Страница 21 из 22
– Это не то, – помотал я головой. – Бывают ли вот прямо призраки?
Бленда посмотрела на меня:
– Ты претендуешь на официальную Третью Отметку, ты должен сам понимать, что существует всё, что только может существовать. Именно наша магия воплощает это существование.
– Бленда, я прямо спросил: существуют ли призраки?
– В Академии нам о них ничего не рассказывали.
– Ясно, значит – существуют.
«Не затягивайте. Текст поста мы вам вышлем через полчаса. Чтобы не написали отсебятины».
На этот раз голос звучал отчётливо и без искажений. Я остановился:
– Кажется, мы рядом с трупом. Если это вообще он говорит.
– Спроси сам, – сказала Бленда и пинком отбросила поваленный стол, открывая мне тело Алексея.
4
Вздувшийся от воды полуголый труп, покрытый вмятинами и какими-то жёлтыми нарывами, не напугал меня.
Спокойно присел перед ним на корточки:
– Добрый день, товарищ майор. Чего ты хочешь от меня снова?
В моей голове явственно раздалось:
«Работа такая. Ведь кроме рыбалки, я, всё-таки, люблю Россию».
– Та-а-ак. А поточнее?
Но призрак промолчал. Абсолютно не испытывая какого-либо отвращения, я поднял валявшуюся рядом ножку от стула и потыкал Алексея.
«Будете упорствовать – обязательно найдём вещества».
– Ага. Если тебя шевелить, то становишься разговорчивее?
Я ещё сильнее ткнул труп, затрещала разложившаяся ткань одежды. Лицо с провалившимися и сгнившими губами дёрнулось, словно труп решил лечь поудобнее.
– Ма… Матвей, – пробормотала Бленда. – Меня сейчас стошнит.
– Да ладно, – удивился я. – Разве ты не привыкла?
– К такому? Святые камушки! Да я только-только отвыкла!
Бленда убрала стеномёт за спину и отошла.
– На войне с Союзом видывал горы трупов, которые лежали подольше нашего Алексея, – сказал я. – Надо заметить, что он сохранился лучше них. Видимо, тут, в замкнутом пространстве, нет ни крыс, ни всяких паразитов, которые пожирают трупы в нормальной среде обитания.
Запинаясь и тихонько икая, Бленда сказала:
– Матвей, если ты вдоволь наигрался, может, пойдём отсюда?
– А голос Алексея? Ведь это явно какая-то магия.
– Даже если и так, то зачем тебе Алексей?
– Однажды он допрашивал меня, теперь я хочу допросить его.
«Голова кругом, не так ли?».
Будто бы, согласился со мной призрак Алексея.
– Матвей, – тяжело сглотнула Бленда. – Я поняла. Это всё из-за эссенции.
– Думаешь, то дерьмо, которым нас накормил Дьярф, как-то взаимодействует с остатками магии Самого Древнего Зла в теле Алексея?
– Магия ливлингов действует на любую живую плоть. Даже если та давно мертва.
Я особенно сильно ткнул палкой в труп, после чего даже я не сдержал возгласа и отскочил.
Труп дёрнулся как живой. В центре его развороченной палкой груди что-то заблестело. И вдруг – оттуда вылетело облачко, состоявшее и белых, светящихся тонких нитей.
Облачко, словно живой клубок тонких червей, зависло над трупом. Одновременно с этим узоры рукотворца на моей кисти тоже засветились, пробиваясь сквозь перчатки и маскхалат.
Этот комок световых червей и моя магия были как-то связаны!
Бленда тихо вскрикнула и попятилась ещё дальше, ломая своими сапогами остатки мебели.
– Ненавижу магию ливлингов, – сказала она. – Меня сейчас стошнит.
– Не стесняйся. У меня в квартире и без того бардак.
– Пойдём отсюда, – потянула она меня за рукав маскхалата.
– Нет уж, – сказал я и отбросил ножку стула.
– Не собираешься же ты…
– Собираюсь.
Я снял перчатку с правой руки и потянулся к скоплению светящихся червячков.
Бленда перехватила мою руку:
– Убей тебя булыжник, ты уверен, что надо совать пальцы куда попало? Даже я не понимаю, что это такое!
Но я был уверен, что комок световых червяков невраждебен. Кроме того, голос Алексея в моей голове как бы приободрил:
«Понимаете, Матвей, ваши утверждения сеют лишнюю панику».
Припомнил, как Бленда сравнила нас персонажами многосерийного детского умобраза. Действительно, «Необыкновенные приключения Хурда и Хорта»! Мы отправились на встречу со Слюбором, но вместо этого нашли призрак давно погибшего фээсбэшника, в теле которого некоторое время прожило Самое Древнее Зло.
Помедлив пару секунд, я уверенно сунул руку в клубок летающих червячков.
10. Герой России
1
В мои мысли прорвался оглушительный хор голосов, и все они были голосами Алексея. Алексея Степанова. На этот раз они не говорили лишь теми фразами, которые я слышал от него во время допроса. Все тысячи Алексеев говорили на разные лады, с разными эмоциями.
– А мама? – спросил один Алексей. И сразу ответил: – Что – мама? Она тоже умерла. Давно.
– Всё это неправда, – прервал его другой Алексей. – Это бред, полнейший бред! Я отравлен, мне подмешали психоделики в еду!
– Какую еду, кретин? – заорал другой. – Пойми, что ты – труп. Ты умер.
– Так вот какая она, жизнь после смерти… – меланхолично произнёс очередной Алексей.
– Разве это жизнь? Разве я – это всё ещё я?
– Господи, дай мне сил…
Одновременно с этим гвалтом Алексеев появились обрывки видений.
Какой-то мальчик пробежал по лугу к речке. Резко превратился в взрослого мужчину и уселся на раскладной стульчик у берега реки. В его руках появилась удочка, а у ног на траве материализовалась баклажка пива. В душе рыбака разлилось спокойствие и умиротворение.
Вдруг всё сменилось. Я стоял у колыбели и поднял на руки какого-то младенца, испытывая необъяснимые чувства.
Отпустив младенца, я резко вошёл в какую-то комнату. Пожилая женщина сидела в кресле и смотрела телевизор, там показывали Путина.
– Ты вернулся, сынок? – спросила женщина и порывисто встала мне навстречу.
Это моя мама. То есть – мама Алексея.
И ещё сотни, тысячи таких образов-воспоминаний пронеслись сквозь меня, заставляя переживать моменты жизни Алексея, как свои собственные. Я вспомнил его школу, учёбу и экзамены в каком-то юридическом университете. Мне припомнилась чужая первая любовь, вторая любовь, третья любовь, седьмая… Хм, а он был любвеобильный мужчина!
Наряду с этими приятными событиями жизни, я пережил и множество неприятных. Какие-то обманы, избиения, ссоры и ругань. Несколько раз я испытал страх смерти. Служба Алексея подразумевала такой риск. Само собой, призрак Алексея выдал и несколько государственных тайн.
Отдельным ярким воспоминанием была встреча Алексея с Владимиром Путиным. Президент нацепил ему на пиджак какую-то награду и что-то сказал. Так я узнал, что Алексей Степанов – герой России.
При этом тысячи голосов Алексея продолжали что-то говорить. Но кое-что в них изменилось. То один, то другой голос вдруг спрашивал меня:
– Ты кто?
– Я тут не один?
– Дурак ты, Лёшка, тебя тут много.
– По одному на каждое воспоминание.
– Я – это я. Даже если меня много. Но кто – он?
– Это тот пацан, который видел Брянский фоллстрайк!
– Фотограф.
– Хипстер.
– Бездельник.
– Либеральный гондон.
– Нет, он преподаватель в детском кружке.
– Он что-то знает!
Голоса резко смолкли, передо мной вырос образ того Алексея, который меня допрашивал.
– Матвей Сорокин, это – правда? – спросил он.
– Что?
– Первомаг, его превращение в бога, какие-то магические струны…