточно денег, он в один прекрасный момент осознает, или хотя бы безотчетно ощущает, что наибольшую значимость для него приобретают проблемы, с помощью денег не решаемые. А таковые действительно существуют. Пресытившись видимостью почтения со стороны блюдолизов, хочется почувствовать чье-то бескорыстное уважение. За сексуальными ласками хочется увидеть подлинную нежность. Если же убедить себя в том, что такие ценности вовсе не существуют, а есть только рыночные услуги, то трудно не проникнуться отвращением к миру, который устроен так мерзко. Да, богач может считать, что он в состоянии использовать кого угодно. Но тогда приходится также признать, что и его самого используют — как покупателя и спонсора (а вне этих качеств он вряд ли кому-то интересен). Сознавать такое очень горько.
Правда, признание первичности денег в иерархии жизненных ценностей само по себе еще не гарантирует богатства. Вероятно, в процентном отношении материально ориентированных людей среди очень бедных даже больше, чем среди очень богатых. Но всех их объединяет подчинение своей жизни общей цели — наполнению кошелька. Любые формы деятельности либо служат этой цели, либо являются реализацией ее частичного достижения. Для такого человека важна не деятельность сама по себе, а денежное вознаграждение за нее. Поэтому предпочтение всегда будет отдано деятельности более доходной. (А если деньги станут прирастать сами собой, то можно от нее и вовсе отказаться.) Например, я знаю нескольких неплохих джазовых исполнителей, сменивших жанр на вульгарнейшую попсу. Их мотивы понятны. Но гораздо симпатичнее мне один известный джазовый гитарист, который однажды на камерном концерте признался своим поклонникам: «Да, друзья, на жизнь мне приходится зарабатывать в ресторане, но я не могу жить без того, чтобы хоть иногда, пускай и практически бесплатно, не выйти на маленькую сцену играть для таких, как вы».
В этом раскрывается суть противоположного подхода, который отнюдь не является бессребреническим. Люди, стоящие на этой позиции, признают значение денег, но не позволяют им возобладать над прочими жизненными ценностями. Они готовы работать ради денег и бывают рады, когда заработать удается много. Однако смысл их деятельности не исчерпывается заработком, поэтому они не откажутся от активности, даже будучи вполне материально обеспечены. Наслаждения от обладания и пользования деньгами им недостаточно, потому что они умеют получать наслаждение и по-другому, вне зависимости от денег. Это и есть те удовольствия, которые не покупаются. К ним стремятся всю жизнь и материально ориентированные люди, вынужденные довольствоваться лишь их суррогатами и убеждать себя, будто ничего другого и вовсе не существует.
По-настоящему счастлив тот, кто посвятил себя такому делу, которое продолжал бы делать, даже если бы оно не приносило никакого денежного дохода; тот, кто общается с людьми, чья симпатия к нему не связана с его финансовыми возможностями. Редко бывает так, что хобби еще и хорошо оплачивается, а общаться удается только с бескорыстными друзьями и близкими. Но если все-таки такое дело и такие люди есть, можно пожертвовать часть времени и сил на «рыночные» отношения, связанные с другой деятельностью и с другими людьми. От гонорара за эту книгу я не откажусь, однако написал бы ее и вовсе без гонорара. Я могу себе это позволить за счет иных, сугубо ремесленнических публикаций в таблоидах. Писать бесплатно и только то, что хочешь, — помрешь с голоду. Посвятить всего себя халтуре на потребу обывателю — скоро станет противно смотреться в зеркало. А компромисс позволяет жить если не богато, то безбедно, не теряя при этом самоуважения.
Механизм побуждений
Деньги все могут сделать: они срывают скалы,
высушивают реки; нет такой вершины,
на которую не мог бы взобраться
нагруженный золотом осел.
Наивно было бы полагать, что человека можно улучшить с помощью денег. Обогащение не прибавляет ему достоинств. Конечно, если человек по своему душевному складу способен творить добро, это намного удобнее и эффективнее делать, располагая средствами. Но даже в этом случае затраченная сумма не будет мерилом его щедрости. Кто более великодушен — миллионер, пожертвовавший тысячу на благотворительность, или скромный клерк, отдавший на те же цели половину своего жалованья? Разумеется, вклад первого больше, но жертва второго ценнее.
Не верится и в то, будто деньги способны человека испортить, хотя такая точка зрения очень популярна и в ее подтверждение приводится множество примеров несимпатичных богачей. Однако вполне возможно, что это просто скверные люди, независимо от своих капиталов. Они бы и без денег не стоили доброго слова. Деньги лишь позволили им явно, неприкрыто, порой вызывающе продемонстрировать все изъяны своей низкой и порочной натуры. А это вовсе не означает, будто именно деньги явились причиной их падения. Ведь далеко не всех богатство обезобразило (хотя мало кого и украсило).
Вне зависимости от количества имеющихся у него денег человек остается самим собой — в тех качествах, что присущи только ему как неповторимой индивидуальности, и в тех, что роднят его с другими представителями его социального круга, возраста, культуры. Однако всегда и везде, когда в систему его мироощущения и поведения хоть каким-то образом оказываются вовлечены деньги, возникает некое новое качество, меняется весь характер протекания психических процессов, поведения в целом, причем так, что у самых разных людей эта реакция оказывается очень похожей. Как это происходит — рассмотрим подробнее на примерах психологических экспериментов, проводившихся исследователями разных стран. Во всех этих опытах деньги выступали в качестве своеобразной наживки, которую испытуемые заглатывали, даже не отдавая себе в том отчета.
Примечательно, что масштаб наживки даже не играет существенной роли. Есть такое выражение: «это не деньги». Так мы свысока отзываемся о мелких суммах, не соответствующих уровню наших запросов. Можно предположить, что в субъективном восприятии деньги как таковые начинаются с некоторого определенного уровня, а все, что ниже, — мелочь, недостойная внимания и никак, казалось бы, не способная повлиять на наши мысли, чувства и поступки. Однако оказалось, что на самом деле мы на бессознательном уровне вовсе не проводим таких различий. В качестве регулятора поведения деньгами выступает любая сумма, даже самая мелкая монета.
В одном эксперименте группе студентов без всяких предварительных инструкций дали прочесть рассказ, а затем попросили его пересказать. Экспериментатор, который выслушивал студента, время от времени давал ему пятицентовую монетку. Со стороны могло показаться, что делалось это совершенно произвольно. На самом деле вознаграждалось употребление в речи утвердительных высказываний. Разобраться в этом испытуемым было не силам — их мысли были заняты припоминанием деталей рассказа. Тем не менее им удалось бессознательно уловить, в чем дело, и, даже не отдавая себе отчета, они резко увеличили количество утвердительных высказываний.