Страница 60 из 101
Генрих также понимал, что дисциплина важна для эффективности военных действий. В Бове солдаты отправились искать вино, чтобы наполнить свои бутылки, что очень обеспокоило короля. Когда его спросили, почему, "он ответил, что проблема в том, что многие будут наполнять не только бутылки, но и желудки, и именно это его беспокоит". Присутствие короля помогало поддерживать дисциплину. Важно помнить, что король в походе был почти недоступной фигурой для всех, кроме своих придворных и главных командиров. Для него всегда организовывалось отдельное жилье, а придворные ритуалы сохранялись как в мирное время. В армии, как и в средневековом обществе в целом, большое значение придавалось иерархии и почтению. Все дисциплинарные ордонансы были основаны на угрозе наказания.
В этом контексте казнь солдата, укравшего дарохранительницу, очень показательна и как прецедент, и как выражение стиля командования Генриха, который тесно связан с его концепцией царствования в целом. "Gesta" использует его для того, чтобы подчеркнуть преданность короля Всевышнему превыше всех прочих забот. Сравнение проводится с поступком Финееса, который без колебаний убил израильтянина Зимри, чтобы "яростный гнев Господа" был отвращен от Израиля.[654] Зло поклонения "ложным идолам" и смертный грех жадности еще больше подчеркивается тем, что вор украл дарохранительницу из меди, полагая, что она сделана из золота. Тит Ливий заставляет короля приказать своей армии остановиться, пока религиозное святотатство не будет искуплено, а сосуд возвращен церкви. Он также приказал повесить тех, кто совершил кражу (подразумевается, что злоумышленников было несколько), перед всей армией. В Псевдо-Эльмхеме фигурирует только один вор, но приводится очень красочный рассказ о том, как его протащили через всю армию и повесили недалеко от церкви, из которой была совершена кража.
Способствовало ли присутствие короля поддержанию морального духа, узнать невозможно. Если солдаты считали своей целью Кале, то, несомненно, по мере продолжения похода нарастало беспокойство. Но хроники не позволяют нам проникнуть в сознание солдат в этот момент. Победа при Азенкуре устранила всякую необходимость рассказывать об их прежних тревогах или неуверенности Генриха, когда он вел своих людей через северную Францию. Конечно, это был не первый случай, когда английская армия совершала дальний поход по Франции, а французская армия отправлялась в погоню за ней. Знаменитый поход Эдуарда III по северной Франции в 1346 году, завершившийся в Креси, и его сына от Атлантики почти до Средиземного моря и обратно в 1355 году, а также к Луаре в 1356 году, приведший к битве при Пуатье, хорошо известны, но существует огромное количество других средних и дальних походов на протяжении войны в XIV веке. Совсем недавно герцог Кларенс провел своих людей от высадки в Котентене до Блуа и далее до Бордо. Эти действия обычно классифицируются как "chevauchées", конные рейды по французской территории, предпринятые для грабежа и мародерства, подрыва морального духа и авторитета противника, а не для захвата городов и укреплений. Роджерс утверждает, что такой стиль ведения кампании был также направлен на побуждение французов к сражению.[655]
В кампании Генриха, по-видимому, было гораздо меньше преднамеренных грабежей, опустошений и мародерства, чем в предыдущих походах.[656] Недавнее исследование похода Эдуарда III через Нормандию в 1346 году подчеркивает, что "армия на марше могла быть уязвимой, особенно когда рейдовые отряды были широко рассредоточены и грабежи велись небрежно", и что, хотя Эдуард допускал такую деятельность, он старался, чтобы она регулировалась военными и дисциплинарными потребностями. Например, разрушения ради них самих разрешались только после того, как фуражиры выполняли свою задачу по поиску припасов.[657] Некоторые методы Эдуарда были похожи на методы Генриха, но важно отметить, что в целом последний перемещал своих людей быстрее, чем Эдуард III в 1346 году или его сын в 1355–56 годах, и он, как и они, не останавливался надолго в одном конкретном месте. На грабежи отводилось так мало времени, что вряд ли они могли иметь место. Кроме того, Генрих избегал мест с богатой добычей и совершал поход через районы с относительно небольшими деревнями. Даже если продовольственные запасы были получены по договору или захвачены, их количество не могло быть большим. Хотя продовольствие для похода было доставлено в Арфлер, не приходится сомневаться, что к моменту достижения Мезонселя его армия страдала от недостатка пищи.
Не следует забывать, что французы также совершали длительные марши во время кампании 1415 года. Проблема в том, что хронисты рассказывают нам о них гораздо меньше, как о маршрутах движения, так и о более общих вопросах. Английские авторы, в конце концов, были бы совершенно не осведомлены о французских маневрах. Ни один хронист не был с французской армией в походе. У нас есть платежные ведомости по нескольким отрядам за период похода Генриха. Они будут более подробно рассмотрены в следующей главе, поскольку, возможно, эти отряды внесли свой вклад в силы, которые французы собрали при Азенкуре. Однако платежные ведомости не позволяют понять, как была организована французская армия во время ее передвижения.
Там, где хронисты делают комментарии, они критикуют поведение французских войск. В "Religieux" упоминается приказ о сборе ополчения, изданный 28 августа, и отмечается, что он запрещал войскам останавливаться на ночлег у местного населения более чем на одну ночь в одном месте. Поскольку у нас есть полный текст приказа, мы также знаем, что он запрещал грабежи и нанесение ущерба жителям тех мест, через которые двигалась французская армия.[658] Хронист утверждает, что собранные войска полностью игнорировали этот приказ, хотя его замечания о пестром происхождении войск не совсем верны: "Воины, находившиеся на службе у баронов, были в большинстве своем иностранцами, незаконнорожденными и незнатного происхождения, изгнанниками и преступниками, более склонными к грабежам, чем привыкшими к военной дисциплине, не обращали внимания на приказы короля и заставляли жителей королевства страдать даже больше, чем обычно. С неслыханной доселе жестокостью они заставляли их отдавать свои повозки, тягловых животных и собственные дома. Они отнимали у них все, что можно было унести, и насильно увозили животных, даже лошадей, которые использовались для сельскохозяйственных работ. Одним словом, они совершили больше преступлений, чем сам враг, за исключением убийств и поджогов".
Дез Юрсен также сообщает, что французский гарнизон в Фекампе нанес ущерб городу и аббатству. Лошадей гарнизона разместили даже возле главного алтаря, а солдаты взломали сундуки с ценностями, которые горожане поместили в аббатство на хранение.[659] "Chronique de Ruisseauville" дополняет эту картину недисциплинированности комментарием о том, что женщины, изгнанные из Арфлера, хотя и были защищены указом Генриха о том, что они должны уйти невредимыми, были ограблены и изнасилованы французами, как только они оказались на значительном расстоянии от города. Тот же хронист отмечает, что в кампании вдоль Соммы французские войска также "не делали ничего, кроме грабежей и мародерства в городах, монастырях и аббатствах и насилия над женщинами".
Общее впечатление таково, что англичане были лучше дисциплинированы. В какой-то степени это объясняется характером похода. Генрих хотел поддерживать хороший темп, и поэтому не было времени на беспричинные акты насилия. В то время как англичане везли припасы из Англии, французская армия неизбежно истощала местные продовольственные ресурсы и ожидала постоя у населения, уже обремененного высокими налоговыми требованиями короны. Хотя за провизию полагалось платить, армейское жалование было нерегулярным. Особые трудности возникали, если войска долгое время базировались в одной местности. Это в полной мере относится к тем войскам, которые собрались в районе Руана во время осады Арфлера. Жители Дюбефа, расположенного к западу от Лувье, жаловались в конце октября, что им пришлось отдавать зерно и сено на содержание солдат в течение более двух месяцев.[660] Аббатство Бек также жаловалось, что армия "оставалась там, постоянно опустошая и разрушая весь регион с августа месяца и до самого сражения".[661] Были и тактические военные соображение. Псевдо-Эльмхем и Тит Ливий рассказывают, что как только французы узнали, каким маршрутом англичане шли из Арфлера, они немедленно отправили войска, чтобы очистить местность от продовольствия для людей и лошадей, чтобы заставить врага испытывать недостаток в пище. Эта тактика использовалась во время осады, когда прилегающие к Арфлеру районы оказались во власти как английских, так и французских отрядов. Поэтому местное население ненавидело проходящие войска даже своих предполагаемых защитников. Примечательно, что в приказе, разосланном 20 сентября для сбора войск в Амьенском бальяже, те, кто отказывался служить, могли быть наказаны не только арестом и конфискацией их имущества, но и размещением в их домах войск на постой.[662]
654
Numbers 25:14.
655
Изложено в C. J. Rogers, "Edward III and the dialectics of strategy, 1327–1360",
Transactions of the Royal Historical Society
656
Для сравнения см. H.J. Hewitt,
The Black Prince's Expedition of 1355–1357
War Cruel and Sharp;
, The Road to Crécy. The English Invasion of France 1346
War in History
657
A. Ayton, "The Crécy campaign", в Ayton and Preston,
The Battle of Crécy
The Crécy War
658
BN manuscrit français 25709/725.
659
Des Ursins, 510.
660
BN manuscrit français 25709/728. 12 ноября было вынесено постановление о проведении расследования по их жалобам (British Library Additional Charter 6799).
661
Chronique du Bec et Chronique de François Carré
662
Sources