Страница 10 из 11
Я ничего… не умею сказать… произнести…
– Я уже подумала. Я знаю. За тобой ничего не может быть.
Мне стало, наконец, жалко её. – Зачем я ей позвонил?..
А был, был в смятении, в смятении…
Да и вообще…
«Уже подумала»…
Она ведь старше, постарше.
Причём тут это!..
– Ты не наворачивай!
…Я был с нею – впрочем – как никогда самозабвенен.
47
Поехал опять.
В надлежащий день, пропади он пропадом…
К тем к судебным приставам.
Там – в коридоре стоял: долго, долго, долго…
Наконец – в кабинете сижу.
Перед дамой.
То есть – перед полной.
Я – заранее всё продумав – представился.
И сходу – дарю книгу, мой роман.
То есть – ей так уж ей, толстой… так уж пришлось, пусть…
Та удивилась… и стала, глядя в монитор… часто моргать…
Не понимая, то есть, как ей реагировать.
Ясно. Книг и в руки не берёт.
Но… не забирать же роман со стола, то есть – в сумку…
Та: у вас несколько счетов.
Я: ну так что?
Та: почему?
Я: были, например, сберкнижки…
Та: тогда всё.
Я: что всё?
Та: в бухгалтерии ошиблись.
Я: в какой?
Она: в нашей.
Я: как ошиблись?..
Та: а из-за этих нескольких счетов.
Я: а-а… деньги?..
Та: придут через дня два-три.
…Вышел.
Какая простота…
Как же так?!
«Ошиблись»…
«То есть»…
Трудно разве нажать – то есть! – на какую следует клавишу?!
Что ещё за «то есть» это пошлое ко мне – тьфу! – привязалось!..
…Вечером мне эсэмэска: арест снят.
Я заметил, что глажу себя по щеке…
Боже мой, ел ли я хоть что-то сегодня?
…Она – по-обычному бодрая.
И кажется мне – теперь – словно бы… смотрит на меня как-то серьёзнее.
– Ты ведь, кажется, историк?
– Историк.
– По диплому-то.
– И влип в историю.
– Ну-ка! Признавайся! Какую историю ты имеешь в виду?..
– Всемирную.
– Зачем она тебе?
– Все. Вокруг. Всемирные.
…И опять – мы с нею – даже и не опять, а будто бы в первый раз!
48
Прошла неделя.
Я был, наверно, как обычно.
Дежурил. В свои смены. Со своей, на плече, сумкой. В которой, в пакете, рукопись.
Я ведь в охране, чтобы – писать, писать, писать…
И, конечно, ещё – для одиночества.
…Неделя целая уже прошла.
Совал карту куда надо каждый день…
А денег нет!
Поехал – в урочный в тот день.
«Как бы»…
Туда же.
«Как бы»…
С каким же глазами?!
В смысле – я.
Буду смотреть… там… если придётся… в глаза…
Там, у приставов, я достался уже другому кабинету и уже другой, худенькой, даме.
Я ей – претензии, что ли…
Та – сразу намекнула, что знает о моём, в соседнем кабинете, подарке.
И надолго ушла. – Наверно, в тот, в соседний кабинет.
Вернулась решительная.
Деньги мне придут через три дня.
Я – решительно встал.
Захотелось радостно выругаться.
Что и сделал на улице.
…Вечером она:
– Ты впечатлительный!
Я:
– По наваждению.
Она:
– И по характеру.
Я:
– По писательскому.
Она:
– Это хорошо!
– По наваждению.
– Это мило!
…Боже мой! Как хорошо полноценно жить!
49
…В эти минуты.
В движениях её всей – в шевелениях малейших её всей: её желаний и её тела – в них есть что-то как бы властное…
Но не навязчиво властное.
Вернее сказать: в движениях ей всей – есть что-то как бы должное, как бы правильное…
Но – не навязчиво должное и правильное.
Я ощущаю, что во всей в ней – в эти самые минуты – есть что-то… верно так, материнское.
И я ощущаю – что и она чувствует, что я ощущаю в ней, в эти минуты, это самое материнское.
Я ещё ощущаю…
Что это чувство ей – ко мне материнское – ей самой особенно приятно, попросту ценно.
Я воспринимаю её это – правильное-материнское – как даже награду за мою ей податливость.
И я отдаюсь ей – с восторгом наивного дарителя.
Когда я ночью, по моей привычке, просыпаюсь – с нею рядом – рано и открытыми бодрыми глазами куда-то, судя по щекочущим ресницам, смотрю, то у меня такое настроение… будто я в эти мои бодрствующие минуты её предаю… её предаю…
Она – доверительно спит, а я, тайно от неё, – бодрствую.
И хочется её разбудить и… попросить прощения…
50
Перед зеркалом – там, в прихожей – она держится теперь заметно раскованно: разводит, размахивает руками, поправляет волосы…
Она… уже привыкла… ко мне!..
И в самом деле что-то говорит непринуждённо.
Кому-то.
Или самой себе?..
Или – мне?..
Делает паузы. Кивает.
Всё – беседуя с тем как бы неким, требующим уважения.
Но уже – как бы и получая и чувствуя от того лица должную её обаянию симпатию.
Даже позволяет некоторые вольности: наклоняется, расчёсывается…
Всё равно она ему – тому – нравится.
Не может не нравится…
(Разбить бы там, в прихожей, что-нибудь!)
51
– Хочешь я тебе сделаю путёвку?
– В жизнь.
– Нет. Это поздно. За рубеж.
– «За рубеж». Звучит.
– Хочешь?..
– Смотря за какой.
– За границу, разумеется!
– За границу. Это звучит.
– Хочешь?
– Ещё вина.
– И мне тоже налей…
– Смотря за какую за границу.
– Ну, ясно за какую.
– Кому-то ясно.
– Всем! Всем ясно! Хоть посмотришь!
– На что посмотрю.
– Хоть отдохнёшь.
– На кого посмотрю.
– Да на людей! На иностранцев!
– Пусть они.
– Что они?
– Смотрят.
– Куда они смотрят?..
– Пускай они смотрят.
– А!.. Поняла! Врубилась!.. Вот как!
– Так. Пусть они. Приезжают сюда. Смотреть на меня.
Опять смех! – Поздний. Ночной. Самый искренний.
Опять вино! – Уже, пожалуй, лишнее…
…Или она меня проверяла?
Мол, не захотел ли куда подальше…
Я теперь – забавно же за собой следить! – смело, при её звонке, говорю:
– Только хотел тебе звонить.
…Боже мой!
Ну что ещё?
Какой же я в разговоре с женщинами наивный!..
Вон как смеются!
Или злятся…
52
Я заметил, что у неё стали другие глаза…
До этого были…
Нет – сначала… с того с начала…
Раньше были – прозрачные!.. словно бы – полностью растворённые в воздухе!..
Теперь…
Глаза её стали – как бы с некой поволокой… полупрозрачной…
С поволокой жизненного опыта.
Опыта – со мною?!..
Пусть и так.
Но раньше были – просто весёлыми и какими-то свойскими, компанейскими.
Стало быть – что же? – вообще: глаза её – какие нормальные, обычные, её настоящие?..
Кажется, на это – никак не ответить.
53
Каждый политик есть секс-кукла.
МАШЕ снилось такое очевидное – по мере возрастания её презрения.
То есть – прозрения.
Политик – каждый и всякий политик суть секс-кукла.
Политик это секс-кукла – только и разницы: ещё или уже.
Смотря – купюры и перечисления он принял уже или купюры, а также счета он не принял ещё.
Если он ещё не принял – то он секс-кукла, которая пока на витринах по городу и в рекламе по СМИ и о нём думают известные силы, как его можно повернуть и сколько эта поза его будет стоить.
Если он уже принял, то его можно ставить в любую позу и даже хлестать по щекам или похлёстывать по ягодицам – смотря на свою, этих разных сил, ориентацию, эрекцию, настроение и вообще общее, зависимое от возраста и стажа заказчика, состояние.
Его, политика, то есть – по лучшим ценам, использует либо лично некий отдельный определённый партнёр, либо групповуха-партия, групповуха-фракция, групповуха-оппозиция, групповуха-группа и так далее: команда, корпорация, братство, ложа и так далее – смотря по тому, насколько он комфортен для сообщества данных объятий.