Страница 12 из 17
– Ну… конечно будут – просто надо в это верить.
– А как ты проверишь? – усмехнулся Виктор. У него последнее время настроение постоянно ухудшалось из-за криков директора, поэтому хотелось язвить и видеть во всём одну пошлость и деградацию. Которую он, разумеется, развеет силой литературной мысли.
– Есть план, – улыбнулась мама и ласково взворошила причёску Виктора. Его мрачноватое лицо слегка просветлело, напоминая тучу, сквозь которую пробились лучи солнца. – Хочу устроить небольшой цикл чтений для сирот. Помнишь, как я в школе делала раньше? Сейчас, конечно, здоровье не то, голос быстро устаёт – и большие многочасовые чтения я не потяну, но…
– Мама, подожди! Ты хоть представляешь, какая эта бешеная нагрузка для тебя? А эти сироты! Им же внимания вечно не хватает и тепла – они так и будут пожирать глазами, вытягивать, расстреливать вопросами и буквально высасывать из тебя эмоции, а это опасно для твоего сердца! Я знаю, уже проводил от нашей школы пару занятий в детском доме – потом было ощущение, что меня просто морально разрывали на части эти милые, открытые, но брошенные детишки! Тут никак не обойдёшься короткой встречей – а длинные ты не вытянешь. Понимаешь меня?
– Понимаю, – вздохнула мама. – Но ничего не могу поделать – тянет меня помочь. Нужно что-то сделать. Не могу чувствовать себя ненужной, когда вокруг столько проблем…
– Вот опять ты со своим непотопляемым великорусским альтруизмом! – начал горячиться Виктор, вспомнив очередной разнос от директора. Тот похвалил его за успехи в 9-м «А» и тут же на глазах у всего коллектива унизил за тройки в 9-м «Ж», выставив педагога виноватым за то, что там дети до сих пор читали по слогам. – Всех же надо спасать, всем помочь! А о себе подумать, мам? Вот кто-нибудь из твоих коллег и бывшего начальства помог, приехал к тебе в больницу? Дал денег на лекарства? У самих бизнес, по три иномарки и по несколько квартир у некоторых – скинулись хоть немного?
– Сынок… – прошептала мама, в её глазах заблестели слёзы. – Сынок. Пожалуйста… пожалуйста, давай не будем…
– Ага! А я брал кредит на лекарства, лечение – и от меня тогда ушла Ленка, потому что «не хотела жить с неудачником, работающим на лекарства». Но если бы твои кандидаты-профессора хоть чуть помогли – может, не ушла бы она…
– У тебя всё наладится, – она легонько, как в детстве нажала сыну указательным пальцем на его тонкий, слегка вздёрнутый нос. Виктор хмыкнул, но его выражение лица заметно смягчилось, будто мама нажала волшебную кнопку и запустила другой режим.
– Наладится, конечно – я же упёртый, Непотопляемый Учитель Литературы! Гроза бездельников, ужас малолетних рэперов и тиран, заставляющий это инфантильное Поколение Айфонов и сопливой попсы читать классику.
– А вот увидишь – меня детки полюбят. И будут слушать с удовольствием, – улыбнулась Наталья.
– И меня полюбят. Аж три раза, – буркнул Виктор, задумчиво почесав нос, словно желая, чтобы «мама ещё побибикала ему», выключив все проблемы и неурядицы. – А слушать станут даже с большим интересом, чем тебя.
– Ты же в школе будешь, – засмеялась мама.
– А вот фигульки им на Маяковской рогульке. Мороз и солнце на все их смартфоны. И да накроет Тьма Ершалаима все их танцульные клубы, пока у нашего директора будет мигрень как у Понтия Пилата! Ха-ха-ха! – с драматичной иронией продекламировал Виктор, скорчив рожу самому себе в зеркало. – Я пригрожу директору увольнением, самосожжением и ураганом непроверенных сочинений. А после трёх самосожжений повешусь в его кабинете с евроремонтом и буду высунув язык до посинения раскачиваться на люстре. Но мой призрак ему отомстит – он станет плевать в дорогой коньяк на всех собраниях. Потом возьмёт пожизненный больничный! За «Доведение триждыпомешанного педагога до героического повешения». А за порчу элитного коньяка моему призраку дадут «Орден упёртой Арины Родионовны». Звучит?
– Как Моцарт на стихи Есенина у верандочки под весенний дождь, – резюмировала матушка.
Виктор театрально раскланялся и высунул язык, старательно репитируя награждение. Затем оба взорвались оглушительным хохотом.
***
Чтение прошло с таким успехом, что Виктор, подпрыгивая и жестикулируя руками вокруг мамы, объяснял ей «разницу между благодарными, старательными учениками – и жующими лоботрясами». Мама смеялась и «бибикала» великому Разгонятелю Ершалаимской тьмы в разумах подрастающего поколения. Сын с мамой смеялись и обсуждали лица детей, их восторженные глаза.
А лёгкий, по-летнему тёплый дождь звонко играл для них Моцарта на оконном стекле.
***
Ночью Виктор проснулся от резкого, нарастающего шороха – словно стадо медведей забралось в осенний парк и шуршало осенними листьями в компании развесёлых инкассаторов, ограбивших собственный банк.
Почему-то в воображении парня представилась именно такая картина. Шум явно исходил из маминой спальни.
Расчёска с грифоном заблестела в темноте, упала с тумбочки, встрепенулась и что-то мелодично пропела. Шорох усилился, продлился около минуты, затем прекратился, рассеявшись тёплым сиянием.
Посвящается всем, кто носит пижамы
И верит в подрастающее поколение!
Липецк, 30-е ноября 2016-го. 28-е ноября 2021
Щедрость Императора
«Любовь – высший дар человека, позволяющий
даже рабу стать свободным»
Элорн Хоримский
«Люди – самые мерзкие чудовища, которых только видел свет:
в душе каждого живёт убийца, мечтающий
вырваться на свободу»
Верховный Инквизитор Ургаций
Сотни, тысячи людей закричали от восторга, не в силах поверить в происходящее: на изумлённых зрителей падала, сверкая в лучах игривого солнца, настоящая щедрость. Ослепительная. Яркая. Невероятная. Смертельно-манящая.
Секунду спустя крестьяне и ремесленники стали подпрыгивать, пытаясь поймать вожделенные дары.
***
В тот день Арена напоминала гигантскую чашу, переполненную насекомыми. Зрители суетились как муравьи, занимая места.
Когда из внутренних камер с правой стороны на песок вышли по пояс обнажённые рабы, нижние ярусы взорвались бешеным рёвом. Многие крестьяне узнали соседей-кливийцев, с которыми до восстания торговали и обменивались товарами. Теперь мятежники превратились в дешёвых слуг, чтобы развлекать тех, против кого сражались лишь несколько дней назад.
Зрители замерли, пытаясь угадать, кого выпустят на встречу рабам. Обычно с противоположной стороны отправляли матёрых убийц или приговорённых к смертной казни. Свободу и прощение можно было заслужить только кровавым представлением. Но только единицы могли впечатлить избалованную знать или толпу, дуреющую от запаха смерти.
В такие минуты Арена представляла собой жестокий мир, где надежда, искупление, зависть, коварство и предательство сочетались в одном взмахе клинка.
Но сегодняшнее представление превзошло все ожидания. Иначе быть не могло, ведь так приказал сам Император, чтобы отметить присоединение непокорной Кливии. Расчётливым ходом подыграть аристократам, впечатлить крестьян, дать возможность купцам подняться на ставках и разумеется – пополнить гвардию новыми кадрами из самых искусных бойцов. Если им повезёт выжить. Как правило, из самых непокорных смертников получаются на редкость преданные воины.
Так почему бы не порадовать народ в такой счастливый день? Пусть каждый отпразднует от души и запомнит этот день на всю жизнь.
***