Набережная (ЛП)

— Не за что. Еще пара попыток — и ты сможешь сдать экзамен.

— Весьма очаровательно, — выдавила она, вглядываясь в него и пыталась понять, что он имел в виду. — Если учесть тот факт, что я скоро вернусь домой.

Его тон был нейтральным, когда он спросил:

— И когда ты планируешь это сделать?

Въехав на стоянку перед домом Лизы, Гермиона припарковала джип и повернулась к нему лицом.

— Думаю, до сентября. У меня есть несколько вариантов, которые начинаются в сентябре.

Напевая себе под нос, Малфой откинул голову на подголовник кресла.

— Меня это не удивляет. Чем ты собираешься заняться?

— Исцелением или, может быть, разрушением проклятий, — осторожно сказала она, понимая. — Я еще не решила окончательно.

— Проклятия звучат интересно, — протянул Малфой, пристально глядя на приборную панель. — Я бы заинтересовался чем-нибудь подобным. До всего этого.

Проглотив нервозность и нерешительность, Гермиона выдохнула:

— Ты все еще можешь…

Насмешливо фыркнув, он покачал головой и провел рукой по лицу.

— Я никогда не смогу вернуться в Англию. И я никогда не сдам свои Тритоны, потому что никто в здравом уме не наймет меня на работу. Даже если прежний титул Пожирателя Смерти не достаточно отталкивающий.

Ее глаза расширились от удивления, когда она моргнула, не находя подходящих слов, чтобы ответить.

Малфой хмыкнул, нахмурив брови.

— Нет. Для меня все это не имеет значения. Я не собираюсь попадать в Азкабан. Никакого использования магии, никакого блудного возвращения домой. Но теперь, по крайней мере, я чувствую себя как дома.

Нахмурившись, Гермиона уставилась на него.

— Почему ты думаешь, что попадешь в Азкабан?

Откинув волосы с лица, он отвернулся и посмотрел в окно. Солнце клонилось к закату, заливая улицу золотом и тенью.

— Может быть, ты и не заметила, Грейнджер, но я бежал с войны. Я проигнорировал судебную повестку — все три. Чертовы стервятники из Министерства выследили меня, когда я еще был в пути. И я могу только предполагать, что меня арестуют, как только я вернусь в Англию, и обвинят во множестве гнусных поступков.

Он расхохотался, как будто рассказывал анекдот, но Гермиона почувствовала, как внутри у нее все сжалось и замерло.

— Так вот почему ты не хочешь возвращаться домой?

— Да, — он наморщил нос. — И я знаю, что ты все это время умирала от желания спросить — так что теперь ты знаешь. Это все ради меня. В этом чертовом мире есть места и похуже.

Что-то похожее на сочувствие или, может быть, жалость сжала ее грудь, и она открыла рот, чтобы заговорить, но заставила себя его закрыть. Лицо Малфоя снова повернулось к ней, и он усмехнулся.

— Не смотри на меня так. Я сделал свой гребаный выбор, Грейнджер, — поджав губы, он медленно покачал головой. — Я принял много неудачных решений, потому что не думал, что у меня есть выбор. Оказывается, я просто не хотел открывать глаза.

Она не знала всего, с чем ему пришлось столкнуться во время войны, но что-то в его словах звучало не совсем правдиво.

— У меня не сложилось впечатления, что все твои решения были легкими, — мягко сказала она.

Его серые глаза сверкнули чем-то, что она не могла определить, и Гермиона потерялась в его пристальном, обжигающем взгляде. Но потом он нахмурился, фыркнул и хлопнул ладонями по приборной доске.

— Ну что, пошли есть? — он невинно приподнял бровь, и Гермиона, оплакивая утраченный момент между ними, заставила себя улыбнуться.

— Да, пойдем. В конце концов, ты доверил мне свою жизнь.

Он медленно, криво усмехнулся.

Покачав головой, Гермиона вышла из машины и повела его в дом.

***

На следующий день Гермиона солгала бы, если бы сказала, что не тратит лишнего времени на свою внешность, зная, что Малфой встретится с ними этим вечером.

И после того, как Гермиона перебрала свои скудные запасы одежды, упакованные только на неделю, она была встречена жалостью Лизы, когда девушка объявила, что они идут за покупками.

В своих лучших джинсах и новом топе, в сочетании с парой туфель на каблуках Лизы и некоторыми заимствованными драгоценностями, Гермиона разрывалась между тревожным трепетом и нетерпеливым ожиданием. По настоянию Лизы она нанесла немного румян, туши для ресниц и уложила волосы так, как только смогла.

Прежде чем они вышли из дома, Лиза взглянула на нее с понимающей улыбкой и язвительно заметила:

— Он будет виться вокруг тебя.

Горячий румянец вспыхнул на ее щеках и шее, потому что Гермиона не была уверена, что это именно то, чего она хотела.

Но она не могла полностью отрицать очарование Малфоем, которое проявлялось где-то глубоко внутри нее с тех пор, как она впервые увидела его на пирсе.

Несмотря на всю свою глубоко укоренившуюся нервозность, Гермиона обнаружила, что потягивает коктейль для храбрости, как только они с Лизой прибыли в клуб в Санта-Монике и присоединились к компании людей, которых Гермиона встретила в первый день на пляже.

Она не заметила ни Малфоя, ни Михаэля, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы участвовать в разговоре с новыми знакомыми. Лиза не выглядела слишком обеспокоенной тем, что Михаэль не появился — несмотря на то, что Малфой утверждал, что они спали вместе — и Гермиона сделала все возможное, чтобы последовать примеру своей новой соседки.

Между ней и Малфоем ничего не было, так что для нее не должно было иметь значения, придет он или нет.

И в самом деле, если он не появится, тем же лучше, потому что она может просто повеселиться с другими, познакомиться с новыми людьми. Сделав большой глоток из своего стакана, Гермиона резко кивнула, сосредоточив все свои сознательные усилия на том, что говорила Лиза.

Когда Малфой скользнул в обитую тканью кабинку рядом с ней, она смеялась над какой-то шуткой и даже не сразу заметила его. Предательская дрожь заставила ее выпрямиться.

Но его светлые глаза мерцали и сияли в черных огнях клуба, а губы скривились в ухмылке, когда он посмотрел на нее и пробормотал «привет».

Потягивая свой напиток, она ответила на приветствие кивком головы.

Позволив своему взгляду на короткое мгновение задержаться на нем, Гермиона поняла, что мужество от выпитого было не тем, что ей нужно, потому что сердце забилось сильнее, а желудок сжался в тревожный узел.

На нем была темная рубашка, застегнутая на все пуговицы и с закатанными рукавами до середины предплечий, и пара темных джинс. Его волосы были красиво уложены, зачесаны назад, а подбородок чисто выбрит. Привыкнув видеть его со щетиной, Гермиона поняла, что он гораздо больше похож на того Драко Малфоя, которого она знала со школьной скамьи, и вместо того, чтобы заволноваться, ее странно очаровало это зрелище.

Он выглядел моложе, но был совсем другим.

Потягивая темный напиток, он плавно влился в разговор, пробормотав остроумную шутку, которая вывела остальных из себя.

Место, на которое он присел, было так близко к ее собственному, что если бы Гермиона пошевелилась, то могла бы бедром коснуться его бедра, и эта мысль вызвала горячий румянец, пробежавший по ее коже, который не имел ничего общего с теплом в клубе.

Серые глаза встретились с ее глазами, и медленная улыбка тронула его губы.

— Ты хорошо выглядишь.

Сжав губы, Гермиона коротко кивнула.

— Спасибо. И ты.

Он небрежно пожал плечами, и Гермиона усмехнулась, закатив глаза, когда его улыбка стала шире; он кивнул на ее наряд.

— Гораздо лучше, чем карнавальное поло.

Ее глаза сузились.

— Ты же знаешь, как я ненавижу это чертово поло.

— Я бы тоже ненавидел, — он сделал вид, что съежился. — Это самый дешевый вид синтетической ткани, который я когда-либо видел.

Эти слова напомнили ей надменное выражение лица, которое он носил в юности в Хогвартсе. Открыв рот, чтобы возразить, Гермиона замерла, когда он наполовину повернулся к ней, положив руку на спинку скамьи рядом с ее плечом. Он поднял свой бокал, и выражение его лица отрезвило ее.