Без грима

Прошло совсем немного времени после окончания академии, как он понял – старый Витте был прав. Да, в начале учебы его не оставляло какое-то необъяснимое предчувствие, что его карьера сложится сама собой, без особых усилий с его стороны, благодаря одному лишь его таланту, который не может остаться незамеченным. Воображение рисовало картину – он получает предложения о работе от ведущих драматических театров и одновременно его зовут сниматься в кино; он окружен поклонниками, и утопает в цветах и аплодисментах. Суровая же реальность была такова, что на протяжении двух первых лет в театре, не помогай ему мама, он питался бы одними кашами – денег, которые платили ему за его роли, хватало только на то, чтобы купить крупу. Пророчества его педагога попали точно в цель – казалось, в те моменты, когда старик отчитывал его, он видел его будущее. Витте был единственным, кто открыл ему глаза на то, как тяжело быть актером.

После окончания академии он никогда больше не видел Витте. От своего бывшего однокурсника Листьева, актера театра «Балтийский дом», он узнал два года назад, что его старый преподаватель вышел на пенсию и живет в глубокой нищете.

– Ты не поверишь, – позвонил ему однажды Листьев, – иду к друзьям в гости, а у них во дворе возле помойки стоит наш Витте с пакетом. Я – к нему. «Здравствуйте, – говорю, – Иннокентий Семеныч! Как поживаете?» Да еще громко так говорю, на всю улицу. А он как увидел меня, так аж в лице переменился и поспешил от меня куда-то. Ну, думаю, совсем из ума выжил, старый, своих уже не узнает. И тут бомж, который рядом в мусорном контейнере ковырялся, строго так мне говорит: «Чего человека смущаешь? Ну, приходит он сюда чем-нибудь поживиться, так не от хорошей жизни ведь». Я аж обомлел. «И часто он, – спрашиваю, – сюда приходит?». А бомж мне: «Часто – не часто, а коли у тебя пенсия такая, что на еду не хватает, то и в помойку полезешь. А почему так бывает? А потому что государство у нас такое, что в говне приходится копаться».

– Да неужели наш Витте – и в помойке? – ужаснулся он тогда. Витте, всегда чистенького и опрятного, напоминавшего учителя дореволюционной гимназии, невозможно было представить копающимся в мусорном бачке.

– Он, собственной персоной. И знаешь, что меня больше всего потрясло? То, что он рыться в помойке пришел при полном параде – костюм на нем, тройка, в которой он, помнишь, всегда ходил в академии. И ботинки, не поверишь, – начищены до блеска. Прямо лорд какой-то у мусорки. Увидел я его, и стало мне так стыдно, что даже отвращение к себе появилось. Я жив здоров, получил гонорар в «Балтийском доме», иду в гости с двумя бутылками водки, а Витте от голода помирает.

– Ему что же – никто не помогает?

– Да некому ему помогать – сын погиб еще в детстве. Жена постоянно болеет. Я вот что подумал. Нужно бы, наверное, позвонить нашим, чтобы скинулись, кто сколько может, и как-то тактично ему эти деньги передать.

Воодушевленные идеей помочь старому преподавателю, они с Листьевым, действительно, принялись тогда обзванивать своих однокурсников, но их порыв вскоре растворился в рутине ежедневных хлопот, как влага в песке. Деньги они так и не собрали – мысль о том, чтобы помочь своему наставнику так и осталась лишь идеей-фейерверком, вспыхнувшей в мозгу на какой-то миг, и немедленно погасшей. Несколько раз он, коря себя за недостаток энтузиазма, возобновлял свои попытки собрать помощь для Иннокентия Семеновича, но постоянно что-то мешало ему осуществить этот план. Витте не дождался от своего ученика благодарности.

Было еще одно обстоятельство, о котором Витте уже не доведется узнать. Однажды Иннокентий Семенович спросил его – что заставило его поступить в театральную академию. Он тогда ответил педагогу, что чувствует в себе призвание – быть актером. Он сказал тогда неправду – до встречи с Витте он не чувствовал в себе никакого призвания. На выбор профессии его толкнула женщина.

Глава 10

Подавать документы в театральную академию на Моховой он решил потому, что туда хотела поступить Любочка Куличко, с которой у него в последнем классе школы был роман. В тот момент это было для него самым простым и естественным решением, приняв которое, он просто отдался на волю течения, несущего его по жизни. Впоследствии он пришел к выводу, что актерская игра и чувства к женщине для него неразделимы, они были как сообщающиеся сосуды, по которым кочует, переливаясь из одного в другой, его жизненная сила. Уже само начало его актерского пути стало тому наглядным примером. Так получилось, что специальность актера он получил, пытаясь приобрести первый сексуальный опыт.

Его одноклассница Любовь Куличко казалась ему красивейшей из женщин. Любочка, в фигуре которой к десятому классу не осталось ни намека на подростковую худобу, была волнующе-пышнотелой, и гордо носила по коридорам школы свою копну кудрявых волос, собранных на затылке в тяжелый пучок. Она принадлежала к тому типу женщин, которые вызывают определенный интерес у мужчин уже к своим тринадцати годам, благодаря тому, что созрели прежде срока. Она раньше своих одноклассниц обзавелась атрибутами взрослой женственности и будоражила сознание мальчишек всей школы рано развившейся грудью, ароматами духов и малиновой помадой. Пожилая алгебраичка Ксения Капитоновна, став однажды в школьном коридоре свидетелем того, как Любочку буквально рвут на части мальчишки, каждый из которых стремится ухватить девочку за бюст, сказала мрачно:

– Ишь, устроила здесь собачью свадьбу.

Эта фраза как нельзя лучше характеризовала атмосферу, сложившуюся вокруг Любочки. Но, подтверждая правоту слов Ксении Капитоновны, нужно было отдать должное и Любочкину целомудрию – при столь высокой популярности у сильного пола она сумела сохранить довольно детское восприятие мужчин и решительно пресекала любые попытки ухаживаний. Она делала вид, что не замечает непристойных фразочек в свой адрес, а для того, чтобы разобраться с поклонниками, пытающимися ущипнуть ее, пускала в ход учебники и портфель, которыми ловко лупила наглецов по голове, как какая-нибудь второклашка. Любочка, обладательница самого большого в школе бюста, была серьезной девочкой и училась на «отлично». И Ксения Капитоновна, несмотря на свое недовольство Любочкиной популярностью, ставила ей пятерки уверенной рукой.

В действительности, Любочка не отличалась такой уж особенной красотой – подобный ей тип рано развившейся девочки, которая бесит всех без исключения учительниц и притягивает всех без исключения мальчиков, есть в каждой школе. Но в то время он воспринимал свое влечение к Любочке всерьез, искренне считая ее лучше и красивее других женщин. Любочка стала первым объектом его эротических фантазий. Уставившись во время уроков на проступавшие под ее школьной формой бретельки бюстгальтера, он рисовал в своем воображении умопомрачительные картины одна смелее другой – вот он трогает Любочку за сочную грудь, при этом она не сбрасывает брезгливо его руку, а позволяет ему исследовать мягкие выпуклости своего бюста. Тогда он идет в своих притязаниях дальше, задирает на ней подол платья и поглаживает ее по внутренней стороне бедра где-то в районе трусов. Представляя, что могло бы быть у них с Любочкой дальше, он иногда ощущал эрекцию прямо на уроке. Видения, посещавшие его во время физики и химии, были настолько волнующи, что порой он забывал, где находится, и голос педагога казался ему в эти минуты не громче комариного жужжания. Если учитель обращался к нему, ему требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и понять, чего от него хотят.

Увы, мысли о том, как он будет дерзко прикасаться к самым разным частям Любочкиного тела, не имели под собой ровным счетом никаких оснований. Любочка принадлежала ему лишь в его мечтах, а наяву он был робок с ней настолько, что боялся посмотреть ей в лицо и довольствовался лишь видом ее спины во время уроков, внимательно изучая завитки волос, выбившиеся из ее прически и воображая, какого цвета может быть ее белье под платьем. Лишь в конце девятого класса судьба подарила настоящее эротическое переживание, связанное с Любочкой, позволив ему ненароком увидеть Любочкину грудь. Повод для волнений был довольно жалок, но его, не познавшего еще физического контакта с женщинами, этот случай отнес тогда на самые вершины сексуальных фантазий. Накануне урока физкультуры, когда он и остальные мальчики облачались в спортивную форму перед занятиями, в школе неожиданно сработала пожарная сигнализация, по-видимому, запущенная одним из учащихся-шутников. Мальчишки решили, однако, использовать это форсмажорное обстоятельство в своих целях и с громкими криками: «Пожар! Пожар! Эвакуация!» – всей толпой ввалились в женскую раздевалку, чтобы застигнуть своих одноклассниц в момент переодевания. Поддавшись массовой эйфории, он вместе со всеми ворвался к девчонкам, успев застать врасплох среди прочих девочек и Любочку, снимавшую в этот момент платье через голову. Бюстгальтера на ней не было, так что в течение пары секунд он имел возможность созерцать Любочкины круглые бледно-розовые соски и крошечные завитушечки волос у нее под мышками. В ту минуту он постарался как можно полнее впитать в себя все эти подробности ее анатомии, чтобы потом в одиночестве сладострастно перебрать их в памяти, обстоятельно смакуя каждую увиденную им деталь.