Морской курорт

– Марки, ты меня пугаешь? В чем дело? Или погоди-погоди, ты же не хочешь… нет-нет-нет, ты не мог. Я же тебя знаю сто лет, ты всегда был… да брось.

– Не знаю, что сейчас творится в твоей голове, но я хочу начать с чистого листа.

– Марки-Марк, ты ли это?

– Я, Кен, это я. Хватит нагонять драмы. Пока ты тут тусил, я валялся в психушке. Скажу тебе по секрету, это не самое лучшее место для время пребывания. Их терапии – это полная лажа, они только нагоняют скуку и выбешивают. Самое сильно средство, которые заставляет забыть про всю дурь и задуматься о будущем, это люди, другие пациенты, те, кому еще хуже, чем мне. Я же по сути не был торчком, который за дозу готов убить, я просто получал кайф время от времени. Но там были те, кто натурально убивал или ублажал других, чтобы закинуть в свой организм эту дрянь. Даже, если я тебе расскажу все в подробностях, ты все равно не поймешь всего мрака, который там творится с людьми. Это нужен какой-нибудь писатель, чтобы он смог все это изложить. Да, я знаю, что это не "Тайм Ромер", уверен, что там куда хуже, но в этом месте действительно есть над чем подумать.

– Почему же не всем это так помогает, как тебе?

– Я же говорю, меня не так несет башню от наркотиков, как остальных. А еще меня туда положил отец, поэтому у меня были особые условия. Большинство из тех, кто там находится, их туда направил суд, вместо тюрьмы, соответственно понимаешь, что уйти они не могут, пока их врачи не отметят как здоровых.

– Но врачи этого не делают?

– Они частники, которые существуют на попечительстве государства, а значит, что им выгодно, когда их палаты не пустуют, когда они востребованы. Если никто не лечится у них, то значит они не популярны и им не выделят бабки.

– Но там же фиксируется, что человек как-то долго лечится у них, это разве на репутацию не влияет?

– Как я понял, они там как-то документы мутят, чтобы бюрократы не прикопались.

– А если пациента спросить?

– Ну а кто его будет спрашивать? Кому нужно общаться с наркоманами? Ну даже, если и спросит, то что тот скажет? Либо какую-то чушь, либо врачи скажут, что это чушь, ну или договорятся с пациентом за дозу.

– Ох, Марки, что ж за жопа вокруг творится? Как умело наши предки за нас впряглись, чтобы нам не пришлось этим жить.

– Ага, помни об этом, когда отец снова забудет накрыть на тебя.

– Да и пусть забудет. Я сплю с одной очень симпотной горничной, так что мне даже спускаться к столу не надо. Все яства кухонь и прелести горничной приносятся мне в постель.

– Хитро, весьма хитро. Ох, мы уже приехали? Чего-то заболтались мы. Только не вздумай сейчас ляпнуть, что ты по мне скучал и что для тебя эти разговоры просто манна небесная.

– Ой, да иди ты. Теперь ты от меня ни одного приятного слова не услышишь. Буду тебя говном поливать весь отпуск. Так чего мы сюда приперлись к человеку, который почему-то потерял всю свою важность для нас.

– У меня тут одно дело, последнее такое дело.

– Стоп. Марки-Марк, ты же не хочешь сказать, что у тебя с собой.

– Не хочу, а то захочешь ты…

– Конечно, блин, захочу. Что ты за человек? Ты же говоришь, что тебя там не пичкали таблетками. Ты меня обманул?

– Кенотан, если бы я тебе сказала, что я выношу из клиники по несколько кило отборного ширева, то тогда бы пошел по швам мой гениальный план.

– Чего? Какой план?

– А такой. Как бы я мог послать своего отца, а вместе с ним его деньги, не имея своих личных запасов. Когда я поступил в клинику, таких запасов у меня не было, да и не думал я об этом. Мне просто не хотелось быть дома, но потом…

– Что потом?

– Потом я просек, что это самая настоящая золотая жила. Осталось только найти человека, который готов все это покупать. И этим человеком…

– Этим человеком стал…

– Да, им стал он. Вот уже год с лишним я стабильно поставляю ему отборное ширево из психушки. Эта партия самая большая и последняя. После этого, я могу не париться о бабле ближайшие лет сто.

– А ты думаешь, что он просто так тебя отпустит?

– Ну, во-первых, он не будет знать, куда я сваливаю. Учитывая, что про этот курорт знают очень ограниченный круг лиц, то этому проходимцу-дельцу ни за что не найти меня там. А после, как он остынет и затихнет…

– Или его пришьют.

– Ну да, или его пришьют. Это уже не важно, я буду очень далеко, а что самое важное, очень богат.

– И сколько ты заработал уже?

– Ох, Кен, там такая сумма, что даже твой папашка достал бы свою пыльную печать.

– Настолько много?

– Бери еще выше.

– Мать моя графиня!

– Так точно, Кенотан, так точно. Погнали на дело и не ляпни лишнего, я все решу.

4. Грязное собеседование

~Не уверен, что должен писать это здесь, но пусть записи будут такими. Если я буду делать записи не в одних и тех же условиях, то быть может это не будет похоже на дневничок одиннадцатилетки.~

– А на что будет похоже?

– Ей, алле? Ты че смотришь? Это же личные записи.

– Ой, да хорош. Ты сейчас ведешь себя, как одиннадцатилетка.

– Как хочу, так и веду себя. Тебе какое дело? Если я захочу что-то тебе показать, я покажу. А так можешь не лезть, когда я пишу.

– Да ок-ок, чего ты так разбушевался? Но все равно скажи.

– Что сказать?

– На что будет похож твой дневничок?

– Кен, а не хочешь ли ты сходить к черту?

– Это что, тайна такая?

– Это просто отвали и не суй свой нос в мой дневник.

– А то секретики твои все разузнаю, да?

– Я же тебя могу прям тут прибить, и никто даже не узнает.

– Узнают.

– Кто? Как?

– Ну вон на нас мужик какой-то пялится. Если ты замочишь меня при нем, то, кажется, он все расскажет копам. Но я могу ошибаться. Давай проверим?

– Он и правда пялится на нас. Какого черта ему нужно? Какого черта тебе нужно?!

– Ладно, садись в тачку, пусть себе стоит.

– Да почему мы должны куда-то уходить? Пусть он валит. Слышишь, вали отсюда!

– Марки, садись уже, поорешь на него, пока мы уезжать будем. А еще лучше допишешь свой дневничок.

– Да ты меня уже сбил с мысли. Я не помню, чего хотел написать.

– А разве не все ли равно про что писать? Я думал вся тема в том, чтобы просто писать о чем-то каждый день.

– Ох, ну да, ты же знаменитый германский психолог Кенсингтон Пошелвжопу.

– Все-все, угомонись, псих, а то девчонок спугнешь. Они, конечно, закалены всяким трэшем, но не хочется показывать себя с дурной стороны уже с первых минут знакомства.

– Ты с ними не знаком? Я думал ты их знаешь.

– Знаю. Их знают все, кто листает мужские журнальчики. Предвижу твой вопрос. Обо мне они тоже знаю и о тебе тоже. Как ты можешь понять, знакомы с нами не лично, а через общих знакомых.

– И кто же эти общие знакомые?

– Тоже знал, что спросишь про это. Но скажу тебе, что это не особо важно. Важнее то, что мы проведем прекрасные две недели с моделями из элитных кругов.

– Это не сильно внушает доверия.

– Ой, посмотрите на него. Я Марк Морган, мой отец миллионер и я имею всех элитных моделей, стоит мне лишь щелкнуть пальцем. Когда ты последний раз был с… .

– Давай не будем об этом.

– Почему это? Боишься, что ответ будет…

– Не боюсь, а знаю, что ответ будет очевиден. Как только я лег в клинику, я был отрезан от всего мира. А когда возвращался домой, то виделся только с двумя людьми, не считая отца и домашнюю прислугу. Один из этих людей ты, а у второго мы были вчера. Поэтому давай об этом не будем больше.

– Хорошо, Марки. Извини, если…

– Заканчивай со своей голубой чушью. Мы с тобой знакомы слишком давно, чтобы извиняться за что-то. Не парься по поводу всякой фигни. Сколько нам еще ехать до этих моделей?

– Немного еще, буквально вот уже. Только, Марки, давай с ними полегче.

– В каком смысле?

– Да в том, что ты опять начнешь свой допрос устраивать.