Страница 18 из 22
— Не сейчас. Их основные силы находятся в Венгрии и Междуречье. Из-за чего, ударив со спины, князь имеет все шансы на успех. Удержит он Антиохию или нет — другой вопрос. Но то, что возьмет, полагаю, сомневаться не стоит. И где в это время будем мы?
— И что ты хочешь? — с раздражением поинтересовался французский кардинал.
— Чтобы Святой престол выпустил буллу, объявляющей этот крестовый поход благословенным и призывая всех честных христиан присоединится к князю Антиохии в его благородном порыве. И чем больше там будет католиков, тем лучше для нас. А то ведь к разделу этого пирога мы можем не успеть. Мало ли что там задумали Патриархи?..
— Может быть просто князя отвлечь от похода?
— И как это возможно?
— В связи с уходом князя в Крестовый поход со всеми верными войсками в Польше и Литве началось движение, направленное… хм… на войну с Московией. За Смоленск, Псков, Новгород и сюзеренитет над Ливонией. Сигизмунд колеблется. Однако если его подтолкнуть, то он может начать вторжение, которое станет угрожать не только землям князя, но и его делам. Эта война принесет ему большие убытки и, полагаю, вынудит вернуться в Европу.
— И чего мы этим добьемся?
— Мы воспользуемся им как знаменем, собирая людей в Крестовый поход. Но не позволим ему получить владения или реальное влияние в тех землях.
— А чем он нам мешает? Разве он нам враг?
— Он православный. Да, не еретик. Но и не католик. Не думаю, что для нас будет здравой политикой возрождение христианских государств в Святой земле под рукой православия.
— Поэтому ты предлагаешь отправить его терзать Сигизмунда?
— Сигизмунд не проявляет должного рвения и потакает еретикам.
— А ты думаешь, что если в его земли зайдет Андреас со своим легионом, этого религиозного рвения станет больше?
— Если мы выступим посредниками и поможем успокоить зверя, то почему нет?
Все задумались.
Идея была достаточно заманчивой. Тем более, что бурная активность Патриархов востока откровенно пугала. Еще не дай Бог они попытаются возродить Восточную Римскую Империю. Православную, а не латинскую, разумеется. И как с этим мириться? Нет. С этим мириться никак нельзя…
Август I Саксонский задумчиво перечитал письмо еще раз и посмотрел на стоящего перед ним человека. С виду вполне европейца. Итальянца или что-то в этом духе. Но это было не так…
— Отправитель сего письма просил что-то передать на словах?
— Разумеется, — кивнул этот мужчина. — Мгновение.
И с этими словами вышел.
Вернулся же с двумя спутниками, которые несли небольшой сундучок. Тяжелый. Вон как им руки он оттягивал.
— Прошу, — произнес этот… хм… курьер и его спутники поставили свою ношу на крепкий, основательный стол курфюрстуа Саксонии. После чего открыли, воспользовавшись ловко извлеченным откуда-то ключиком.
Внутри были золотые.
Обычные золотые монеты. Османские. Султани[2].
А поверх них небольшой шелковый мешочек. Гость развязал его и высыпал на руку яркие капли «застывшей крови» — рубины. Которые потом вернул на место.
— Не дурно. — нервно сглотнув, произнес Август.
— Мой Государь считает, что это ничтожество Сигизмунд позорит престол Польши. А ты… ты достоин большего. Поэтому это, — махнул он рукой, — меньшее, что он может сделать для восстановления справедливости.
— Отрадно слышать.
— Единственное что он просил бы тебя, так это сжечь письмо после прочтения. Если по какой-то причине написанное в нем дойдет до ушей… ты и сам знаете кого, то…
— Я понимаю, — кивнул курфюрст. — И полностью согласен с вашим Государем. Это все?
— Да.
— Тогда оставьте меня. Мне нужно подумать. Я дам вам ответ завтра.
— Как вам будет угодно. — произнес этот посланник и, ловким движением закрыл крышку сундучка. Запер его на замок. И его спутники подхватив свою весьма нелегкую ношу удалились вслед за своим старшим. Под тоскливым взглядом курфюрста. Он очень не хотел, чтобы этот сундучок покидал его… ОЧЕНЬ…
Когда они удалились он встал и пройдясь по кабинету, остановился у окна. Сад. Красивый сад. Он цвел и благоухал.
Как же курфюрсту не хотелось принимать решение.
С одной стороны, дело, что предлагал ему Султан, выглядело достаточно простым. Найти какое-то количество верных людей и, переправив их в Тулу, совершить покушение на Марфу, жену князя Антиохии. И постараться сделать все так, чтобы окружающие подумали, будто бы нападение совершили поляки. Ничего сложного. Вырядить своих людей в обычную для поляков одежду и приказать между собой говорить на их языке. Благо, что среди подданных подходящих кандидатов хватало.
С другой стороны, он не хотел во все это ввязываться. Не только потому, что опасался гнева Андрея. Это тоже, но вероятность того, что он узнает, была очень небольшая. Больше всего его смущал срыв Крестового похода. А ведь именно этого, в понимании курфюрста, и пытался добиться Султан.
Конечно, протестантская мораль была гибка. Ведь только лишь вера была единственным критерием спасения. А потому дурные поступки не являлись препятствием на пути в рай. Но… что-то его останавливало. Что-то смущало. Какой-то червячок сомнения…
Пока.
Потому что вид этого сундучка с золотом и рубинами, которые ему прислали, давил на курфюрста изрядно. И мог серьезно ему помочь. Он, правда, и так не бедствовал. Но если вступать в борьбу за польский престол, которой отчетливо запахло в воздухе, то, без всякого сомнения ему потребуются деньги. Много денег. Так как наемники, без которых это не провернуть, стояли слишком дорого…
[1] В этой роли обычно выступал клей из яичного белка.
[2] Султани чеканились с 1454 по 1520 годы. Золотые. Масса 3,43-3,51 грамма. Была в активном обороте до начала XIX века. Популярна среди торговцев Восточного средиземноморья в связи с чем имела определенное хождение и в Европе.