Рейтинг

— Здесь воздух совсем не фильтруется, — рассказывал Владимир Линник, пока компания двигалась по малолюдной улице. — Все, чем мы дышим, просто идет через вентиляционные шахты. Наверху только турбина, нагнетающая поток воздуха. На третьем этаже хотя бы стоят обратные фильтры, а тут вообще, ничего. И, тем не менее, они живут припеваючи.

Как будто в подтверждение его слов на перекрестке из-за угла дома выкатилась странная процессия, орущая вразнобой что-то похожее на песню. Трое веселых аборигенов, видимо слегка подвыпивших, передвигались сидя за столом на колесах. Ногами крутили педали, а в руке каждый держал кружку пива.

— Это велопаб, — улыбнулся Саша, ловя изумленный взгляд сестры. Отец и Майя шли впереди. Он с Тиной — сзади. Крепко держал Тину за руку, чувствуя ее растерянное состояние. Все остановились, провожая велопаб взглядами, а Майя продолжала щелкать кнопкой камеры.

Вслед за велопабом из-за угла появилась компания подростков. Саша поздно сообразил остановить фоторепортерский азарт Майи.

— О! Туристы!

Низкорослый подросток лет двенадцати, вытянув руку, толкнул пальцем камеру Майи, и камера в мгновенье перекочевала в руки остановившегося рядом парня чуть старше по возрасту.

— Эй, осторожно, а то по шее можно… — запротестовал Владимир Линник, но его реплику прервал дружный хохот.

Саша там временем, не отпуская Тину, второй рукой взял за запястье Майю и потянул их на противоположную сторону улицы.

— Отец, нет! — позвал Владимира, пытаясь отвлечь того от тщетных попыток забрать свою собственность.

Майя успела правильно среагировать: схватила отца за рукав, заставив его невольно двинуться следом.

— Куда!

— Мы можем устроить экскурсию!

— По карманам!

— И не только!

— Нам еще повезло, что они не стали нас догонять. — Принялся прояснять ситуацию Саша, когда удалось скрыться за дверью одного из домов. — Это шпана. — Он смотрел на отца с мольбой, опасаясь, что тот бросится назад.

Владимир Линник тяжело дышал, и его кожа на лице и шее наливалась красной краской, — как фасад дома, за дверьми которого они укрылись.

— Они все с ножами, или с другим оружием. Мелкие, но когда их много, никто не может справиться. Только автоматной очередью, издалека.

Отец хмуро посмотрел на него, молча отвернулся, но возвращаться за камерой не стал.

— Я никогда не думала, что здесь живет так много людей, — выходя из шокового состояния, поделилась своими мыслями Майя.

Тина обняла ее, прижимая к себе. Она была напугана не меньше подруги.

— Сейчас же все изменилось, — растерянно продолжала Майя. — Можно получить рейтинг, учиться, найти работу…

— Может, они просто не знают? — Тина посмотрела на Сашу.

— Не знают? Они попрошайничают наверху, где на каждом шагу на баннерах «рейтинг доступен каждому». С такими связываться нельзя. — Последняя его реплика была обращена к отцу.

— Я понял, — ответил Владимир.

Осмотревшись по сторонам, они обнаружили, что спасаясь от шпаны, попали в заброшенный дом. Свидетельством тому был не только мусор, покрывавший все под ногами, но и древняя пыль толщиной чуть ли не с пол палец на перилах лестничного пролета.

Саша планировал поселиться в ночлежке, где кормили и за деньги могли выделить приличную комнату, но потеря камеры изменила его решение. Его спутники слишком много привлекали внимания.

Одним лестничным пролетом выше нашлось несколько пустых комнат, где и решили провести время, за которое Саша надеялся получить письмо и выполнить «следующий пункт профилактических работ». Спальные мешки и небольшой запас полуфабрикатов, взятые с собой, должны были стать хорошим подспорьем на ближайшее время.

— Здесь есть почтовое отделение, — ответил на вопрос Тины о письме. — Местные нелегалы получают там чеки, которые можно обменять на еду и одежду.

— За что получают? — спросила Тина.

— Ни за что. В качестве помощи по безработице.

— Так и жить можно не работая, — добавил Владимир Линник.

— Так и живут, — заключил Саша.

Оставив девушек и отца наводить порядок во временном жилье, Саша первым делом отправился на почту.

Ближайшее почтовое отделение оказалось в квартале от их нового места жительства.

В окошке приема-получения корреспонденции его встретила хмурая женская физиономия, которая попросила указать личные данные — имя, фамилию, дату рождения, и через четверть часа, шурша и закрываясь бумажными документами, объявила вердикт:

— У вас голосовое сообщение.

Саша надел предложенные ему наушники, и, поморщившись от оглушительного треска, вслед за ним услышал голос Аси.

— Здравствуйте, Александр. Это — голосовое сообщение. Далее вам следует обратиться в Пристанище, найти там Григория Лазарева, познакомить его с Валентиной Гольдштейн, сказать, что я надеюсь на продолжение сотрудничества, и получить ответы на интересующие вас вопросы.

В наушниках снова затрещало, что заставило их быстро снять.

Этого сообщения Саша ждал с опаской. За все то время, пока он невольно оттягивал переход на второй этаж, чувство напряжения только возрастало, подпитывалось беспокойством за всех тех, кого он вынужден был взять с собой, и теперь разбухло до предела. В душе он был рад, что Ася не поручила ему спасти мир, или совершить какой-нибудь противоречащей собственным желаниям поступок. Но в итоге ком из неопределенности своего положения, перспектив и опасений еще больше увеличился.

В голову назойливо лезла мысль о том, что все эти два года кроме него и команды Ломова к Асе имели доступ и другие люди. Вероятно, до сих пор все, что они делали, тех, кто стоял над системой, устраивало. Но в какой-то момент их действия оказались неугодными настоящим модераторам, и они решили лишить Сашу Линника доступа к Асе. А вместе с этим и уменьшить роль Гольдштейна и Ломова в управлении Рейтполисом. Чтобы знали свое место. Можно было только сожалеть о том, что ему место отвели на втором нижнем этаже Рейтполиса, — еще ниже, чем то, где он родился и вырос.

«Получить ответы на интересующие вас вопросы? Этот Григорий должен быть как минимум модератором», — думал Саша, выходя из почтового отделения.

Такой безобидный на первый взгляд пункт профилактических работ — найти, познакомить, спросить, — никак не стыковался с происшедшими до этого катастрофическими событиями.

Выйдя из почтового отделения, направился к знакомой с прошлого пребывания здесь приемке с окончательно окрепшей уверенностью обменять купленный им наркотик на оружие. Он никому не рассказал о двух дозах порошка и не собирался рассказывать о планируемой покупке. Стараниями Ломова, хотя Гольдштейн и был против, находясь в шкуре модератора, Гуляке пришлось выучить особенности использования нескольких видов оружия и продырявить не одну мишень в тире. «Пригодится», — уверял Ломов.

Приемщика звали Андрюхой. Его бритую голову с асимметричными буграми и одутловатое лоснящееся лицо заметил издалека и был рад, что тот его узнал.

— Санёк? — на опухшем лице расплылась улыбка, обнажая гнилые зубы.

Саша подошел ближе, всматриваясь ему в глаза и изображая улыбку в ответ. «Плохо, если глаза подернуты снулой пленкой, — рассуждал про себя. — Тогда разговора не выйдет». Но нет, глаза были живые, даже с лукавинкой, что могло означать, что Андрюха недавно «вмазался». Еще два года назад он уже сидел на дешевых наркотиках, и тому, что он был до сих пор жив, можно было бы удивиться. Андрюхины «апартаменты», как сам приемщик называл свою конуру, были когда-то убежищем Саши Линника.

Саша поприветствовал его не вынимая рук из карманов куртки и предложил зайти внутрь «апартаментов». Внутри показал Андрюхе два пакетика с порошком.

— Взамен на это хочу короткий ствол. — Сообщил информацию, от которой Андрюху сначала передернуло, но потом воздвигло на несколько вопросов:

— Ты чё? Матерым стал?

— Кем стал — тем стал. Мне нужен чистый ствол, исправный. Цена, по-моему, приемлемая.