Сердце Ведьмы

– Возможно, они чем-нибудь возьместят тебе своё злодеяние.

– Или, возможно, я проткну их всех насквозь, прежде чем они успеют произнести хоть слово. – Слёзы потекли по лицу Охотницы, она повернулась к Ангербоде и спросила: – Откуда у тебя тот шрам? Это были они, не так ли? Они тебе его оставили?

– Да, – тихо призналась ведьма. – Но это было очень давно. В другой жизни.

– Так не бывает. И давность не имеет значения, покуда ты не следишь за ходом времени, – вздохнула Скади. – Я направлюсь в Асгард в одиночку, как только отвезу тебя обратно в Железный Лес. И ты никак меня не остановишь. Я должна это сделать.

– Я понимаю, – ответила Ангербода, но это была лишь полуправда с её стороны: она считала, что асы должны предложить Скади возместить потерю отца, и была уверена, что боги так и поступят. Но понятие мести было ей чуждо. Во всяком случае, отчасти. Пока.

И ведьма провела зиму свернувшись калачиком у очага в Тримхейме и слушая рассказы Скади, потому что самой ей было особенно нечего поведать. Охотница много путешествовала на лыжах и была знакома почти со всеми, кто жил в пределах недели пути от её жилища, да и знала про них почти всё. И всё же иногда ведьма слышала, как во сне подруга что-то бормочет или плачет о своём отце. А поскольку зимой по большей части нечем заниматься, кроме как спать, то за это время она увидела от Скади больше проявлений эмоций, чем за всё предыдущее знакомство.

К удивлению и облегчению Ангербоды, вопрос о шраме на её груди больше не поднимался – настолько дочь погибшего Тьяцци была поглощена своим горем. Ведьма бы ещё больше печалилась, видя подругу в глубокой скорби, но её саму поглотило радостное волнение о растущем в ней ребёнке, а Охотница редко разделяла с ней эту радость.

Когда пришла весна и перевалы очистились от снега, Скади сдержала обещание и проводила подругу обратно в Железный Лес. Они откопали вход в пещеру, проверили, в сохранности ли съестные припасы, и затем ётунша разгрузила сани. Ангербода была невероятно счастлива оказаться дома. Чувство было такое, будто её не было целую вечность. Она положила руку на живот, почувствовала, как малыш толкается, и редкая улыбка осветила её лицо.

– Как я могу отплатить тебе за всё? – спросила она Скади. Зима выдалась суровой, так что Ангербода действительно сомневалась, что провела бы её так же хорошо, если бы осталась в Железном Лесу. Но несмотря на сильные морозы, зима была благословенно короткой. Ведьма пребывала всего на шестом месяце беременности, когда вернулась в пещеру, и живот почти ещё не был заметен. Поздняя осень, короткая зима, ранняя весна. Лучшее, на что мы могли рассчитывать.

Скади только покачала головой в ответ на вопрос.

– Достаточно того, что ты была со мной. Я бы сошла с ума и позволила горю поглотить меня, не будь тебя рядом. Так что считай, что мы квиты.

Ангербода повела плечами.

– Значит, ты всё ещё собираешься мстить за отца?

Взгляд Охотницы стал жёстче:

– Да.

– Тогда желаю удачи. И если тебе понадобится целитель, ты знаешь, где меня найти.

Великанша кивнула и ушла, оставив её размышлять, не в последний ли раз она видит свою подругу.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Локи объявился у неё на пороге. В тот момент она была занята уборкой и только чмокнула его в губы, когда он вошёл в пещеру, вместо страстных и продолжительных объятий, которые представляла себе всю зиму. Мужчина удивлённо моргнул, как будто ожидал более тёплого приёма, и остановился, глядя на неё от входной двери.

– Ты поправилась, – заметил он, наблюдая, как она суетится.

Она резко повернулась к нему, скривив губы.

– Не то чтобы я возражал, – поспешно добавил он, подняв ладони перед собой. – Тебе идёт.

– Хвала небесам! – огрызнулась Ангербода. – И, к твоему сведению, я не поправилась.

– Ну насколько я вижу…

– Подумай ещё раз, Локи. Хорошенько подумай..

Через несколько мгновений рот Локи приоткрылся в удивлении, а ведьма сложила руки на груди.

– Так и… кто же отец? – уточнил он полушутя, но она заметила испарину у него на лбу.

Ангербода смерила его холодным взглядом.

– Ох, даже и не знаю… Может быть, мой муж?

– Тогда, полагаю, сейчас не самое подходящее время упоминать, что асы заставили меня жениться на одной из своих. – Его взгляд был прикован к её животу. – Когда это произошло?

– Подозреваю, что в ту ночь, когда ты вернулся, подарив своего восьминогого ребёнка Всеотцу, – сказала колдунья. Затем она осознала, что он только что сказал, и взъярилась: – Жениться?

Локи подошёл и положил руки ей на бёдра, всматриваясь в выпуклый живот.

– Разве ты уже не должна быть крупнее?

– Зачем они заставили тебя жениться на асинье? – Ангербода почувствовала, что ей нужно сесть: она побоялась, что голова лопнет от злости – так яростно колотилось её сердце.

– Живот Сигюн намного больше, чем у тебя, а она понесла по меньшей мере луной позже. А может, и больше. – Потом он заметил, как она смотрит на него, и переспросил: – Извини, так о чём ты спросила?

– О твоей жене в Асгарде, – процедила Ангербода сквозь стиснутые зубы, тяжело опускаясь на скамью.

– А, – сказал Локи. Он плюхнулся рядом, прислонился спиной к краю стола и прижался к женщине бедром и плечом, скрестив ноги в лодыжках. Следующие слова он адресовал стене пещеры.

– Так вот. Асы заставили меня жениться – полагаю, это попытка держать меня в узде. Я, конечно же, сообщил им, что у меня уже есть жена в Ётунхейме, но они пропустили это мимо ушей. Так что, поскольку они не признают тебя моей женой, меня заставили жениться на другой.

– Тебя заставили жениться на другой, – повторила Ангербода, не веря своим ушам. – Мне всегда казалось, что тебя нельзя заставить делать то, чего ты не хочешь.

Он повернулся и окинул её пристальным внимательным взглядом – оценить её реакцию.

– Я не собираюсь ничего от тебя скрывать.

Ведьма сжала руки на коленях в кулаки:

– Ты любишь её?

А потом, после долгого и страшного молчания, задала неизбежный следующий вопрос:

– А меня ты любишь?

– Я… – он вздохнул, встал и, опустившись перед ней на колени, накрыл её руки своими. – Могу я тебе кое-что сказать?

Ангербода без выражения уставилась на их соединённые руки и ничего не ответила. Никогда прежде Локи не спрашивал разрешения говорить. Это прозвучало так же, как если бы проплывающая мимо рыба спросила, можно ли ей плавать.

Мужчина, казалось, собирался с мыслями, и Ангербода редко видела его таким – обычно слова лились из него непрерывным потоком. Это привело её в такое замешательство, что она наконец смогла встретиться с ним взглядом, сморгнув слёзы разочарования.

– Думаю, именно благодаря тебе я понял, что смогу кого-то полюбить, – произнёс он наконец. – Зачем мне было возвращать тебе твоё сердце только для того, чтобы разбить его? Я полагаю, это должно что-то значить, верно?

– Ты полагаешь? – пробормотала она, смахивая слёзы.

Он протянул руку и вытер слезу, которую она упустила, и его слова были тихими и хриплыми от тех чувств, что он так старался скрыть поначалу.

– Так ненавистно мне видеть, как ты плачешь, но ещё более ненавистно то, что я стал этому причиной.

– До того, как появился ты, я тоже не была уверена, что смогу кого-то полюбить, – сказала она, стараясь, чтобы в её голосе не прозвучало обиды. Затем она смягчила свои слова, добавив: – Мне всегда было хорошо одной. И до сих пор хорошо. Но когда ты рядом, мне ещё лучше.

– Что ж, мне приятно слышать, что ты не тоскуешь по мне целыми днями.

Что-то в его тоне подсказало ей, что он будет только рад завершить этот разговор про любовь и прочие чувства, так что она с облегчением сменила тему и шутливо закатила глаза:

– Кто станет скучать по такому, как ты?