Страница 58 из 80
– Какой план занятий? – искренне удивился придворный. Не менее искренне удивился попаданец – его отсутствию. С классно-урочной системой (а точнее, ее зачатками) уже были знакомы, но понятие «план занятий» полностью отсутствовало.
В итоге Грифичу пришлось вспоминать то немногое, что он знал об учебном процессе, и писать, затем править и снова писать… Править приходилось много – некоторые понятия были просто незнакомы в восемнадцатом веке. К примеру, у Павла пока отсутствовали уроки физкультуры.
В дальнейшем планировалось начать обучать его верховой езде пару-тройку раз в неделю да столько же фехтованию. И надо сказать, что отводилось на это прискорбно мало времени. Пока же мальчишке приходилось довольствоваться уроками танцев, причем танцев придворных, когда учили не столько движениям, сколько расшифровке поз и ужимок.
Выглядело это примерно так:
«Ваше высочество, извольте поставить ножку вот так», – и чопорный педагог показывает, как надо ставить ножку. Затем следует разъяснение, что таким образом повернутый носок показывает, что кавалер заинтересован в даме. Мальчик выслушивает это со скучающим видом и стоит в «изысканной» позе. Затем повторяет несколько движений под руководством танцмейстера, и история повторяется.
Бегать, прыгать, играть в лапту и другие подвижные игры Павлу было «невместно»… Бороться с этим? Так сама государыня занимается подбором учителей…
– Елизавета Петровна, – не выдержал попаданец при очередном споре с императрицей, – либо вы меня увольте, и я больше не занимаюсь воспитанием мальчика, либо увольтесь сами!
От такой фразы глаза императрицы выпучились…
– Да как ты сме… – и женщина закашлялась.
– Погоди, Лиза, – остановил ее Разумовский, – кажется мне, что князя нужно сначала выслушать.
Игорь стоял, скрестив руки на груди, и выглядел весьма мрачно.
– Спасибо, Алексей Григорьевич, – поблагодарил он фаворита, – но я говорю серьезно. Либо я, либо вы. Точка. Поясняю, не знаю, кто вам вбил в голову подобную ерунду, но ребенок воспитывается неправильно!
От волнения Грифич начал расхаживать по комнате, топча драгоценный персидский ковер.
– Во-первых, ему совершенно необходимо общение со сверстниками! В идеале – сформировать группу в десяток-полтора детишек, затем отсеять тех, с кем Павел не поладит. Ему будет интересней учиться – соревнования, понимаете? Они друг перед другом будут тянуться!
Во-вторых, ребенку необходимо активно двигаться хотя бы два часа в день, и лучше сделать так, чтобы он проводил это время с пользой. То есть фехтование и верховая езда. Но не забывать и о плавании, лапте…
Затем были в-третьих, в-четвертых… Императрица молчала, затем жестом отослала офицера из комнаты. Молчание длилось больше недели, и все это время улан не виделся ни с воспитанником, ни с императрицей. Он уже готовился к неприятностям, но последовал вызов к Елизавете.
– Прав ты был, князюшко, – слабым голосом сказала лежащая на постели женщина, – увлеклась я. Позабыла, что он ребенок, и захотела вырастить разумника. А если ему детство поломать, то либо тиран вырастет, либо никчемушник… Прими.
Это был патент на чин кавалерийского полковника, но без принадлежности к какому-либо полку. Императрица извинилась.
Свежеиспеченный наставник взялся за дело всерьез, перетряхнул все как следует и сделал учебу более разумной со своей точки зрения. К примеру, уволил на хрен нескольких учителей и сам взялся обучать мальчика математике и танцам. Дело пошло, поскольку знал он их ничуть не хуже (танцы – однозначно лучше) учителей, да и объяснить мог куда грамотней, была здесь привычка к велеречивости, осложняющая учебу.
Сами занятия выстроил так, чтобы ребенок мог расслабиться, так что серьезные уроки перемежались танцами, фехтованием и лепкой. Фехтовать учил не сам.
– Нет, Павел, некогда просто, да и неохота, – честно ответил он мальчику. Как ни странно прозвучит, но тот понял и принял. Тем более что фехтмейстер фон Буков оказался дядькой интересным, и не только обучал, но и рассказывал подробно – почему обучение фехтования ведется именно таким образом, объясняя все тонкости.
Подопечный быстро вошел во вкус новой учебы, демонстрируя отменные успехи и рвение, так что изумленный Панин только и мог констатировать:
– Ну, князь, теперь я верю, ты знал, что делаешь.
Постепенно формировался будущий класс, менялись некоторые предметы, и… Петр Федорович стал заходить на уроки. Он сидел смирно, время от времени подбадривая сына и проясняя непонятные для себя моменты. Взгляд наследника все чаще стал останавливаться на Игоре, и однажды, после окончания урока математики, цесаревич спросил его:
– Мне в Шляхетский корпус требуется директор. Возьмешься?