Страница 65 из 80
Глава 30
«Свита» пришлась Павлу по душе – бывалые люди, успевшие помотаться по свету, да еще и с хорошо подвешенными языками. Особенно подружился мальчишка с Пугачевым – казачина был на редкость обаятельным. Ну и Никифор постепенно осмотрелся и начал учить ребенка верховой езде.
– Смотри, Игорь! – звонко кричал цесаревич. – Я вот так могу!
Затем он показывал какой-то новый трюк и заливался счастливым смехом.
Поселили компанию во дворце, хотя, разумеется, отдельных покоев на каждого не было. Так – полдюжины комнатушек-кладовушек, половина из которых не имела даже окон. На том, чтобы его приближенные жили во дворце, настоял сам Павел, а государь возражать не стал – люди все проверенные, да и не объедят.
* * *
Предстоящая коронация и попытка как-то помешать ей тревожили Грифича, но другие члены партии Петра не видели в происходящем ничего страшного.
– Да пошумят и успокоятся, – махал рукой Панин. – Что я, гвардейцев не знаю? Да и у придворных вечно какие-то интрижки на уме… Не обращай внимания на разговоры, если бы они выполняли хоть сотую долю того, что обещают, давно бы уже гремели, как Потрясатели Вселенной.
В словах второго наставника цесаревича была доля истины – поговорить «за политику» здесь любили, но крайне редко разговоры эти заканчивались хоть какой-то попыткой действий. Да и Панину видней – в конце концов, он в этом «котле» варится с детства, ну а попаданец оценивает это со своей «колокольни» и зачастую неправильно. Ну разве можно представить себе попытку организации переворота против законного монарха, любимого армией и народом?! Яд подложить – еще ладно, но переворот…
Прием во дворце Разумовского протекал несколько странно – слишком много выпивки, слишком много доступных дам. Да и… Князь знал, что привлекает женщин, что называется – не новость. Но вот сегодня он прямо-таки нарасхват… Не без самодовольства он подумал, что наконец-то слухи о постельных подвигах разошлись достаточно широко…
За дверями послышался шум, ругань… Знакомый голос, успел озадачиться несколько нетрезвый Игорь. Думал он недолго – в залу ворвался Тимоня с пистолями в руках.
– Княже, беда! – закричал он. – Гвардия поднялась, Екатерину на царство кличут!
Широкими шагами принц пошел к выходу, когда дорогу ему преградил сам хозяин дома.
– Принц, это просто россказни слуги, гвардия по пьяной лавочке часто шалит, – выразительно сказал Кирилл Григорьевич, глядя в глаза Игорю. Тот продолжил движение, и гетман нервной скороговоркой закончил: – Не стоит в это лезть, принц.
Скрипнув зубами, Грифич отстранил Разумовского, и Тимоня кинул ему саблю. Крутанув тальвар, из ножен его вытаскивать не стал и выразительно посмотрел на Кирилла.
– Пропустить, – велел гайдукам тот, пытаясь выглядеть достойно.
Выпустив Грифича, Разумовский скрипнул зубами, он не хотел признаваться в этом даже себе, но… банально струсил. По глазам улана было понятно – пройдет по трупам в буквальном смысле слова. И не остановят его чины и звания хозяина дома. Более того, именно его, Разумовского, убили бы первого. Заглушая невесть откуда взявшийся страх, вельможа поднял бокал с вином и заорал:
– Виват, императрица Екатерина!
– Виват! – подхватили вельможи. Но… некоторым придворным сценка с Грифичем показалась знаковой, и они под разными предлогами покидали дворец.
* * *
Выйдя из ворот Аничкова дворца, бегом направились к лошадям.
– Говори, – коротко велел князь денщику.
– Шумят, – ответил тот, – знаю, что Измайловский точно за Екатерину. Орловы, Пассек, Бредихин – во главе гвардейцев, других пока не знаю.
Зимний пока еще был свободен – редкие кучки пьяных гвардейцев только начали подтягиваться.
– Куда! – попытался было остановить принца один из них, но, узнав, моментально стушевался. Бегом он направился в сторону покоев императора. Растерянные придворные с бледными лицами разлетались с его пути.
– Ты за Павлом, – бросил князь по дороге Тимоне, – и наших там собери.
В покоях императора уже был Миних, уговаривающий растерянного государя бежать в Кронштадт.
– Грифич, ну хоть ты скажи, – обратился к нему уже охрипший фельдмаршал, – я уже устал твердить, что в Петербурге просто опасно, мы не знаем, кто из гвардейских полков остался верен.
Взглянув на государя, попаданец понял, что тот в ступоре и просто не соображает нормально.
– Куда предлагаешь?
– В Кронштадт, – быстро ответил Миних.
На секунду задумавшись, Грифич прикинул расположение, гарнизоны и кивнул согласно.
Затем быстро шагнул к Петру и коротким, еле уловимым движением ткнул того в сонную артерию. Государь закатил глаза, и попаданец тут же подхватил падающего, говоря:
– Императору дурно, мы едем в Кронштадт!
Повернулся к ошарашенному Бурхарду и произнес:
– Воронцову сюда же и Павла, быстро. Никаких туалетов, левреток и прочей ерунды, через пятнадцать минут выезжаем верхом.
Фельдмаршал шутливо вытянулся во фрунт и взял операцию на себя.
Здешние… аборигены были ничуть не глупее попаданца, но вот некоторые вещи они впитывали с молоком матери. К примеру, даже решительный и бесцеремонный Миних тратил время на уговоры вместо того, чтобы действовать решительным образом. Особа правителя священна – и точка.
Убить могли – и убивали, но «правильные» подданные не могли позволить себе такого. Тут либо бунтовщик – и покатилась душа в рай, либо верный холоп, готовый ради заведомо глупой прихоти повелителя совать голову в петлю. Ну а у попаданца такого пиетета не было – изначальное воспитание совсем другое.
Фельдмаршал еще раз доказал свои организаторские способности – всего через пятнадцать минут ближайшее окружение государя уже сидело верхом. Сам Петр с наследником был окружен людьми Павла, зорко смотрящими по сторонам. Огнестрела у каждого было…
Князь взял с собой пять заряженных картечью мушкетов, да четыре пистоля, да две сабли – прорываться… Не хуже были вооружены и остальные придворные-мужчины. Впрочем, не все, некоторые сжимали в руках символические пистолетики и пугливо оглядывались по сторонам. Ясно было, что участвовать в… мероприятии они явно не горят, потому и стараются дистанцироваться от оружия.
* * *
С ходу пошли галопом, Петр мотался в седле тяжелой куклой, придерживаемый с двух сторон опытными наездниками. Ну и привязан был – после удара по сонной артерии князь недрогнувшей рукой щедро накачал его снотворным. А что делать? Если в критической ситуации человек не соображает, придется соображать за него…
– Виват, Екатерина! – заорала большая группа измайловцев, преградившая путь авангарду. Орали не от молодчества – работала система опознания «свой-чужой».
– Бах! бах! бах! – загремели выстрелы, сметая заслон. Картечью в упор, да из десятка мушкетов…
– Ништо, княже, – оскалил белые зубы Емельян, скакавший в авангарде, – коль проиграем, все одно нам не жить, сколько бы ни натворили.
Игорь только усмехнулся – дураку ясно. Впрочем… Не факт, многие в критической ситуации действуют как Петр – впадают в ступор. Ну и неминуемая, в случае поражения, смерть – стимул хороший…